Но сейчас были дела и поважнее, чем сбежавший зверь.

– Давай поговорим о «Невесте ветра», – сказал Аматейн проникновенным тоном. – О том, какой она станет под командованием нового капитана, куда более умного и осмотрительного, чем ты…

Фаби наблюдала, бесстрастно и бесстрашно.

Ей все равно нечем было заняться.

Два дня, оставшиеся до праздника в честь его возвращения домой, Амари прожил как фрегат, попавший в густой туман.

Чувство направления помогало ему держать верный курс, но оно оказалось совершенно бесполезным для преодоления мелких препятствий – их в водах вокруг Облачной цитадели было бесчисленное множество. Кристобаль Крейн в таких случаях говорил: «Идем вслепую». Ему, впрочем, вполне хватало интуиции, которая никогда не была сильной стороной Амари. К тому же маленький принц попросту не хотел жить вслепую.

И все же он все время куда-то шел… с кем-то беседовал… даже шутил, веселился…

Он как будто спал, пробуждаясь лишь изредка.

Придворные то и дело бегали в Сады Иллюзий, любовались на новую-старую диковинку – черного крылана, – но потом Джа-Джинни забросил двоих не в меру любопытных гостей на верхушки деревьев, и их с Лейлой оставили в покое. Ходили слухи, что капитана-императора несколько раз видели прогуливающимся с загадочной незнакомкой, которая обитала в охраняемых покоях в северном крыле, и Амари этим слухам был рад: значит, Эсме жива, ее пока что никто не просил о невыполнимом. Сам он боялся с ней встречаться, потому что целительнице ничего не стоило прочесть в его душе то, о чем Амари предпочитал пока не думать.

Кого Амари видел часто, так это Умберто – ему одному из всей команды «Невесты ветра», если не брать во внимание бывшего юнгу, даровали относительную свободу. Аматейн все время требовал, чтобы новый навигатор знаменитого пиратского фрегата находился рядом, и поэтому они с принцем постоянно сталкивались то в кабинете капитана-императора, то где-нибудь в коридоре. Умберто выглядел спокойным и сосредоточенным, он охотно помогал Аматейну, рассказывая об Окраине и в особенности о Кааме. Амари смотрел и удивлялся: неужели перед ним тот самый бесшабашный моряк, помощник Крейна, ходячая неприятность? Неужели это и впрямь тот, кто поклялся защищать «Невесту ветра» до конца своих дней и ради нее умереть с улыбкой?

Впрочем, он и впрямь ее защищал – накануне у Амари был шанс в этом убедиться.

…Опустевший фрегат выглядел непривычно.

Амари ожидал, что «Невеста ветра» не позволит никому даже прикоснуться к себе, не говоря уже о том, чтобы подняться на борт, но она была настроена очень миролюбиво – казалось даже странным, что док, в котором она стоит, так хорошо охраняется.

«Неужели ты и впрямь забыла о Кристобале?»

Аматейн по-хозяйски обошел палубу, заглянул в люк, но спускаться в трюм не стал, что обрадовало Амари: где-то внизу прятался ларим Сокровище – единственный член команды, которому удалось незаметно для всех остаться на корабле. Он, как и прежде, хранил медальон Эсме. Серебряная маска скрывала выражение лица капитана-императора, и все же по движениям и по взгляду можно было с легкостью определить, что он весьма доволен. Амари некоторое время наблюдал за отцом, потом – за Умберто, который стоял у грот-мачты и отрешенно глядел куда-то. Еще на борт бывшего пиратского фрегата поднялись Эйдел Аквила и Джессен Витес; оба магуса с улыбками обменивались предположениями о будущем «Невесты» и ее навигаторов – бывшего и нынешнего. Амари иной раз чувствовал на себе взгляд Эйдела – жгучий, ядовитый. Интересно, почему орел так его ненавидит? Может, оттого, что при встрече с принцем вспоминает о позорном поражении, которое потерпел в сражении с Крейном… или есть что-то еще? Так или иначе, он не упустил пока что ни одной возможности исподволь напомнить, что почет и привилегии наследника престола необходимо заслужить. К примеру, в ответ на какое-то замечание Амари о «Невесте ветра» Аквила сказал: «Вам лучше знать, ваше высочество, вы же провели там так много времени…» Было видно по лицу, что ему очень хочется договорить: «…в качестве юнги». Услышав это, Амари смешался, совершенно позабыв, о чем шла речь, и вдруг почувствовал себя маленьким и никчемным.

