Фактически преступные чиновники создали ту самую ситуацию, которой правительство хотело избежать, когда отказало Хуан Чао в просьбе назначить его наместником Аннама. После восстания власть переходила от одного полководца к другому. В 907 году один из них вынудил последнего танского императора отречься от престола. В Китае наступило междуцарствие, во время которого империя разделилась на три части: шестнадцать округов, включавших окрестности современного Пекина до перевалов на границе с Маньчжурией; территория оттуда до Янцзы, где одна за другой сменились пять династий, и область южнее Янцзы, поделенная между десятью царствами.

В сравнении с последними десятилетиями Тан, полувековой период Пяти династий и Десяти царств[827] был относительно спокойным. Когда последний император Пяти династий неожиданно умер, оставив семилетнего наследника, его полководцы выбрали монарха из своей среды. Император Сун Тайцзу сумел собрать раздробленные государства под властью новой династии со столицей в Кайфыне. Кайфын, важнейший транспортный узел Китая, стоит на Желтой реке на пересечении четырех каналов, включая Великий, так что суда бросают якорь на озере внутри городских стен. Кроме того, он располагался ближе, чем Чанъань или Лоян, к главным источникам риса, пшеницы и других продуктов, необходимых для жизни крупного имперского центра. В городе уже при Тан был процветающий иностранный квартал, кроме того, Кайфын служил столицей при всех Пяти династиях, кроме одной. В эпоху Сун его население быстро выросло почти до миллиона человек. Хотя в нем жило больше людей, чем в любом другом городе Китая, важный показатель значения урбанизации[828] в Сунском Китае, что шесть миллионов человек — примерно половина городского населения того времени — проживала в городах. Растущая урбанизация стала катализатором для нового отношения к развитию транспорта и торговли.

Сун купила мир[829] с киданьской империей Ляо и тангутскими племенами Си Ся на северо-западе. Угроза на сухопутных границах была устранена, однако трансконтинентальная торговля находилась в упадке. Чтобы платить киданям и тангутам, Северная Сун нуждалась в том числе и в морской торговле, которую поддерживала больше, чем какая-либо из предшествующих династий. Основы для этой новой открытости заложила уже эпоха Тан. Чанъань постоянно подвергался набегам степняков, и недостатки транспортной системы становились все очевиднее, так что в трудные времена двор перебирался в Лоян. Так, в 690-х годах из Чанъаня были насильственно переселены[830] примерно 100 000 семей — возможно, полмиллиона человек. В VIII веке постоянные утраты западных территорий обнажили столицу для набегов со стороны тибетских и среднеазиатских армий, что, в свою очередь, уменьшило влияние северо-западных кланов, составлявших ядро китайской власти со времен династии Цинь. Вместе с переселением северян в относительно безопасные области вдоль рек Хуайхэ и Янцзы частые переносы столицы вынуждали китайцев смотреть на юг и в сторону моря. Эти перемены заметно сказались на развитии китайской морской торговли, начиная с увеличения числа кораблей и портов до прямого участия Китая в заморских экспедициях. Повлияли они и на торговых партнеров Китая в Юго-Восточной Азии от Вьетнама до Суматры, Явы и дальше.

