— Видимо, потому что её там нет, — рассмеялся я, издалека маша рукой Саягуль и Жилан, давая понять, что мы скоро будем.

— Это неудобно. И недолговечно.

— Местные крестьяне поколениями могут жить в одном доме и не жаловаться на него. Разумеется, они вынуждены регулярно ремонтировать свои жилища.

— Что ж, этот вариант тоже можно рассматривать… Это твой дом? Ты живёшь очень скромно для куриала, обременённого множеством учеников.

— Не сказал бы, что я ими обременён. Мы прекрасно уживаемся. Прошу. Как насчёт попробовать пару блюд нашей местной кухни?

— Охотно попробую и больше, чем пару.

Мимо нас, только-только миновавших калитку, промчалась встрёпанная, потерявшая всякое присутствие духа Лена. Я сообщил ей, конечно, что жду к обеду гостя, важного человека в Мониле, и она совершенно искренне перепугалась. Наверное, точно так же бы отреагировала, если б ей пришлось готовить стол для президента России или губернатора Калифорнии — того, который Шварценеггер. Я мог быть уверен, что все горизонтальные поверхности в большой гостиной уже ломятся от угощений, но Лене по-прежнему кажется, что надо бы добавить ещё какие-нибудь яства.

Мне иногда представлялось, что это стремление большинства женщин просто-таки напугать гостей масштабами застолья имеет какие-то чисто обрядовые, религиозные корни, поэтому никогда не вмешивался в процесс, даже если загрузка стола доходила до абсурда.

Кербал с интересом осмотрел те комнаты дома, которые я счёл нужным ему показать, а на накрытый стол взглянул с большим сомнением, после чего уточнил, должен ли он будет всё это съесть, или можно только попробовать из каждого блюда, и это будет вежливо. Я заверил, что даже пробовать не обязательно, и столь обильное украшение стола — занятие самодостаточное. Не ради похвал или одобрения. Просто потому, что так положено.

— А перед террасой сейчас поставят мангал. Ты любишь жареное мясо?

— Кто ж его не любит?

— Тогда пойдём, выпьем пару коктейлей для аппетита. Ты какие предпочитаешь?

Посмеиваясь, мы поднялись на второй этаж, на террасу, где можно было посидеть вдвоём и подождать, пока мясо на углях доспеет. Я сам смешал другу напиток, вытащив бутылки из маленького барного холодильника, и предложил льда. Кербал отказался.

— Как понимаю, на последнем заседании так ни до чего и не договорились? — спросил он.

— Почему же. Договорились. До того, что на Ишниф придётся нападать. Поверить не могу, но я был счастлив, когда спустя пять часов напряжённых дискуссий большинство куриалов всё-таки пришли к этому выводу.

— Ты просто ещё не привык. Через пару лет будешь плавать в куриальных спорах, как рыба в воде.

— Надеюсь, всё-таки нет. Я мечтаю стать специалистом, а не политиком высочайшего уровня. Какими бы они ни были, толку от них, я считаю, меньше, чем от классного мага.

— Если бы это было так, Курия быстро бы вымерла… Значит, ты всё-таки смог всех убедить. Так чего ж тебе ещё желать?

— Не я, а Дьюргам. И у меня возникает серьёзное подозрение, что пока ничего столь уж принципиального я не добился. Вопрос не в том, кто на что готов согласиться, а в том, кто чем поучаствует в захвате демонической области. Пока все в принципе согласны, но как-нибудь так, чтоб не обременять себя лишними расходами и телодвижениями. Они, конечно, предпочли бы, чтоб владения своего бывшего учителя я захватил сам, сделал всю работу — а потом подарил Монилю обелиски и больше не отсвечивал. Никак.

— Это же естественно, — усмехнулся монилец. — Всегда жаждешь больше при наименьшем напряжении и минимальных затратах. Попросить всё, чтоб получить хоть сколько-то — обычная политика.

— Ха-ха! Чёрта с два! Зачем мне напрягаться? Монилю надо меня как-то заинтересовать, знаешь ли. А он вместо того мне сейчас предлагает большую часть подготовки взять на себя, если не всю. Разве честно?

— Не честно. Но естественно. Ты ведь лучше всех нас знаешь этот Ишниф, значит, тебе и планировать. У кого нам ещё спрашивать, сколько и каких войск может понадобиться.

