— Да ладно! Неужели любовница? — вздернул бровь Залесский.

— Не уверен, но дамочка интересная… Жаль, прочитать переписку не удалось. Мой Йода не настолько профессионален, чтобы вскрыть пароль, привязанный к телефонному номеру — он немного на другом специализируется.

Он вставил одну из ссылок в строку браузера, и на мониторе открылась страничка некой Алёны Леднёвой. С фотографии смотрела мадам лет тридцати пяти — фигуристая, симпатичная, с шикарными волосами цвета светлого мёда. Но, как показалось Залесскому, несколько потасканная.

— Смотри, у этой блондинки статус на латыни! — хохотнул Кузьма, запуская лапу в пакет с беляшами. И Юрий, прочёл: «Accidit in puncto, quod non speratur in anno».

— В один миг случается то, на что не надеешься годами, — тут же перевёл он.

— Медик, или юрист! На кого ставишь? — напарник был заядлым спорщиком, и часто подначивал коллег заключить пари. Причем предметом спора выступала какая-нибудь ерунда, а вот в качестве расплаты Кузьма любил ставить щелбаны отнюдь не ерундовой силы.

— Остынь, может, она просто любит заумные статусы, — отмахнулся Залесский, проглядывая стену Алёны. Ничего интересного, обычная интернетовская муть. Он вернулся выше и недовольно сжал губы — доступа к личной информации нет.

— И часто Демидов заходил на её страничку? — поинтересовался Юрий.

— Да по нескольку раз в день! — хохотнул Кузьменко. — А к другим мадамам даже не совался. Видать, зацепила.

— А как узнать, из какого она города?

— Точно не узнать, но можно попробовать вычислить. Заходим в друзья… смотрим… копаемся… Обычно самое большое количество френдов из того же города, что и хозяин странички — если он, конечно не бот. Но не думаю, что Демидов стал бы зависать в сети с ботом, — щелкая мышкой, Андрей съел еще один беляш и, вытерев пальцы носовым платком, озадаченно почесал голову. — У нее больше трехсот френдов: вижу Москву, Питер, Ейск… Юрок, боюсь, всё будет не так просто.

— А пробей-ка Самару, — попросил Залесский.

Кузьма вбил город в строку поиска и радостно хлопнул в ладоши:

— Бинго, господин адвокат! Двести тридцать семь френдов. Оказывается, просто.

— Спасибо, Андрюха! — Юрий протянул руку для рукопожатия. — Еще что-то интересное есть?

— Насчет интернета — не знаю, сам по ссылкам пробегись. А вот в документах — мрак. Полно всякой дряни, похожей на черную бухгалтерию. Причем не в обычном смысле слова, а просто цифры с пометками, тупо в экселе. Даты, суммы, приход-расход. Да, и ещё: похоже, этот подонок любит покер. И проигрывает дохрена. Там отдельный файл на эту тему.

— Значит, Демидов всё-таки крыса… Судя по этим файлам и по результатам внутреннего аудита, — Залесский нахмурился, потёр переносицу.

— Татьяна в курсе?

— Пока не говорил. Не хочу ещё больше расстраивать.

— Ну и правильно, — сказал Кузьменко.

Юрий взял пачку желтых стикеров, принялся писать на каждом: Демидов/Самара, Леднёва/Самара, Василенко/Самара, Таня/ИВС, крысятничество, покер, побег… Поочередно наклеивал их на темную поверхность стола. Думал, менял местами. Злился на Макса, пытался понять: зачем ему понадобились деньги, куда он их повез, на что собирался тратить? Злость была холодной: Залесский точно знал, что догонит, поймает, засудит — это всего лишь вопрос времени. Но эмоции мешали увидеть ситуацию со стороны и просчитать все варианты. А он должен это сделать — и чтобы вернуть украденное Тане, и чтобы доказать ей свою состоятельность, как юриста, защитника, мужчины… Но главное — чтобы восстановить доброе имя своей женщины и вернуть её домой.

Он думал и думал, крутил то так, то сяк. А стикеры безмолвно желтели на столе, не выдавая своих тайн. Поддавшись порыву, он сгреб их, смял в кулаке — и, высыпав на стол, констатировал:

— Хаос.

— А с женщинами всегда так! — прокомментировал Андрей. — Вот не было у тебя женщины, и в жизни всё шло по порядку: работа — дом, работа — дом, ну иногда рыбалка. Появилась — и на тебе. Хаос. То детские рюкзаки на зимовках ищешь, то в больницу передачки носишь, то за её бывшим мужем с пистолетом бегаешь. Вот так вот люди и женятся. Зато не скучно.

