Инструкции оказались идеальными, абсолютно точными. Благополучно прокомпостировав билет, как положено, я уселся в вагон метро (не имевший абсолютно ничего общего с нашими) и почти поверил — всё получится, всё будет хорошо. А как же иначе-то? Должно же мне когда-нибудь повезти!

Германские поезда поразили моё воображение. Я никогда не представлял себе купе со стеклянной стеной между ним и коридором, не видал, чтобы вагон был разделён на места для курящих и те, где запрещено курить. Город мы миновали очень быстро, и по сторонам потянулись восхитительно зеленеющие горы, намного более аккуратные, чем, например, на Кавказе. Собственно, они и выглядели намного декоративнее — по сравнению с кавказскими кручами просто игрушечные, открыточно-красивые.

Мне захотелось остановить поезд, выйти прямо здесь и подняться на эту горушку… Или вот ту. Или вон ту, украшенную старинным замком. Жаль, что поездка эта совсем не похожа на туристическую. Здесь я скован необходимостью быть осторожным, благоразумным, бдительным и… И, конечно, отсутствием не то что свободных, а вообще каких-либо средств.

Поезд мчал меня к Карлсруэ, и грядущее, каким бы оно ни оказалось, становилось всё ближе и ближе. Ничего приятного нет в балансировании на грани, и даже отвлечься от мыслей об этом трудно. В преддверии опасной и трудной игры всё сознание напрягается и дрожит, словно натянутая струна, которой касается ветер. Я мельком взглянул на часы — интересно, есть ли у них время работы? Не окажусь ли я перед запертой дверью? До утра времени может уже не остаться.

Поэтому, порывшись в карманах и собрав все оставшиеся деньги, решил, что такси придётся взять. Пока я в незнакомом городе отыщу нужную мне улицу, может уже наступить не то что завтра — послезавтра.

Городок не поражал своими размерами. Такой же аккуратный, как и те горы, которыми я любовался по дороге в Карлсруэ, прилизанный, даже, казалось, надушенный, он стремительно промелькнул за окнами машины, и на выходе мне стало жалко последних тридцати евро, которые я только и мог выгрести из карманов. Расстояние, с комфортом преодолённое на такси, показалось мне ничтожным — что тут ехать? За что платить? Но для того, чтоб обсудить этот вопрос с таксистом, требовалось хоть немного уметь манипулировать словами его родного языка. Увы — здесь я мало на что был способен.

Поэтому, отдав всё, что у меня ещё оставалось, отвернулся и стал оглядывать неширокую улочку, стиснутую малоэтажными домами без единой надписи на стенах, с чистыми стёклами, со свежей покраской, с цветами в ящиках на высоте третьего этажа. С цветами, чёрт побери! Всё это выглядело слишком уж декоративно, ей-богу, разве реальные люди могут так жить?

Стоять вот так вот, посреди улицы чужого города без копейки денег в кармане и в, по сути, безвыходном положении было очень своеобразно. Состояние было почти эфирное, над-экзистенциальное, метафизическое — и не получалось отыскать какое-нибудь ещё преимущество подобного мироощущения. Играть вот так, ва-банк, было мне непривычно, я предпочитал действовать наверняка. А что теперь? Игра «втёмную», наобум, в смутной надежде на выигрыш. Даже смешно.

У двери указанного дома я потоптался пару мгновений, мысленно приводя себя в порядок, запустил пальцы в сумку и вытащил печать Эндилля. И крепко стукнул по притолоке, сперва убедившись, что звонка поблизости не видно.

В приоткрывшуюся створку высунулось испуганное лицо. Карие до черноты глаза смерили меня пристальным взглядом. Ни намёка на улыбку, дежурную зарубежную улыбку, которую даже русские эмигранты вынуждены были приклеивать к лицу, чтобы хоть как-то соответствовать местным нормам. Это успокаивает, раз улыбки нет, значит, скорее всего, на местные нормы товарищу наплевать. Значит, он чужой.

— Гильдия Тени, — заявил я, без проблем припомнив, как это будет на языке магического мира. О самом языке я, конечно, имел очень слабое представление — лишь несколько специальных терминов, пара топонимов и названий. Всему этому обучил меня Сашка.

