– Он~ кивает, удовлетворенный. Внизу опять движение.

Второй залп пушек нацелен выше и несет более мощный заряд: достать черный фрегат у пристани они отсюда все равно не могут, и требуется нечто более грозное, чем сгоревшие хибары, чтобы напугать Кармора. Только три ядра долетают до верха стены, но, судя по оглушительному грохоту и зареву, которое поднимается там, ущерб достаточно сильный, чтобы все и дальше происходило согласно плану.

– Он~ напрягается, выжидая. Пушки форта молчат, внизу и наверху полыхают огни.

– Приготовились… – говорит ~он~, не глядя на своих адъютантов, тоже новых, чужих. – Сейчас… Уходим!

Она начинает быстрый поворот, убираясь прочь от границы того пространства, которое – как они примерно знают – обстреливается пушками Земли тысячи огней. Все понимают, что совершить такой маневр с должным проворством и в нужное время можно лишь при большом везении; этот риск необходим для того, чтобы защитники крепости поверили, будто могут победить. В отчаянии они стали бы непредсказуемы. Она знает, что сейчас наступает один из переломных моментов: если ее слишком сильно покалечат, дальше все пойдет наперекосяк. Ей страшно, и спустя всего мгновение кто-то говорит:

– Не бойся, я с тобой.~

Эти простые слова ее воодушевляют. Выполняя маневр в точном соответствии с ~его~ указаниями, она прикрывает глаза, оберегая свою самую хрупкую часть – ослепший фрегат восстанавливает зрение не всегда, и это в любом случае занимает очень много времени. Если Шторм позволит, если Эльга не отвернется…

Залп настигает ее в самый последний момент.

Первое ядро проходит сквозь нижний парус на средней мачте словно горячий нож сквозь масло, и ткань паруса – ее собственная плоть – вспыхивает. Горит она быстро и жарко, полыхающие лохмотья падают на палубу и на людей, которые там собрались. Кто-то кричит, чтобы принесли песок, кто-то начинает рубить снасти, и в это же время еще одно ядро задевает корму – задевает самым краем, но корпус вскрывается, как спелый стручок гороха. Там тоже начинается пожар. Она складывает освободившийся парус, гасит огонь, но ей не под силу потушить пламя на палубе – это должны делать люди. Хорошо, что их теперь много, пусть даже не все они – ее часть. Она им не доверяет, но ждет их помощи просто потому, что больше ждать неоткуда.

Ее части тоже трудятся, разбрасывая песок.

А на нижней палубе опять готовят орудия; она слышит, как кто-то то ли жалуется, то ли восхищается таким способом ведения войны. Новый выстрел из пушек, нацеленный еще лучше предыдущего, порождает не только грохот взрыва, но и последующий жуткий треск: часть стены форта проваливается вовнутрь, полыхая. Ненадолго пушки врага замолкают. Она переводит дух.

Пожар почти потушен. ~Он… нет, это кто-то другой. Это матрос, который время от времени ее слышит, – тот, в ком живет рыба. Он стоит, опираясь о среднюю мачту, тяжело дышит и рассматривает обугленные пятна на палубе глазами, полными слез. Она по привычке – ей уже давно не нужны в таких делах подсказки капитана – тянется к нему, утешая. Ей больно, но ему тоже больно. Они – часть целого и должны делить бремя друг друга.

Где-то внизу целительница тоже плачет. ~Он~ пытался заставить ее остаться в городе воронов, но ничего не вышло. У нее в душе великая боль – такая, что запретное, которое больше не запрещено, отступило на второй план. Чувства очень запутаны: фрегат видит крылана, в чьей вскрытой грудной клетке бьется сердце, источая слабое золотое свечение; руины сгоревшего дома, покрытые седым, давно остывшим пеплом; падающие с неба перья и сброшенную змеиную шкуру на камнях. Целительница сидит на своей койке, слепо уставившись в стену, и накручивает на руку зеленый шарф, который прошел с нею Облачную цитадель и чудом не потерялся. Кажется, что части ее души мертвеют и усыхают. Потом, ощутив чью-то боль, она встает и выходит из каюты, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

На борту есть еще один человек – точнее, магус, – который интересен фрегату, но присмотреться к нему нет времени, потому что пушки форта снова открывают огонь. На этот раз, однако, Великий Шторм помогает: внезапный противоестественный рывок течения относит ее в сторону – совсем чуть-чуть, но этого хватает, чтобы ни одно ядро не попало в цель. Она прислушивается к ощущениям ~Души бунтарки~: похоже, ее люди, высадившиеся на берегу, достигли цели и теперь атакуют форт с севера. Значит, вскоре ~он~ начнет приводить в исполнение следующую часть плана.

