Своим процветанием султанат Самудра-Пасай был во многом обязан тесным связям с мусульманскими торговцами муссонных морей, а также тому, что его ближайшие соседи — Шривиджая, Ява и недавно возникшее государство Аюттхая[1052] в Таиланде — соперничали друг с другом. Конец соперничеству был положен, когда Парамешвара, связанный с царством Маджапахит на Яве, правящим домом Шривиджаи и высшей знатью Пасая, основал новый порт — Малакку.[1053] Стратегическое положение порта, расположенного на Малаккском полуострове, практически посередине Малаккского пролива, усиливалось еще и тем обстоятельством, что во времена Парамешвары или его ближайших преемников султанат Малакка принял ислам, а также типовые для мусульман правила ведения дел, которым его правители исправно следовали. Малакка даже больше, чем Шривиджая, зависела от овладения ремеслом международной торговли, поскольку сборы от нее, взимаемые по сложной системе таможенных пошлин, составляли основной доход султаната. Для западных товаров определялся размер пошлин, а товары, идущие с востока, были предметом сложного договора, согласно которому султан имел право покупать определенные товары по ценам значительно ниже рыночных. Султаны Малакки также получали прибыль от непосредственного участия в торговле, поскольку владели собственными судами и вкладывали свои средства в закупку товаров.

Торговая природа Малакки[1054] подтверждается существованием кампонгов, или этнических сообществ, включая мусульман из Гуджарата (самая влиятельная группа до появления португальцев в следующем веке), келингов с Коромандельского берега полуострова Индостан, а также торговцев из Фуцзяня, Лусона, Бенгалии и других мест, причем каждая группа была представлена своим собственным начальником порта. Малакка также стала источником существующего в Юго-Восточной Азии морского права, «Унданг-унданг лаут Мелака», собранного в Малаккском морском кодексе[1055] конца XV века. Это один из старейших всеобъемлющих сборников морских законов, основанный на мусульманском праве, который имеет больше сходства с некоторыми главами Родосского морского закона, чем с более непоследовательным «Трактатом об аренде судов». Этот свод законов также отличает внимание, которое в нем уделяется взаимоотношениям мужчин и женщин на борту судна, что указывает на высокий статус женщин в Юго-Восточной Азии и их активное участие в торговле[1056] и других областях общественной жизни даже после принятия ислама.

С самого начала процветание Малаккского султаната обеспечивалось его тесными связями с Китаем. Единственный в истории этой страны период масштабной морской экспансии совпал с правлением Парамешвары. После 1330-х годов империя Юань пережила несколько тяжелых потрясений, включая голод, эпидемию чумы (которая убила десятки миллионов человек еще до того, как перекинулась на Средиземноморье) и неоднократные разливы Желтой реки. Эти несчастья воодушевили этнических китайцев на борьбу с монгольской династией Юань, и в 1356 году восставшие под предводительством Чжу Юаньчжана захватили Нанкин, который впоследствии стал столицей империи. Через двенадцать лет, подчинив своей власти среднее и нижнее течение реки Янцзы, Чжу захватил город Даду (который назвал Бэйпин, то есть «Северное спокойствие») и основал династию Мин. Мин Тайцзу (таково было храмовое имя Чжу Юаньчжана) вручил управление[1057] конфуцианским чиновникам-реформаторам, и те заложили основы китаецентричной системы, которая просуществовала практически без изменений до середины XIX века.

