Создатели лодок, жившие в лесной зоне, располагали куда более разнообразным материалом для строительства судов, чем их арктические соседи. От 1000 года до прихода европейцев лесные индейские поселения располагалось большей частью на главных реках — особенно Миссисипи, Миссури, Огайо, Иллинойс и Теннесси, — которые ценились за обилие рыбы и за плодородие прибрежных равнин, а также за то, что они служили путями сообщения между землями. Проследить эволюцию внутриматерикового судоходства индейцев за всю историю не представляется возможным, однако мы знаем, что к XVI веку берестяные каноэ уже давно существовали и способы их создания были доведены до совершенства. Эти суда широко использовались на территории, включающей побережья Ньюфаундленда, Новой Англии и приморских провинций Канады, долину реки Святого Лаврентия, Центральную Канаду и Аппалачи и далее земли вплоть до Среднего Запада. Несмотря на то, что в настоящее время каноэ ассоциируются исключительно с реками и озерами, индейцы микмак пользовались ими для перевозки медных слитков от Новой Шотландии через залив Мэн до полуострова Кейп-Код.

Самые ранние описания каноэ почти не содержат подробностей, однако сходятся в восторгах по поводу их вместительности, легкости и скорости — факторов, по-видимому, впечатлявших даже самих строителей лодок: в языке индейцев пенобскот каноэ обозначались словом agwiden, что значит «легко плывущий». Английский путешественник Мартин Принг, исследовавший побережье Массачусетса в 1603 году, был так поражен свойствами каноэ, что даже привез одно в Англию.

Оно сшито прочными и упругими ивовыми прутьями [72] или лозой, а швы покрыты сверху смолой или живицей… оно открытое, как верейка, и острое с обоих концов, только нос округло загнут кверху [73]. И хотя оно способно перевезти девять мужчин стоймя, весит оно никак не более шестидесяти фунтов — что почти невероятно, учитывая размер и грузоподъемность. Весла на конце плоские… сделаны из ясеня или клена, очень легкие и прочные, около двух ярдов длиной, и гребут ими весьма быстро.

Самую подходящую для каноэ бересту[74] получают от белой американской березы (иногда ее так и называют «березой канойской»), зона произрастания которой тянется широким поясом поперек Северной Америки: северная граница этого пояса пролегает от Лабрадора до реки Юкон и побережья Аляски, а южная — от Лонг-Айленда до тихоокеанского побережья в северной части штата Вашингтон. Слой бересты, толщиной как минимум в одну восьмую дюйма, снимали со ствола и сшивали отдельные пластины вместе, предпочтительно корнями черной ели, а затем для водонепроницаемости покрывали еловой смолой, формируя внешнюю оболочку каноэ. Вариантов таких каноэ насчитывалось великое множество, разновидности зависели как от вида лодки и типа воды, — грузовое это должно быть судно, пассажирское или военное; для озер, спокойных рек или стремнины, — так и от изготовителей. В то время как при строительстве каяка первым создавался остов, который затем обтягивали шкурой, берестяное каноэ строилось наоборот — от оболочки к остову. Джон Макфи в своем классическом труде «Как выжило берестяное каноэ» пишет: «Индеец[75] начал строить каноэ с оболочки. Он раскатал бересту прямо в месте строительства лодки, белой стороной вверх, и принялся сооружать каноэ. Присоединяя бересту к планширу, он создал по сути берестяной мешок. Затем он проложил доски, затем — одно за другим — вставил ребра. В итоге каноэ получилось гибким, упругим и прочным». Демонстрируя прочность каноэ, его создатель «вскинул руку[76] и ударил кулаком в дно одной из лодок с такой силой, которая сделала бы честь профессиональному боксеру… Дно каноэ не получило ни малейших повреждений. Мастер сказал, что кора белой березы поражает воображение — она прочна, упруга и водонепроницаема».