Главное, что, услышав сказанное, чёрные глаза пару раз моргнули с пониманием, и дверь приоткрылась пошире.

— Ты беллий?

Я уже знал, что так уроженцы магического мира называют моих соотечественников.

— Именно так. Но я — ученик господина Эндилля, — в доказательство была настойчиво и вместе с тем высокомерно продемонстрирована печать, снятая с упаковки артефакта. Кажется, Сашка называл своего учителя именно так — «господин Римеар», на это и следовало ориентироваться. Хорошо, что вспомнил… — Он дал мне важное срочное задание, о сути которого я не имею права говорить никому, кроме своего учителя, и я требую вашего содействия!

— Понимаю, — чужак в растерянности косился на печать в моих пальцах. — Но господин Эндилль не извещал меня о…

— Я же говорю! — брезгливо перебил я. — Это срочное задание. Ситуация во многом изменилась, приходится ориентироваться на новые обстоятельства. — Уверенный вид значил куда больше, чем связность рассказа. В конце концов, можно было рассчитывать, что собеседник спишет бессодержательность моего ответа на то, что я чужак.

— Э-э… Да, да, понимаю. И что же требуется?

— Мы будем здесь разговаривать?

— Н-ну… — растерянный гильдеец (а может, это просто привратник, обслуга, который ничего не решает?) отступил с дороги и дал мне возможность перешагнуть порог. — Прошу…

Внутри обнаружился белый, как в современных офисах, коридор, освещённый лишь половиной наличествующих ламп, двери по обе стороны, часть приоткрыта, часть заперта, причём показательно, с мощными навесными замками в массивных ушках. Странно было видеть такой анахронизм в евроремонте, но я придал своему лицу многоопытный вид. Уж я-то в России насмотрелся на самые различные варианты «евроремонта» — фантазии моих соотечественников хватало на многое.

— Здесь сейчас почти никого нет, я не смогу помочь, — пролепетал сопровождающий меня парень, указывая жестом на приоткрытую дверь, за которой обнаружился обычный компьютер, обычный стол, пара кресел и шкаф, набитый бумагами. — Конечно, зависит от того, что тебе требуется.

— В первую очередь, местные деньги, — с напористой уверенностью бросил я. — Возможно, мне придётся задержаться в Германии. Потом понадобятся доллары — возможно, придётся лететь в Америку…

— Это как-то связано с айном? — он посмотрел на меня исподлобья.

Ага, не такой уж и запуганный идиот. Но намёк тут очень кстати. Ишь ты, не только Эндилль в курсе дела. Будем надеяться, до этого мужика последние новости пока не добрались.

— Я не имею права отвечать на подобные вопросы.

Видимо, выражением лица я сумел дать понять, что предположения собеседника верны, потому что он слегка расслабился и включил монитор компьютера.

— Господин Эндилль мне ничего не сообщил о том, что у него ученик и о твоих нуждах.

— Это не моё дело. Свяжись с ним и обсуди всё сам. Печать ты видел? Вот и предоставь мне всё, что требуется, не заставляй зря тратить время. У меня ещё куча дел.

— Я понял. Что нужно кроме денег?

— Разумеется, оружие. Я могу взглянуть на то, что тут имеется? — осведомился, всем своим видом давая понять, что отказа не услышу и не пойму, потому что вероятность его не рассматриваю в принципе.

Он поднялся, предварительно как следует простучав по клавиатуре, и вытащил из-под стопки бумаг ключ. Отпер встроенный в стену сейф, выложил на стол две пачки денег.

— Бери. Долларов нет, но поменять же сможешь. Я всё записал за Эндиллем. Идём, покажу, что есть в наличии. Сразу говорю — местного оружия нет.

— Не больно-то хотелось.

Странно, но этот ответ расслабил моего собеседника окончательно. Он уважительно заулыбался и торопливо повёл меня в глубь коридора, где ждала огромная металлическая дверь с глазком. Несколько минут гремел то одной, то другой замочной скважиной, потом подтолкнул дверь бедром. Ещё раз, ещё… Недоумевая, я отодвинул спутника и пнул дверь туда, куда пытался пинать он, только посильнее. Створка поддалась и слегка отошла от косяка.