Залесский расхохотался — действительно, вся история с Таней была полна неожиданностей: и мальчишка этот, и суета вокруг Марины, и заключение в ИВС, и даже медведь — не говоря уже о том, что происходит сейчас. Никакого порядка. Но порядок — мертвая штука. А с Таней он чувствовал себя живым, любимым, и взбудораженным до чёртиков.

— Завтра суд у Бережнова, — сказал он, отсмеявшись, — помнишь дело о разбойном нападении? Так вот, я после суда отчаливаю в Самару. Как ни крути, все ниточки ведут туда. Прикроешь меня на работе? Надеюсь обернуться за пару дней, потом у меня Воробьёв и Торопчина на очереди. Если будут новые клиенты, проконсультируй, и, если что, звони.

— Без проблем! — отсалютовал Кузьменко. — А Петровне передай, что я обязательно заеду. Хочу ей платок из собачьей шерсти заказать, а то у мамы опять радикулит обострился.

— Спасибо! Всё передам. И вот ещё что… — Залесский достал портмоне, вынул несколько крупных купюр, — магистру Йоде, за труды. Скажи, очень помог.

Мятые стикеры всё еще валялись на столе. Он ссыпал их в корзину, думая о том, что Алёна — та самая версия, которую он еще не проверял. Именно она может стать ключом ко всей этой истории. Шерше ля фам, ищите женщину, как сказал Кузьма.

— Распечатай-ка мне фотографию блондинки, — попросил он напарника. — И скинь на почту ссылку на её аккаунт. Посмотрим, насколько хорошо она знает латынь.

Кухня Алевтины Витальевны менялась на глазах, но эти перемены пугали.

Сборщик мебели выстроил вдоль стены ряд боковин — тёмно-серых, тускло поблескивающих, словно шкура акулы. По верху объединил толстой столешницей свинцового цвета, прикрутил громоздкие, без единого украшения, дверцы. Глухо стукнув, на место встали тяжелые полки. Мастер полез наверх, загрохотал перфоратором — казалось, даже воздух затрясся. И принялся навешивать аспидно-серые шкафы, зияющие пустотой — будто провалы в ночь.

Закончив прикручивать дверцы на последний шкаф, сборщик распахнул его створки, как огромный фолиант.

— Пожалуйте! — сказал он Татьяне сверху, будто приглашая влезть внутрь.

— Спасибо за работу, — ответила та, стараясь не показать разочарованности. И, посмотрев на соседку, поняла: ей тоже не нравилось это вселившееся на кухню тёмно-серое хромированное чудовище, по-хозяйски распиравшее пространство острыми углами.

Поджав губы, Алевтина Витальевна расписалась в накладной. Проводив мастера до двери, Татьяна вернулась на кухню. Соседка стояла перед гарнитуром, теребя в руках полотенце:

— Шо-то голое всё, скользкое… — пожаловалась она. — Как в мясном цеху, иль в лаборатории.

— Ну… Сейчас мода такая, — только и смогла ответить Татьяна. Её тоже удивлял выбор Натальи: либо у неё нет вкуса, либо схватила самое дорогое и неубиваемое, даже не задумавшись, впишется ли оно в интерьер.

— Дуже страшна эта мода, — вздохнула тётя Аля. — Вот у меня в доме не модно було, теснота — но уютно-о-о! Как в господнэй кладовочкэ! А тут така громадина — и загадила всё, глаза б не глядели! Давай-ка, Танюша, энту страсть одомашнивать.

Соседка принялась вытаскивать из картонного ящика обёрнутые газетами кастрюли. Таня раздевала их, бросая на пол смятые черно-белые листы, ставила на столешницу. Белые эмалированные посудины с земляничными ягодами на боках смотрелись на поверхности нового гарнитура, как цветные заплатки на смокинге.

Из коридора донесся звук открывающегося замка. Приторный запах духов ворвался в квартиру, за ним вкатилась розовая коляска, а после — женщина лет тридцати: среднего роста, с короткими волосами цвета меди, в коричневом кожаном плаще, из-под ворота которого выбивался нелепый жёлтый шарф. На ногах — лакированные ботиночки на высокой шпильке. Женщина прижимала к уху большой смартфон и говорила раздражённо: