На знаке виднелись два высеченных иероглифа, вероятно, название местности, к которой вела дорога. Постаравшись, путник мог разглядеть нижний символ, означающий «город», но вот верхний уже состоял из приличного количества черт, имея весьма громоздкое строение. К тому же, как нарочно, трещина прошла аккурат через иероглиф, и отвалившиеся от знака мелкие камни рассыпались тут и там. Вэй У Сянь наклонился, отодвинул сорняки в сторону и, кажется, целую вечность разглядывал символ, но ему так и не удалось понять, что это за слово. 

И будто назло призрачная рука указывала именно на этот путь.

Вэй У Сянь предложил: «Давай спросим местных».

Лань Ван Цзи кивнул, но, конечно, Вэй У Сянь и не надеялся, что он сам отправится задавать вопросы, поэтому незамедлительно оскалился во все тридцать два зуба и неспешно пошел к селянкам, насыпающим курам рис.

Среди женщин присутствовали и старые, и молодые, однако, заметив приближение странного незнакомого мужчины, все они насторожились, словно желая побросать свои совки и ринуться в хижину. Но стоило Вэй У Сяню, сияющему лучезарной улыбкой,  обменяться с ними парой слов, как они начали успокаиваться и робко отвечать.

Когда же он показал на знак и что-то спросил, женщины моментально изменились в лицах, на короткое мгновение замешкались, и, с большой неохотой, заикаясь через слово и отчаянно жестикулируя, решились продолжить беседу, но не осмеливались и взгляда бросить на Лань Ван Цзи, который все так же стоял на дороге. Уголки рта Вэй У Сяня по-прежнему загибались вверх, а сам он внимательно слушал. Вскоре тема их разговора, похоже, поменялась, и женщины вновь пришли в легкое расположение духа. Мало-помалу они расслабились и даже начали немного улыбаться Вэй У Сяню.

Лань Ван Цзи издалека наблюдал за ними. Он прождал уже довольно долго, но Вэй У Сянь, казалось, все еще не собирался возвращаться. Исподволь разглядывая землю, Лань Ван Цзи пнул кусок гравия у ног.

Он довольно долго перекатывал из стороны в сторону маленький, ни в чем не повинный, камушек, а когда вновь поднял голову, то увидел, как Вэй У Сянь что-то достал из своих рукавов и вручил самой говорливой женщине.

Лань Ван Цзи с лицом, не выражающим никаких эмоций, замер на месте. Он уже действительно не мог удержаться и приготовился  было подойти к ним, но тут к нему прогулочной походкой вернулся Вэй У Сянь. 

Он встал подле Лань Ван Цзи: «Хань Гуан Цзюнь, тебе следовало присоединиться ко мне. Во дворе даже кролики были!»

Лань Ван Цзи никак не среагировал на поддразнивание и с притворным равнодушием произнес: «Что ты у них узнал?»

Вэй У Сянь ответил: «Дорога ведет в город И. Первый иероглиф на знаке – «И».

Лань Ван Цзи предположил: «И» как в слове «рыцарство»?  

Вэй У Сянь сказал: «И да, и нет».

Лань Ван Цзи спросил: «Что ты имеешь в виду?»

Вэй У Сянь пояснил: «Иероглиф верный, но значение - нет.  «И» не как в «рыцарство», а как в «похоронный дом». 

Они перешагнули беспорядочные заросли сорняков, вышли на дорогу и вновь отправились в путь. Вэй У Сянь продолжил: «Девушки рассказали, что люди из этого города издавна умирали в раннем возрасте, либо по естественным причинам, либо от несчастных случаев, поэтому там довольно много похоронных домов для временного хранения трупов. К тому же, эта местность всегда славилась производством погребальных принадлежностей, будь то гробы, ритуальные деньги, бумажные манекены  или что-то еще. Каждый житель города И в совершенстве владеет своим ремеслом, и поэтому он стал известен именно под таким названием».

Помимо пожухлой травы и осколков булыжников, почти сплошь покрывающих дорогу, на пути также встречались трещины и рытвины, которые было довольно сложно заметить. Лань Ван Цзи непрерывно следил, куда наступал Вэй У Сянь, пока тот говорил на ходу: «Еще они сказали, что местные жители редко ходят в город И, а люди оттуда тоже нечасто покидают свое селение, разве только чтобы сбыть свой товар. За последние несколько лет оттуда почти никто не выезжал. Этой тропой не пользовались уже годами, потому неудивительно, что здесь столь трудно передвигаться».

