7 ЖЕНЕВА ЧАСТЬ ВТОРАЯ  Мы в Женеву воротились И вот как распорядились: Едет пусть ле Харитон Вплоть до Мартиньи с каретой, А я, тет а тет[1504] с Анетой, Заверну а Шамуни, Англичан найдем туристов, И осмотрим мы как раз Ле Бреван, гласье [1509] Босона, А потом, пар ла Тет Нуар,[1511]Где нас ждет карета наша. И поехал Харитон. Доплыли на пароходе При хорошенькой погоде. Вышли — едет дилижанс, Кверху палец подымаю В знак, что ехать я желаю. И сказал нам: « Ж'е л'онер!»[1517]Вот сажает нас с собою — Где ж? На козлы!.. Я не скрою, Совестно: эн ом ан блуз,[1518] — В форме писаньщ француз; Очи светло-голубые, Бакенбарды прегустые, Краснощекий, длинный нос. Ну, наслушаться пришлось Де гро мо![1519] Оно б обидно, Но ему в привычку, видно, Как для нас простой бонжур.[1520]И ловчей нам показаться, Он крупнее стал ругаться. Щеголять есть свой манер! Чрез Вильнев ему дорога, Так и взял он с нас немного, Довезти, за деньги те ж До Саланша обещался. Путь короток показался: Он всё время проболтал, Пел куплетцы и свистал. Мы в Вильневе распростились И в коляске потащились. Кажет в стороне мальчишка: Уголек поднес — и вспышка. Залп раздался восемь раз, Между гор как бы несясь. Свет излил по всей науке Этот опыт нам о звуке; Так как звук, ле гальванизм, Электричество, сквозь призм Де лучей ле преломленье Одинаков стремленье Получили, размышлять Станешь — нечего сказать! Видно ясно, что создатель Под один всё знаменатель Приводил, когда создал Белый свет, и доказал, Что всему одно начало Есть и будет и бывало! Точно, всюду мысль одна, И гармония видна! Он рече — и бысть! И слова Одного довольно снова Всё в ничтожность обратить, Всё смешать, всё сокрушить! Вот мы в городе Саланше. Если б нам приехать раньше, То увидели бы весь Мы Монт Блан, и точно: здесь Он гостей своих встречает, В первый раз себя являет Взорам он людей вполне! При сияющей луне И при солнечном восходе Нет подобного в природе Зрелища. Когда ж туман Или ночь, то ле Монт Блан, Исполин седой и лысый, — Каратыгин за кулисой! Чувствуют, что он уж тут, Скоро явится, и ждут, И сердца в оцепененье, И вся кровь уже в волненье! На заре, прервав мой сон, Я спешила на балкон Выйти, то есть на террасу, Чтоб увидеть эту массу Снеговую. Как красив Яркий, розовый отлив, Что торжественно наводит Солнце тут, когда восходит Из зыбей тещи свой путь! Душно! Вся теснится грудь, Хочется душе простора, Алчет, как орел, от взора Человеков улететь, Поднебесьем овладеть, В беспредельность погрузиться И с творцом соединиться!!!... Подошла к нам ла сервант Де л'оберж, трез элегант,[1526] С пышно вздутыми щеками И с претолстыми губами; С робостью сказала мне, Я ее поцеловала, Бедненькую, обласкала; Уж давно бурчал живот. Как подумаешь ты, вот Человечество — что значит! Мысль парит, несется, скачет В беспредельность, в высоту, А почуешь пустоту Ты в желудке — вдохновенье, И восторг, и упоенье, Иль с картофелем котлету! Часто я дивлюсь поэту: Я не понимаю, как Пишут, люди натощак? Ле Сардинское правленье Здесь имеет заведенье Собственных шар де коте.[1530]В две лошадки запрягают, По билетам отпускают. В синей куртке, в галунах, В кирасирских сапогах, Почтальон сидит и правит, Ничего уж не оставит, Чтобы вам не объяснить, А что надобно платить, Таксою определили. Мы шар де коте спросили; Прямо в бани Сент-Жерве. Тут целительные воды, Горы, чудеса природы, Бесподобный водопад, А вокруг дорожки, сад, Видно, для больных устроен, Но, однако ж, беспокоен: Всё скользишь, гуляя тут. Табель д'от,[1534] для танцев залы, Клавикорды и журналы, Всё прекрасно, кроме бань, А они так просто дрянь: Под землей, и неопрятны. Почтальона голос внятный Нас торопит и зовет. Вся уступами стремится И от солнца серебрится Меж деревьев, как хрусталь; Но далёко только, жаль! Тут поехали горою Мы тропинкою такою, Что козе пройти едва: Закружится голова! Всё утесы тут над нами, И утесы под ногами; Груды необъятных гор Здесь наш поражают взор, Вид являя нам хаоса. Вот достигли мы Сервоса, Тут мы кормим лошадей. А чтоб накормить людей — И не думай: только хаты, Храмик божий небогатый, Одинокий между гор, Чучел и рогов оленьих, И кристаллов, и каменьев. Для себя я отложила; Из рогов еще купила Два крючка, пур мон мари.