Будет, все будет, но не так скоро: невозможно, не поспевают!
Послано письмо за «подписанием Алексея Михайловича Черкаского» к архитектору Онарлеусу: Онарлеус этим ведает.
Если есть воля, а этот дар есть и величайший, воля всесильна, такая на своем поставит:
— лежебок вскнутнет, лодарей за шиворот в работу, с таким несметным богатством — Россия! — это не то, что Голландия или там — только бы мастеров, и все на работу! и все можно — города, дворцы, мосты —
А строит мост через Мойку А. Девиевр, в помощниках — Василий Туволков.
II МЕЛЬНИЦА
Сквозь туман петербургский вижу, как в Копорье, Дудоровке, Стрелиной рубят леса. И сквозь сосны, ели, березы — мельницы. Круть мельничная, шум воды, вой ветра.
Мельницы — крупяные, мучные, соломосечные, масленые, цементовые, каменотесные.
Вода и ветер — единственный двигатель, мельница — фабрика.
Сквозь туман петербургский видится — валят леса, крутят мельницы — взгорыхнуло! — неугомонная воля — новая Россия.
В Красном строит цементовую мельницу архитектор Ягон Кристьян Ферстер. Заведует стройкой — Евсевий Савинков.
Савинков должен достать все припасы — весь матерьял:
приискав, приторговать сосновые леса; дуб, липу, а вместо кизиля и пальмы, зенгауту, напилив, перевезти из Петербурга от Зенбулатова, железо и сталь — из Казенных амбаров от Баранцова, железный вал, гвозди, шипы, железную доску «против моделей» с Оружейного двора от Арзухина, медные орехи — от архитектора Микетия.
И все надо «непременно» и «немедленно».
А мельничный крепкий камень сделают в Красном каменоломщики.
Дьяк Лука Тарсуков, дьяк Петербургской Городовой канцелярии, скрепив указ, отдал самому Савинкову и другие указы ему же — к командирам: к Зенбулатову, Баранцову, Арзухину.
Лука Тарсуков знает! — и не одну только свою указную канцелярию.
— Когда в драке бьют по морде, — говорит он Савинкову в напутствие, — это ничего, подживет, а когда при этом крушат и вещи, это уж чего. Морда мордой и останется, а от вещи дребезги, куски, — пропало! А вещь — это — дух живой! И за это мало по морде.
А на взморье в избе — пять бумажных окон! — гудит ветер:
тысячу лет гулял здесь на воле, а теперь и его в работу — изволь колеса вертеть.
— Сшибануть разве — — ! стройку?
III БРОНШТЕЙНОВА ВЕДОМОСТЬ
И опять беда —
Петр спрашивает Кишкина:
— Зачали ль кровли и потолоки в Момплезире на палатки делать?
Семен Кишкин бывалый человек, курьером ездил от Петра к царевичу Алексею, не моргнул, ответил:
— Зачали.
Или с перепугу такое выскочило.
Какой там зачали!
«Полатный мастер» архитектор Браунштейн — еще в прошлом году требовал матерьял крыть кровлю и на подбойку потолоков (потолков) и на пол в малых палатках в Монплезире, четыре месяца прошло, а ничего еще не отправлено.
Кроме того Петр затеял сделать два люст-гауза, и надо, чтобы к весне было все кончено (всеконечно), а нет ни досок, ни бревен.
А в Петербурге все имеется:
замки и петли — в Казенном амбаре,
«доеные припасы» — на Охте,
а если каких досок нет, можно взять от Мошкова за деньги.
— Мастеровые люди и арестанты помирают с голоду без провианта!
Вот она беда какая.
IV БЕЛЫЕ МЕДВЕДИ
Борис Неронов пишет князю Алексею Михайловичу Черкаскому.
Не своей рукой пишет Неронов, — доброписец из XVII века строчит! — своеручно он только подписывается.
И только однажды —
о веревках в сад Его Величества для обвязывания елей
— за подписью пристягнул:
«отпусти спешно!»
Но и со слов писаное — живо.