Одна из причин увеличения числа китайских портов в эпоху Северная Сун состояла в том, что народ Цзяочжи в Северном Вьетнаме после почти тысячи лет более или менее постоянной оккупации со стороны более могущественного соседа наконец обрел независимость и создал собственное государство Дайвьет. Китайцы допустили это в том числе и потому, что угрозы со стороны Маньчжурии и Средней Азии требовали всех правительственных ресурсов, и сохранять контроль над Цзяочжи стало обременительно. В эпохи Суй и начала Тан Цзяочжи управляли китайские наместники, хотя найти чиновников для службы там всегда было трудно. Показательный пример относится к правлению Тан Тайцзуна, который назначил некоего Лу Цзушана наместником в Цзяочжоу — район, охватывающий часть Северного Вьетнама и Южного Китая. «Цзяо [Цзяочжоу] — большая приграничная область,[831] — отметил император, — и для управления ею нужны хорошие чиновники. Пока ни один наместник не справился со своими обязанностями. Ты сумеешь замирить границу — поезжай туда и защищай ее для меня. И не отказывайся, ссылаясь на дальность места». Лу имел дерзость отклонить лестное предложение на том основании, что «на юге свирепствует малярия; если я туда поеду, то назад не вернусь». Без сомнения, он не просто тревожился о своем здоровье, но и как настоящий конфуцианец страшился, что его похоронят на чужбине, вдали от отеческого дома. Чтобы избавить Лу от столь горькой участи, великодушный Тайцзун велел его обезглавить. В ходе административных реформ в 679 году Цзяочжи и прилегающие провинции Северного Вьетнама перешли под протекторат Аннама, что было объявлено «замирением юга». Однако всего через пять лет куньлуньские купцы в Гуанчжоу убили алчного наместника, который «пытался обманом отобрать у них товары».[832] Большое расстояние не позволило Тан нанести удар возмездия: столкнувшись с нехваткой воинов для отражения угрозы со стороны Средней Азии, Гаоцзун вынужден был перебросить все войска на границу со степью. Однако чиновники усвоили урок: в следующие шестьдесят лет жалоб на их злоупотребления в самом оживленном международном порту Китая почти не поступало. Санскритские надписи следующего века сообщает о двух набегах на южного соседа Аннама, тямское государство Хуаньван, как звалось теперь княжество Линьи. «Свирепые и безжалостные[833] темнокожие чужеземцы, чья пища омерзительнее мертвечины, яростные и злобные, прибыли на кораблях… захватили [индуистский храмовый лингам] и сожгли храм» в окрестностях Пандуранги (Фанранг-Тхаптям), южнее залива Камрань. Неизвестно, откуда были родом эти захватчики, но они знали, что Пандуранга, Каутара (Нячанг) и Хойан (недалеко от современного Дананга) — центры богатой торговли. Хотя у жителей Хуанваня были и свои экзотические товары на экспорт: слоновая кость, рога носорога, ароматические породы дерева, — их благосостояние зиждилось главным образом на участии в прибрежной и дальней торговле, а также на услугах, которые они оказывали чужеземным корабельщикам. После мятежа торговцев во время восстания Ань Лушаня в середине века иностранцы из Гуанчжоу перебрались в Аннам, обычный перевалочный пункт по дороге из Юго-Восточной Азии в Китай и обратно. В 792 году правитель Гуанчжоу обратился к императору с просьбой запретить Аннаму принимать чужеземных купцов. Ему отказали на том основании, что беды Гуанчжоу, как век назад, происходят от продажности чиновников:

Купцы из далеких стран [834] ищут только выгоды. Если с ними обходятся по справедливости, они приезжают, если их притесняют, уезжают. Раньше купеческие корабли приходили в [Гуанчжоу], теперь они стали приходить в Аннам. Если причина в злоупотреблениях, то тех, кто перебрался в другие места, следует возвращать уговорами; запретами ничего не добиться, надо, чтобы чиновники стали иначе себя вести.

В 780-х годах китайцы, считая аннамцев верными подданными империи, поставили над ними местного правителя по имени Фунг Хынг, и с этого времени северные вьетнамцы начали возвращать себе власть в собственной стране. Когда некоторое время спустя китайцы решили восстановить контроль над Аннамом, местная антитанская фракция призвала на помощь государство Наньчжао. Войска Наньчжао нанесли китайцам и их аннамским союзникам сокрушительное поражение. Китайцы отступили из Аннама в Гуандун и стали ждать подкрепления, которое должны были доставить на кораблях из Фуцзяня. Чиновники реквизировали множество купеческих судов; грузы были разграблены или уничтожены, чтобы освободить место для армейских припасов, и в довершение было объявлено, что расходы из-за потерь при крушении будут выплачивать судовладельцы. Эти жестокие меры, тем не менее, принесли плоды: в 865 году войско под командованием Гао Пяня вынудило армию Наньчжао[835] отступить. Гао Пянь восстановил номинальный контроль над Аннамом и вошел в историю Вьетнама как один из самых справедливых китайских чиновников.