Как исконно китайская династия, империя Мин отвернулась от моря и сосредоточилась на обороне континентальных рубежей. Отношение династии к морским экспедициям лучше всего отражено в указе 1371 года, в котором говорится, что «даже маленькой доске[1058] нельзя позволять уплыть за море». Абсолютный запрет на внешнюю торговлю объяснялся неоконфуцианским складом ума[1059] нового чиновничества. Оно не поощряло все то, что позволяет развивать морскую торговлю: путешествия, развитие судостроения и навигации, финансовые учреждения и правовую защиту частной собственности. Тем не менее Мин Тайцзу и его преемники сочли необходимым построить береговые укрепления для защиты от пиратов. Для этой цели было заложено три с половиной тысячи судов различного предназначения: четыреста военных кораблей, базирующихся около Нанкина, двадцать семь патрульных и боевых судов, приписанных к береговой охране, и еще четыреста для сопровождения кораблей с зерном. Их деятельность не ограничивалась прибрежными водами. В соответствии с изречением Мин Тайцзу, что «победить их на море легко,[1060] а усмирить, когда они высадятся на берег, трудно», китайские корабли преследовали пиратов до островов Рюкю и Кореи и боролись с ними в Дайвьете, который империя Мин оккупировала с 1408 по 1428 год.

После указа от 1371 года самым значительным отступлением от политики китаецентризма стало снаряжение императором Мин Чэнцзу (известным также как император Юнлэ) шести крупномасштабных морских экспедиций в Индию, Красное море, Персидский залив и Восточную Африку под командованием евнуха-мусульманина Чжэн Хэ. В состав флотилии входили сотни кораблей с десятками тысяч моряков, солдат и торговцев на борту; за время похода они преодолели от десяти до пятнадцати тысяч миль. Отправляя эти экспедиции, император, очевидно, преследовал сразу три цели:[1061] повысить международный престиж Китая, подтвердив свою легитимность (при необходимости — с помощью силы); расширить данническую торговлю и устранить конкуренцию со стороны китайцев, проживающих за рубежом; разыскать свергнутого предшественника, который, по слухам, остался жив и скрывался на чужбине. Первые три экспедиции (1405–1411) продвинулись до города Каликут (Кожикоде) на юго-западном побережье Индии, «великой страны[1062] Западного океана». Флот отплыл с Янцзы и после остановки в провинции Фуцзянь проследовал через порты Тямпы, Явы, Суматры или Малаккского полуострова и далее через Малаккский пролив. Потом он взял курс на запад, пересек Бенгальский залив по направлению к Шри-Ланке и, пройдя расстояние около сорока пяти тысяч миль, добрался до Каликута. В следующих четырех экспедициях (1413–1433) китайцы продвинулись еще дальше, до Ормуза, Адена и других портов Аравийского полуострова, а также до портов Восточной Африки: Могадишо, Брава и Малинди. Последняя экспедиция, менее многочисленная по составу, отправилась в Бенгалию, а некоторые участвовавшие в ней китайские мусульмане, включая Ма Хуаня, автора книг о плаваниях Чжэн Хэ, совершили хадж: из Адена в Джидду на местном судне и дальше в Мекку.[1063]

Если считать, что главной целью этих экспедиций был престиж государства и развитие торговли, то их можно признать успешными: тридцать стран, включая Египет и Мекку, послали китайскому императору своих послов. Хотя основные сведения об этих экспедициях известны из отчета Ма Хуаня, в «Хронике династии Расулидов в Йемене» мы также находим упоминание о «прибытии в „закрытый порт“[1064] [Адена] флотилии джонок, которая доставила посланника повелителя Китая, а также великолепные дары для нашего султана Мухаммада ан-Насира, которые были переданы ему прибывшими. Среди роскошных подарков было множество редкостей, великолепные китайские шелка, затканные золотом, превосходный мускус, стиракс, разнообразные фарфоровые сосуды. Стоимость подарка составляла тысячи мискалей». Далее йеменский историк добавляет, что императорский посол «был удостоен аудиенции [1065] султана Мухаммада ан-Насира без требования целования земли перед ним и сказал: «Твой владыка и повелитель Китая приветствует тебя и советует быть справедливым к своим подданным». И [султан] ответил ему: «Добро пожаловать, мы рады видеть тебя!» И он оказал им гостеприимство и поселил под своим кровом». Затем ан-Насир написал письмо повелителю Китая: «Слушаю и повинуюсь, моя страна — твоя страна». Он послал ему диких животных и богатые султанские одежды в больших количествах, а также приказал, чтобы посланника с почетным эскортом проводили до Адена».