Неронов послал Кишкину в Петергоф подъем (лебедку), для подъема фигур, а потом не раз писал и при встречах напоминал Черкаскому, чтобы вернули подъем. И вот промешкали — спрашивает о подъеме государь, а подъема-то нет! —
— для милости Божьей, пошли сегодня!
Не дай Бог: схватится опять, быть грозе.
А так все мирно и тихо.
Надо две кожи — красную и сыромятную, сибирского татарина для уборки (убирания), больших собак —
— которых не потеряем!
Надо досок —
— на дело в сад государыни царицы лавок.
Надо железной проволоки «против образца» —
— для дела клетки.
У птичника Симона Шталя в птичнике завелись канарейки — это клетка для канареек. А скоро будут и «красные вороны».
Кожи, доски, проволоки, веревки отпустят из Казенных амбаров от Якова Шатилова и Заборовского.
И для медведей веревку — шестьдесят сажен веревок — от Заборовского ж:
— велено изготовить четырех медведей белых к свадьбе.
Чья свадьба? кого Петр выдает замуж? — надо свадьбу сыграть не как-нибудь, надо чтоб —
— с белыми медведями!
— Весь Петербург белыми медведями!
V ВИНО И ТАБАК
Вино и табак — вещи соблазнительные.
О происхождении и вреде их столько написано, что ей-Богу ж ничего и не придумаешь.
Петр — первая табачная пора у нас в России:
на табак была мода и создавались легенды и были свои мученики.
А табак не такой был, не эта вот моя смесь —
куриный помет со мхом — Huhner Unrat mit Moos, на этикетке птичка!
а горлодер — голландский.
Курил его князь Дмитрий Михайлович Голицын (теперь на Руси и князья перевелись, одни остались «обезьяньи») и сам директор над строениями оберкомиссар Ульян Акимович Синявин и его брат комиссар Федор Синявин.
Вино же в России искони — от Бахуса.
И первый его слуга — царь Петр.
Да и государыня Екатерина Алексеевна не брезговала.
А уж приемщику Савинкову и сам Бог велел.
Простое вино курилось дома — с Водочного двора принимайте, не простое же заморское из Голландии Любе доставлял.
VI ПО ПУНКТАМ И СВЕРХ
Кончилась великая северная война.
С 1721-го — самая горячая стройка, заканчивают работы, начатые в войну.
Главные работы в Петергофе, — в «Питере» по-сокращенному.
Генерал-архитектор Леблон, строитель Петергофа, Стрельны (Стрелиной мызы), Дубков, помер от оспы. На его месте — «полатный мастер голанец» архитектор Браунштейн.
Работы делаются по «пунктам» Е. И. В. и «сверх пунктов» — в совете мастеров:
— как покажет полатный мастер голанец —
— как Мишель присоветует —
— с позволения Мекентива.
Директор над строениями оберкомиссар Ульян Акимович Синявин. Под ним в Петергофе комиссары: Павлов, Карпов, Елчанинов и русский архитектор М. Г. Земцов.
Лето 1723 года.
Уж кроют свинцовыми досками каскады, площадку перед малым гротом, палаты в Монплезире.
Фонтанный мастер француз Полсолем (Солем) изготовляет эти доски: в амбаре, где работает столяр Фарсуар, поставлены станы.
Кровельный мастер — швед Константин Генекре.
Поялыцик — Потап Басемщиков.
А Монплезир кроют железом и сверх наметом —
— дабы от дождя какой вреды не было.
Еще одно лето работы и не по «пунктам», а уж «сверх» — свинцовой крышкой покроют самого и намета не надо: вреды бояться нечего.
Спешат вовсю — «к празднику», «чтобы не упустить удобного», «к пришествию» — одно лето осталось!
Все делается «с поспешением», «с неусыпным старанием», «с неоплошным смотрением» и принуждением:
— матерьял отпущать без остановок!
— быть у работы беспеременно!
— чтобы работы отправлялись без остановки!
Всё отделывают совсем в отделку, последний гвоздь вколачивают —