— И мне же выставлять войска. Где-то добывать их, снабжать, перемещать, договариваться… Вот и возникает вопрос, кому это больше нужно.

— А тебе разве не нужно? — Кербал смотрел мне в глаза пронзительным взглядом.

— Мне? Нужно. Уже становится нужно. Вы сами вызываете во мне мстительные чувства, так не сетуйте потом. — Я смягчил сказанное улыбкой, но не знаю, насколько мне это удалось. В конце концов, Кербал ведь тоже опытный и умелый политик, он должен уметь притворяться. И его спокойное лицо, уравновешенное поведение и улыбчивый взгляд ни о чём не говорят.

— Я думаю, будет только честно, если ты, сделав всю работу или большую часть работы, слегка перетянешь ситуацию в свою пользу.

— Допустим. Не уверен, что большинство монильцев с тобой согласятся. Но я решил пока не заниматься проблемой Ишнифа. Пусть куриалы думают, взвешивают, оценивают ситуацию, приходят к собственному решению. Пока у меня другая забота. И мне нужна твоя помощь.

— В чём именно?

— Мне нужны наёмники.

— Наёмники?! Как неожиданно! А о чём идёт речь?

— Да, собственно, о моей безопасности. Дьюргам дал своё согласие на мои действия, так что можешь не волноваться.

— А мне в принципе волноваться не о чем. Я ведь тут ни за что не буду нести ответственности. Какие наёмники тебе нужны?

— Маги. Обычных бойцов я лучше найму у нас. С соотечественниками мне проще договориться. И, кроме того, они не привыкли к поддержке магии, предпочитают выходить из положения своими силами, а это может оказаться огромным преимуществом.

— Хорошо, магов я тебе найду. Столько, сколько скажешь, и за сходную цену. Только скажи — против кого они тебе нужны? С кем собираешься воевать?

— С Гильдией.

Монилец долго молчал. Я даже решил, что он сейчас откажется, и мысленно стал прикидывать, к кому ещё можно обратиться. Наверняка есть среди куриалов сугубо военные люди. Они мне без труда порекомендуют хороших, опытных боевых магов. Но обращаться к ним нежелательно. Светить свои намерения в куриальных кругах опасно. Я был уверен, что гильдейцы готовят новый удар по мне, и могут опередить, если до них дойдут слухи о моих планах.

— С Гильдией, значит… — произнёс Кербал задумчиво. — Проблема тут даже не в сведениях о Гильдии, которых маловато. Дьюргам может передать тебе нужную информацию, и, наверное, охотно сделает это, раз дал своё добро на кампанию. И не в сохранении тайны даже, хотя и в ней тоже. Кому ещё ты говорил об этих своих планах?

— Дьюргаму и своим.

— Больше никому и не говори. У Гильдии везде уши. Тут, видишь ли, проблема в том, чтоб найти магов, не боящихся схватиться с Гильдией. Тут либо брать идейных, но их пока найдёшь… Это ж всё равно, что просеивать тонны песка в поисках алмазов. Либо вообще полных отморозков, которым вообще всё равно, кого убивать. А с такими, сам понимаешь, очень трудно работать.

— Мягко говоря!

— Либо ещё можно попробовать найти желающих среди полукровок. Они, видишь ли, неодобрительно смотрят на гильдейцев, как на прямых последователей Храма Магии. Считают, что те извратили их религию. Смотрят на Гильдию как на секту. И относятся соответственно.

— Любопытно. А ведь, казалось бы, наоборот должны тянуться, как к обладателям плюс-минус того же взгляда на жизнь.

— Что поделать, минимальные конфессиональные различия обычно порождают большее неприятие, чем полное иноверие.

— Значит, поищешь?

— Поищу. В Хастарете. Не сам, конечно. У меня есть люди, которым я могу довериться, да. К тому же им истинную причину знать не нужно. Да и нанятым — тоже. Предлог стоит придумать заранее. Например — необходимость забрать у Гильдии что-то ценное.

— Пленника освободить, — устало предложил я. — Заложника. Почти правда.

— Так даже лучше! — одобрил мой собеседник. — А что говорит твоя айн?

— А почему она должна что-то говорить?

— Обычно ж раньше она вмешивалась во все твои разговоры — по делу и без.