[1539]Он подарку! Но готово: Запрягли, в дорогу снова Мы пустились по горам. Водопады здесь и там, И потоки, и долины, И селенья — всё картины, Что и в сказках не сказать, И пером не описать! И Монт Блан везде суровый, Как орел наш двухголовый, Как Россия, выше туч, Горд, отважен и могуч Раздался средь небосклона! Перейти через гласье. Под руки меня схватили Гида два и потащили. Жарко, душно, высоко И довольно далеко. Наконец вот я взобралась, Поминутно спотыкалась, И кружилась голова. Точно, собраны тут льдины, Точно острые вершины, Но откудова взялись? Очень проходить опасно, Но зато уж и прекрасно! Мы стоим над твердым льдом, А всё зелено кругом, Всё цветет, благоухает, Солнце парит и пылает, Этот странный феномен! Кто не прилагал заботы Объяснить перевороты Глобуса и всех планет! Написал и Ласепед, И Кювье довольно внятно, Но, однако ж, непонятно, Отчего один поток Только одолеть не мог Здесь мороза? — Эта чара, Знать, заслуженная кара: Может быть, что здесь поток Сделал множество тревог! Разъяренною волною Уносил стада с собою, Зданий кучу истребил И народа погубил. Бог людей услышал слезы, Сжалился, наслал морозы! Как бурлил поток, кипел, Так он вдруг оледенел! Всё кругом весною дышит, Листия зефир колышет, Всё развилось, всё цветет, А тут лед — и вечно лед! Так в пирах Варвик угрюмый, Роковой терзаясь думой, Средь веселья одинок! Грозный совести упрек Шум оркестров заглушает, Он забавам не внимает, Тщетно льет в бокал вино, И питье — отравлено! Проскакав версты четыре, Очутилась я в трактире, Удалось приехать мне. Гатчинские нам форели Поданы. Как их мы съели, Подали нам де котлет, Из картофеля с бобами, Лося (только перед нами Застрелил его пастух). Но несносно здесь от мух! На нос все они садятся! Тут с трактирщиком бранятся Но билет есть, де фер пар,[1549]Чтоб в столовой не курили, Даже в рамочку вложили, Так о чем же тут и спор? Ну, конечно, это вздор! Но мне тем французы гадки, Что все любят беспорядки. Но ведут себя уж чинно, Скажут «Го-га-га» невинно, Как прочтут, но уж они Не отступят — ни, ни, ни! Здесь их стаи налетели — Дети, старики, мамзели, Немцев пять, французов шесть, Итальянцы тоже есть, Но немного. К нам подсела Дама, на себе имела Платье де демикотон Вижу я, что из Женева Эта дама или дева; А последнее верней: Что-то женского-то в ней Очень, очень мало видно. Говорит она солидно, С расстановкой, юн савант,[1553]Эти замуж не выходят, Молодость свою проводят В рукоделье, в чтенье книг; А под старость — слабость их В рассуждения пускаться И учеными казаться, Имя этой — Данжевиль. Она только что спустилась С ле Монт Блан, куда втащилась С преужаснейшим трудом, Эта героиня-дева Знамя города Женева. Труден, тяжек был ей путь. Хоть минутку отдохнуть И присесть ей всё желалось, Но не смела; ей казалось, Тянет л'атмосфер[1557] назад, — Так иди уж, рад не рад, И не отставай от гида, Не спускай его из вида И из рук; а то как раз Попадешь данз-юн кревас.[1558]От Мюле к концу дороги Всё подкашивались ноги, Точно как пилили их; Дух в ней сперся и затих, Совершенно умирала; Силы все свои собрала, Взлезла лишь — и всё прошло, Сердце будто расцвело! Горизонт неизмеримый! Но уж воздух нестерпимый! Кровь из носа, из ушей Потекла ручьем у ней! Я туда не поплетуся: Некогда, да и боюся — Загуляет Харитон... Я всю ночь сюр мон [1559] балкон Вплоть до утра просидела, На Монт Блан я всё смотрела: Как по снежной пелене Рассыпались при луне Точно перлы и алмазы, Как его менялись фазы; Там сияют вдруг они И луною серебрятся. Там гигантами ложатся Все исчезли облака, Небо совершенно ясно, И на синеве прекрасно Отделился исполин! И во сне таких картин Не видать! Хоть жаль расстаться, Но ведь надо ж раздеваться, Хоть минутку отдохнуть. Мне еще далекий путь! На Анету мне