С прибытием европейцев в Северную Америку каноэ стало главным средством транспорта, особенно так называемые canots de maitre или maitre canots французских путешественников и их партнеров-индейцев, занимавшихся пушной торговлей в центральной части Канады. Как писал один историк, эти суда «должны рассматриваться[77] как исторические общеканадские лодки, ставшие более ярким символом великой эпохи заселения Канады, чем кибитки, повозки, паровозы и пароходы». В наше время каноэ и каяки строят не из исконных материалов, как раньше, однако модели из стеклопластика, брезента и алюминия, созданные по изначальному образцу индейских лодок, стали одним из самых популярных видов лодок для активного отдыха, а гребля на байдарках и каноэ вошла в число олимпийских видов спорта: лишнее свидетельство, что эти лодки просты по конструкции, легки в деле и не требуют сложных навыков по их управлению.

При всей выверенности процесса изготовления берестяных каноэ, они имеют ограничения в размере и могут управляться только вручную. То же касается каяков и других лодок из шкур. Более крупные суда требуют более жесткого корпуса, такого, как у дощатых лодок; создатели долбленых челнов на северо-западе Тихого океана и на озере Ньюнан до этой стадии не дошли. Из дощатых лодок, помимо дальки в южной части Чили, в Америке доколумбовой эпохи известен лишь томол — судно индейцев-чумашей, живших на островах Санта-Барбара и вдоль побережья между Лос-Анджелесом и мысом Консепсьон, к западу от Санта-Барбары. Для Южной Калифорнии, где у индейцев не сложилось богатого опыта судоходства, острова Санта-Барбара — крайне нетипичная местность для возникновения такого тщательного подхода к конструкции корпуса судна. Первые народы, достигшие этих островов около 11 000 года до н. э., вероятнее всего, приплыли не на челнах, а на тростниковых плотах. Древесину и другие материалы для строительства томола приходилось добывать долгими поисками или выменивать при торговле: доски вырезались из пла́вника, более других пород ценились бревна секвойи вечнозеленой (калифорнийского мамонтового дерева), которые сносило к югу Калифорнийским течением от центрального побережья на расстоянии 250 миль; для связывания досок использовался мимузопс, ввозившийся с материка наряду со смолой для заделки швов и защиты корпуса. Неудивительно, что строительство таких судов требовало огромных затрат сил, времени и навыков. От чумашей, которые были основным источником сведений о томоле, известно, что «деревянное каноэ[78] было как морской дом, более ценный, чем дом на суше, и стоило больше денег». Из-за сложной конструкции этого судна и высокого статуса связанных с ним людей историю томола удалось проследить до середины первого тысячелетия н. э. — периода, для которого зарегистрированы первые данные о расслоении социальной структуры чумашей.

В то время как в Евразии дощатые лодки стали главным этапом развития для морских и океанских судов, калифорнийский томол и чилийская далька остались технологическим тупиком. Почему традиция составного крепления деталей корпуса не распространилась дальше, почему не использовались паруса (или использовались не повсеместно) и почему не успела лучше развиться сеть морских маршрутов в Северной и Южной Америке — вопросы, на которые сложно ответить. Очень соблазнительно привести аргументы о природных ограничениях — как, например, тот факт, что омывающие Америку воды не образуют морей, которые способствовали бы развитию цивилизации, как в Средиземноморье или на побережьях Балтики, или дали бы предсказуемую смену муссонов, как в Индийском океане, или позволили бы плавать короткими переходами от острова к острову, как на архипелагах Юго-Восточной Азии. Однако Великие озера — все равно что внутренние моря, а острова Карибского моря представляют собой почти непрерывную цепь островов, расположенных в прямой видимости один от другого от Венесуэлы до Флориды и Юкатана. Нельзя все списать и на нехватку природных ресурсов: начиная с XVI века европейцы широко пользовались ресурсами Нового Света с его почти бесконечным разнообразием древесины и прочего нужного для судостроения.