Последним появился Чейн Тэрио, за которым капитан-император некоторое время назад посылал слугу; сейчас этот слуга шел следом за Чейном, неся какой-то ящик, длинный и, судя по всему, довольно тяжелый. Что-то знакомое почудилось Амари в этом ящике, и еще он почему-то слегка испугался. Когда странный предмет подняли на борт, «Невеста ветра» впервые заволновалась, и Амари понял: там лежит безумер.

– Вызывали, ваше величество? – спросил мастер-корабел.

– Да. Чейн, я собираюсь принять клятву верности у нашего друга, а ты заверишь этот договор, – ответил капитан-император.

Чейн Тэрио молча кивнул и повернулся к Умберто – тот смотрел хмуро, исподлобья. «О клятве речь не шла, – подумал Амари и ощутил дрожь. – Если сейчас он заупрямится, то…»

– Ну же, мастер Граньо! – Аматейн с усмешкой подбодрил нового союзника. – У вас сейчас есть превосходная возможность обеспечить себе не просто жизнь и свободу, но и весьма неплохое будущее.

– Я не слышал о том, чтобы другие капитаны заключали рабские договоры, ваше величество, – негромко проговорил Умберто. Это был весьма опасный ход. – Вы прекрасно знаете, как моряки относятся к таким вещам.

– Знаю, – согласился капитан-император. – Но не так уж часто бывшие пираты переходят ко мне на службу. Это особый случай, поэтому нужны особые церемонии. Впрочем… у нас есть и другой вариант!

Он подозвал слугу взмахом руки и открыл ящик.

В тот же миг «Невеста ветра» встряхнулась так, что они еле устояли на ногах. Умберто, приложив ладонь к мачте, прошептал что-то успокаивающее, но сам он был слишком встревожен – и понадобилось некоторое время, чтобы фрегат и впрямь хоть немного успокоился.

– Вот эта вещь решает разом все проблемы… – Аматейн вынул безумер, одним незаметным нажатием привел в действие скрытый механизм. Наконечник грозного оружия с щелчком разделился, но не на шесть частей, а на восемь, да и выскочившая из сердцевины игла была непривычно длинной. Амари наконец-то вспомнил, что именно такой безумер – длинный, черного цвета – они с Джа-Джинни видели в доме Звездочета… то есть в доме его отца. Тогда, в Лейстесе, разгадка тайны черных фрегатов находилась у них в руках!

– Что же ты молчишь, Умберто? Решайся. Разум «Невесты ветра» в обмен на твою гордость… – Капитан-император негромко рассмеялся. – Каков будет выбор?

Он мог бы поступить иначе – например, приказать Умберто повиноваться. Но для приказа нужны были силы, а Амари уже заметил, что его отец бережет свой дар Цапли и пользуется им лишь в крайних случаях. Да, договор с «петлей корабела» подходил лучше всего – никто не сможет так стеречь навигатора, как его собственный фрегат.

Только вот выдержит ли такое испытание связующая нить Умберто – фальшивая нить, которую протянул специально для него Кристобаль Фейра?..

– Будь оно все проклято, – пробормотал моряк и, опустившись на колени, громко произнес: – Клянусь верой и правдой служить капитану-императору Аматейну, ни делом, ни словом не посягая на жизнь его величества и тех, кто верен ему. Клянусь, что никогда и ни при каких условиях я не нарушу свое слово…

Он говорил, а мастер-корабел слушал с закрытыми глазами, то и дело кивая. Пальцы Чейна Тэрио чуть заметно шевелились, как будто он перебирал нити, из которых собирался вязать узлы. Амари чувствовал тревогу «Невесты ветра» и ничем не мог ей помочь.

– Великолепно, – сказал Аматейн, когда все было сделано. – Теперь покажи мне, на что она способна. Тебе нужны помощники, матросы?

– Нет, – ответил Умберто, не поднимаясь с колен. Голос у него был тусклый, невыразительный. – Справлюсь сам.

– Что ж, посмотрим, – проговорил капитан-император. – Убеди меня, что ты – хорошее приобретение.