Лань Ван Цзи спросил: «И?»

Вэй У Сянь удивился: «И что?»

Лань Ван Цзи уточнил: «Что ты им дал?»

Вэй У Сянь ответил: «А, ты об этом. Румяна».

Когда они были в Цин Хэ, Вэй У Сянь купил у шарлатана, что поделился с ними слухами о хребте Синлу, маленькую коробочку и с тех пор всегда носил ее с собой. Он продолжил: «Людей, которые отвечают на твои вопросы, нужно благодарить, верно? Сначала я хотел дать им денег, но девушки слишком перепугались и не решились взять их. Зато им очень понравился аромат румян. Скорее всего, они впервые в жизни видели нечто подобное, поэтому я подарил им коробочку».

Немного помолчав, он добавил: «Хань Гуан Цзюнь, почему ты так на меня смотришь? Да, я знаю, что те румяна были не самого лучшего качества. Но ведь и я уже не такой, как раньше, всегда имевший при себе ворох цветов и шпилек для волос, чтобы преподносить их женщинам. Мне на самом деле больше нечего было дать им, и румяна – все же лучше, чем ничего».

Брови Лань Ван Цзи дрогнули, словно в его памяти всплыло какое-то неприятное воспоминание, и он медленно отвернулся.

Чем дальше они шли по ухабистой дороге, тем меньше сорняков заслоняли путь, и все они неохотно жались к обочинам, потому тропа стала казаться шире. Однако туман, напротив, сгущался.

Когда призрачная рука сжалась в кулак, дорога уперлась в разрушенные городские ворота.

Место это выглядело крайне обветшалым: лак на центральной башне облупился, а в ее кровле недоставало отколовшегося угла и, вдобавок, кто-то исписал все городские стены своими каракулями. Сами ворота когда-то были красного цвета, однако сейчас краска выцвела почти добела, и каждый клепальный гвоздь, давным-давно вбитый в них для украшения, теперь проржавел насквозь и почернел. Створки дверей стояли полураспахнутыми, словно кто-то сделал для себя маленькую щелку и проскользнул внутрь.

Любой человек, едва успевший переступить городскую черту, мог ощутить, что призраки и демоны пускаются здесь в разгул. 

По дороге к входу Вэй У Сянь внимательно осмотрел окрестности, а добравшись до него, произнес: «Фэншуй  тут просто ужасен».

Лань Ван Цзи неспешно кивнул: «Бесплодные горы и бурные реки».

Город И со всех сторон окружали обрывистые скалы, а их вершины странным образом клонились к центру селения, устрашающе нависая и подавляя своими размерами, словно готовые в любой момент обрушиться. Навечно опоясанный мрачными массивными горами и окутанный холодным сумрачным туманом, город этот казался более демоническим, чем сами демоны. Даже простая прогулка у его ворот заставляла чувствовать панику и удушье, не говоря уже о витающей в воздухе угрозе.

Испокон веков известно выражение «благодатный край», однако есть и прямо противоположное высказывание. В некоторых селениях из-за неудачного расположения или рельефа местности фэншуй крайне неблагоприятен. Жители города, запертые в естественной сырости и затхлости, обречены на раннюю смерть и всевозможные неурядицы, а если же и все их предки обитали здесь, то невезение преследовало их по пятам. Стоит также упомянуть и о из ряда вон выходящих явлениях, коих было предостаточно в подобных местах, например, о живых мертвецах или возвращении душ. Город И, очевидно, принадлежал к числу неблагодатных краев. 

Селения такого рода обычно находились в захолустных районах, лежащих вне сферы влияния какого-либо ордена, но будь они даже в подконтрольном им регионе, заклинатели все равно не спешили бы на помощь. В конце концов, хлопот эти города доставляли немало, даже больше, чем бездонный омут, ведь его, по крайней мере, можно было вытравить. Но изменить фэншуй практически невозможно, и, если никто не рыдал под дверями глав кланов, ордены закрывали на происшествия глаза и делали вид, что им ничего не известно.

Для населения же лучшим решением являлось уехать из города. Однако некоторые семьи из поколения в поколение проживали в оторванных от мира землях, и для них было чрезвычайно трудно собраться с духом и покинуть родные места. К тому же, даже если пятеро или шестеро человек из десятка скоропостижно умирали в молодом возрасте, то, значит, трое или четверо оставались в живых, и с таким раскладом уже можно смиряться.