досадно: Улеглась она, и ладно! А она себе храпит, И всю ночь так прохрапела! Я сама себя раздела, Прилегла на правый бок И вся съежилась в комок. Только что глаза открыла, Тотчас гида я спросила, И пришел мусье Бальма, Человек не без ума. Здесь им очередь ведется, И, кому кто попадется, Наперед нельзя узнать. Надобно ж к тому сказать: Целая артель здесь гидов. Не позволено без видов Должен знать ле гид пар кер[1564]Все тропинки, переходы, Измененья все погоды, Все опасности пути. Не мешало б завести Несколько таких артелей И в России, для метелей. Тот же ле Монт Блан те ну,[1565]Но растянутый в длину. Мер де глас[1566] у нас ла Волга, И на ней пропасть недолго: Хватишь в полынью как раз, Та же самая кревас. А метелица лихая, Свирепея, завывая По степям святой Руси (Только боже упаси!), Хуже твоего Монт Блана, И кревасов, и тумана! Ты вчера оставил дом, Нынче только за гумном За своим же очутился, Как ни силился, ни бился, Как всю ночь ни колесил. Гид Бальма меня просил, Чтоб я ехала на муле. «Преспокойно, как на стуле, Будете на нем сидеть, Дескать, только не робеть». Что ж мне делать? Согласилась, Но как взлезла, как втащилась — И теперь я не пойму. В помощь гиду моему Шесть гарсонов [1567] прибежало: Подняли меня сначала, — Кто мне платье подбирал, Кто вертел, а кто сажал; И толкали, и тянули. Наконец вот я на муле! Но неловко, мочи нет! Пренесносная походка — Прыг и скок — как раз чахотка. Ну, того гляди, слететь! Да и тесно так сидеть. Седла дамские премерзки. А Анет по-кавалерски, Машет, бьет и, как ни в чем, Рысью едет и хохочет; И мой мул туда же хочет Вслед за ней — не удержу! Ну, прогулка же, скажу! Вот мы потащились в гору, И чем выше, то и взору Лучше всё являлся вид. Бурный тут поток шумит, Тут каскады, тут овины, Тут селенья, тут долины Беспредельные меж гор, Тут как будто коридор Между скал, лощинка, стадо, Кирка сельская, громада Накатившихся камней, И дерев, и старых пней, После страшного обвала; Уж чего тут не встречала! А Монт Блан, ком эн фантом,[1570]Всюду виден. — Вот и дом: Мы на Монт Анвер взобрались, Пять часов всё подымались. Тут мой остается мул, Гид подвинул мне эн стул, Лишь собрал мои он платья — Вдруг я прыг к нему в объятья. Пошатнулся он, иль паниг,[1572]Но за стенку удержался И сам громко засмеялся. Мы взошли, чтобы купить Де шесты и закусить. Тут на Мер де глас спустилась, Крикнула я, удивилась! Точно, чудо из чудес! Всё кругом трава да лес И цветы, а тут под нами Лед, собравшийся веками, Только гладкий э сан неж.[1573]Море целое, и где ж? На горе, и как пространно, Как обширно! Это странно! Видно, как сердитый вал Тут ярился, бушевал, Море бурное кипело, Только вдруг оледенело. Как случилось и когда, Что ни слуха, ни следа. Это хоть привел доводом Ласепед, но днем и годом Не означил феномен; И подробности открытья, По недавности событья. Масса волн когда сперлась, Гиды наизусть их знают И преловко избегают Даже ночью и в туман. Me пуртан с'ет эф ре ян:[1576] Тут кругом всё скользко, чисто, Глубина аршин на Триста, Ширина аршина два, Смотришь стоя — голова Непременно закружится, И для верности ложится Величавый и красивый, И, по мне, красноречивый И глубокой мысли полн Этот вид сердитых волн, Навсегда оледенелых, Неподвижных, помертвелых. И не так ли, испытав Жизни суету, узнав, Как земное изменяет, Человек охладевает, Равнодушен ко всему! Тщетно ластятся к нему Все земные обольщенья: Нет любви, нет вдохновенья, Призрак счастья отлетел, Он душой оледенел! И не так ли, утомленный, На скале Святой Елены, Руки накрест положив, Мрачное чело склонив, Баловень побед любимый В океан неизмеримый Взоры томные вперял И, безмолвный, вспоминал О своей минувшей славе, Об утраченной державе! Плен и смерть его удел: Он навек оледенел! А быть может — и кто знает! — Сокровенное вещает, Тайное нам этот лед! Всех нас суд за гробом ждет, Неумытный и грозящий! Не огонь один палящий, Может быть, сужден для всех, Но иной накажет грех Вечный лед и замерзанье — Как прямое наказанье Всех холодных в жизни сей К скорбям, к горестям людей, Кеми лишь корысть водила, Чья душа здесь не любила, Кто здесь жалости не знал, Сирых слез не отирал, Не влекомый убежденьем, Кто срамил себя гоненьем Неповинных и чей век Только промыслу упрек! Но вдалась я в размышленья Философские; мгновенья Надо здесь ловить всегда, — Как туман найдет, беда! И гулять здесь невозможно: Попадешь неосторожно, Чего боже сохрани, Я за гида ухватилась И с ним по морю пустилась, То есть сюр ла Мер де глас.