Пушки форта снова начинают стрелять, но теперь они ведут огонь по восточному выходу из гавани. Зарево пожара в крепости высвечивает «Зеленоглазую» достаточно, чтобы можно было заметить главное: она держится дальше от берега, чем «Невеста ветра», потому что ее навигатор не может так быстро лавировать под огнем… и, конечно, потому, что она боится. На пристани мелькают огни, что-то шевелится, в перерывах между залпами сквозь треск пожаров слышатся крики, которые в ночи разносятся очень далеко. Она ощущает движение сквозь воду.

Черный фрегат отходит от причала и держит курс на восток.

«Зеленоглазая», превозмогая страх, поворачивается: ее задача – преградить черному путь. Будь противник обычным фрегатом, ей угрожал бы таранный удар – дело весьма неприятное, но не смертельное. Живые корабли не убивают друг друга. Не убивали. Полуночное существо, зловещее подобие фрегата, несет на борту пушки, и это все меняет.

«Невеста ветра» тоже поворачивает на восток, но ей приходится обходить гавань по широкой дуге, потому что пушки форта теперь палят не останавливаясь. Защитники не жалеют звездного огня, и оттого кажется, что над Землей тысячи огней встает солнце. Запах, этот запах… Теперь она точно знает, откуда он берется, и ее скорби нет предела.

Одно хорошо: чтобы не подстрелить собственный корабль, пушки крепости с восточной стороны молчат. Черный сперва движется прямо к «Зеленоглазой», как будто и впрямь собрался ее таранить, но потом совершает разворот и становится к ней правым бортом. Нетрудно догадаться, что происходит у него на палубе. Короткому затишью в этой части гавани скоро придет конец, и с близкого расстояния орудия смогут причинить «Зеленоглазой» куда больший ущерб. Она разворачивается носом, но не идет на таран, а ждет прибытия своей старшей сестры, мучительно подавляя страх.

Залп. Лишь одно ядро из выпущенных черным кораблем попадает в цель, и на палубе «Зеленоглазой» начинается пожар. Никого не убило, но несколько человек ранены; «Невеста ветра» чувствует их боль как слабое эхо. Она не даст черному это повторить. Вновь пришло время действовать.

Разворот влево; корпуса фрегатов, живого и мертвого, оказываются параллельны друг другу. У противника было время на подготовку, и его пушки снова рявкают, выпуская смертоносные снаряды. Сразу четыре ядра попадают: она теряет еще два паруса, задетая третья мачта распространяет по всему телу волны сильнейшей боли, но держится, не падает; четвертый снаряд сшибает часть фальшборта ближе к корме, но по сравнению с остальным это пустяковый ущерб. Самое главное – теперь ее очередь стрелять.

Точнее, тех, кто занял нижнюю палубу. Они не часть команды, и все-таки в пылу сражения ими овладел восторг с примесью страха, благодаря чему двери в сознание остались приоткрытыми. Она осторожно запускает свои щупальца внутрь. Эти люди много лет служили на крепостных стенах, смирившись с тем, что им, пропахшим звездным огнем, путь в море заказан. Разве что на трупоходе. То, что сейчас происходит, пугает их до глубины души, но одновременно возвышает, заставляет чувствовать себя чем-то… бóльшим.

Действуя с аккуратностью часовщика, она чужими руками вносит исправления в то, каким образом нацелены пушечные рыла. Она знает, что задумал ~он~: самое главное – не погубить ненароком черный фрегат, потому что тот, кто пытается на нем сбежать, нужен им – нужен Рейнену Корвиссу – живым.

И поэтому новый мощный залп оставляет три обрубка от мачт черного фрегата, не повредив его корпус.