[1581]Горы окружают нас, В именах не вижу толка: Тут Зеленая Иголка, Мы кристаллы подбирали Разноцветные на льду. Я не знала, что найду Здесь я редкости такие. Ручеечки небольшие Кое-где по льду журчат, Через ледяные массы Устремлялся в кревасы. Взоры в небо устремил Гид и вдруг меня схватил Да и тащит за собою, Весь испуганный. Не скрою, Думала — с ума сошел, Иль такой кристалл нашел, Что не хочет поделиться, — Но велит он торопиться, Говорит: настигнет нас Здесь такой туман как раз, Что и не найдем дороги. Поскорей давай бог ноги, Побежала во всю мочь, И, как он сказал, точь-в-точь, Прегустой туман за мною Подвигается стеною, Ничего уж не видать! Мы успели добежать И достигли Монт Анвера. Незавидная квартера, А он очень нужен мне. Я устала, запыхалась, Да и так проголодалась, Что три съела колбасы. Посмотрела на часы — Час восьмой уж на исходе. О возвратном я походе Ничего вам не скажу: Нынче вспомню, так дрожу! Прекрутой и преопасный! Дождик вдруг пошел ужасный, Я мокрехонька в трактир Платия мои Анета Всё сушила до рассвета. И сейчас ну сом монте Потащились в путь-дорогу, Чтоб достигнуть ла Тет Нуар.[1591]Хоть ножом режь атмосферу. Поклониться Монт Анверу Не могла, и Шамуни А дорога-то какая! Каменистая, крутая, Сломишь голову как раз! Дождь опять настигнул нас, Да и провожал всё время. Жизнь мне становилась в бремя; И укрыться негде тут — Даже люди не живут, Совершенная пустыня! Как баллады героиня, Я, нахохлившись, сижу Сюр ма мюль[1594] и вся дрожу. Очень жалкая фигура! И зачем пустилась, дура, Я в дорогу, не спросясь! Черт ли мне ла Мер де глас! Если б знала, не решилась! Но вот крыша появилась Меж деревьев и корчма. Соскочила я сама И ноги чуть не сломила, Так войти я поспешила! Восхитилась так тому, Что увидела корчму! Обсушились мы, поели И опять на мулов сели. Прояснились небеса. Уж сказать, что чудеса Виды здесь, как нет тумана! Я обширнейшего плана Не видала. Пеленой Расстилались предо мной Весь Валей и Валтелина: Где потоки, где долина, Где гора, где мрачный лес — Всех мне описать чудес Невозможно, и молиться Так и тянет, и дивиться! Как ничтожен и как мал Человек! И как создал Бог его, чтоб быть владыкой Всей природы, столь великой, Столь могучей! И как он Дерзновенно свой закон Налагает на природу! Мы хорошую погоду В остальной имели путь И успели мы взглянуть На Пис-ваш еще до ночи, Как бежит изо всей мочи Среди каменных громад Этот пышный водопад, Брызги далеко бросая И брильянтами сверкая Весь от солнечных, лучей! Только выдумкою чьей Наречен он был Пис-вашем? Лучше бы, в понятье нашем, Назывался он густой Аарона бородой. Харитон нас дожидался Очень трезвый, и признался, Что соскучился без нас. Но пора, десятый час, Ужинать и спать ложиться, Чтобы ранее пуститься Завтра нам через Симплон — вернуться Par la Tête Noire — через Черную Голову. вернуться Un homme en blouse — человек в куртке. вернуться Pour nous faire la cour — чтобы нам понравиться. вернуться La servante de l'auberge, très élégante — горничная гостиницы, очень элегантная. вернуться Tous ces chars, numérotés — все эти фиакры, нумерованные. вернуться Cabanes sur la Neva — хижины на Неве. вернуться Mutton chop — отбивная баранья котлета (англ.). вернуться Deux franèais pour les cigares — два француза из-за сигар. вернуться Mais pourtant c'est effrayant — но тем не менее это ужасно. вернуться Sur la Mer de glace — по Ледяному морю. вернуться Nous sommes montées sur nos mules — мы взгромоздились на наших мулов. |
