Энергичные усилия Хатшепсут, при всей уникальности ее как женщины-фараона, были типичны для всего периода Нового царства и особенно для восемнадцатой династии (1570–1315 гг. до н. э.). Несмотря на то, что Египет периодически расширял политическое влияние на восток и запад от дельты Нила и южнее Асуана, до начала Нового царства фараоны обычно не стремились к активному расширению территории. Причины распада Среднего царства неизвестны, однако к 1600-м годам до н. э. большая часть Среднего и Нижнего Египта оказалась под властью гиксосов — иноземцев предположительно сиротийско-ханаанского происхождения. Настенные изображения в Аварисе[122] — столице гиксосов на северо-западе дельты — стилистически схожи с изображениями, найденными на Крите и Тире, что позволяет предположить в них возможных переселенцев с Крита.

Гиксосы, по всей видимости, перенимали египетские верования, а не искореняли их, однако так и остались иноземной элитой, отличной от местных царей, которые по-прежнему правили Верхним Египтом, оставаясь в Фивах. В 1560-х годах до н. э. царь Камос затеял речную кампанию ради отвоевания Авариса у гиксосов. Корабли служили ему скорее передвижными базами для совершения наземных вылазок, а не средством для водных сражений с кораблями противника. Одним из стимулов к свержению власти гиксосов было желание избавиться от их посредничества при торговле между Верхним Египтом и странами Леванта. Рассказывая о своей победоносной кампании, Камос похваляется: «Я не оставил ни единой доски[123] от сотен кораблей из нового кедра, наполненных золотом, лазуритом, серебром, бирюзой и бесчисленными боевыми топорами из металла… Я захватил их все. Я ничего не оставил от Авариса, ибо он пуст и азиаты исчезли». В рассказе предполагается полный разгром врага, однако окончательное поражение гиксосам нанес преемник Камоса, Яхмос — первый царь восемнадцатой династии, правлением которой начался период Нового царства.

После падения Авариса египтяне преследовали гиксосов до Ханаана — то есть намного дальше, чем углублялись в те местности прежде. Ближний Восток в те времена был политически нестабилен из-за экспансии царства Митанни, которое от Северной Месопотамии стало расширять границы на запад. Яхмос и его преемники не оставляли этот регион, и в течение семнадцати кампаний Тутмос III расширил сферу египетского контроля до Южной Сирии. Военные экспедиции в эти местности и управление территориями зависели от египетской власти над левантийскими портами, среди которых были Библ, Уласса и Ардата (чуть южнее нынешнего Триполи, Ливан), — там Тутмос собирал силы для сирийской кампании. Как написано на стеле в Джебель-Баркале,[124] «теперь всякий порт, куда пришел царь, имел хлеб из тонкой муки, различные хлебы, растительное масло, ладан, вино, мед, плоды… в количествах сверх постижимого для армии царя — и это не преувеличение!». Во время восьмой кампании Тутмос послал армию морем в Библ, чьи запасы корабельной древесины были неоценимы для следующего этапа царского похода против Митанни. Почти без сопротивления войска дошли до самого Евфрата, где египтяне одержали победу в нескольких сражениях с митаннийцами. Когда митаннийцы отвели войска к востоку от Евфрата, Тутмос ввел в дело заранее построенные корабли и пустился на них по реке, уничтожая по пути города и селения и вынуждая митаннийцев искать убежища в пещерах. Египтяне, доставляя корабли от морского берега к Евфрату, полагались на свой давний опыт транспортировки кораблей с Нила на Красное море — на гораздо большее расстояние по менее пригодной местности.

Фиванцы, одновременно с выступлениями против гиксосов на севере, воевали также с царством Куш, которое расширило свои границы к северу со стороны нынешней Нубии. Граница Египта здесь многократно сдвигалась от первого порога ко второму и обратно еще с времен Древнего царства, однако в этот раз победа, одержанная фараонами Нового царства над Кушем, была примечательна масштабностью и скоростью действий. Стела из Джебель-Баркала, на которой запечатлен рассказ об успехах Тутмоса III в Сирии, была установлена в Напате, в двадцати километрах ниже по течению от четвертого порога, который служил южной границей Египта в течение четырех веков. Царство в то время находилось на пике расширения имперской власти и простиралось на 2200 километров от Напаты до Угарита (Рас-Шамра, Сирия). Египтяне вступили в союз с анатолийскими хеттами, а также ассирийцами, вавилонянами и митаннийцами в Месопотамии. В Восточном Средиземноморье усиление власти Египта привело к расширению торговли не только с левантийскими портами, но и с Критом; изображения купцов в минойских одеждах впервые появляются в гробнице, расписанной для Рехмира — приближенного Тутмоса III, и там они названы «народ островов посреди моря».[125] Интерес к Леванту, схлынувший было при преемниках Тутмоса III, вновь появился в период девятнадцатой династии. Однако массовое переселение к югу по суше и по морю, случившееся в конце XIII века до н. э., уничтожило уклад Ближнего Востока бронзового века и поставило под вопрос даже целостность Египта.

Рождение, процветание и долговечность Египта эпохи фараонов зависело от покорения Нила как связующего пути между разными частями страны, в то время как моря были фильтром для иноземных товаров и культуры, буфером на пути вражеских вторжений и путем для распространения политической и военной власти. При возможности сухопутного контакта с Месопотамией речное и морское судоходство облегчало связи Египта с крупнейшими странами этого региона: большая часть пути пролегала через Средиземное море, а затем, всего через сотню миль перетаскивания судов волоком, по реке Евфрат. Самое поразительное в разнообразных водных кампаниях Древнего Египта — тот импульс, который они дали развитию морских союзов по всему Леванту и Восточному Средиземноморью: эти области и стали главным центром мореплавания и морской торговли на следующие четыре тысячи лет.

Юго-Западная Азия — один из самых оживленных культурных и торговых перекрестков мира. Сюда сходятся наземные пути от Анатолии и Кавказа, Центральной и Южной Азии, Аравийского полуострова и Леванта. Месопотамия, находящаяся в верхней части Персидского залива, соединена морем со странами, лежащими вокруг Индийского океана и его морей — от Красного моря до Бенгальского залива. Кроме того, Тигр и Евфрат напрямую соединяют Персидский залив с центром Юго-Западной Азии. Реки эти, хоть и более капризные, чем величественный Нил, служат жизненно важными путями, по которым торговые маршруты Индийского океана достигали Малой Азии на севере и Средиземноморья на западе. Вдоль этих дорог и речных путей народы Месопотамии распространили достижения своей цивилизации — письменность и города — уже к концу 3000-х годов до н. э., несколькими веками раньше начала династического периода в Египте. Шумерскому государству и его преемникам никогда не удалось достичь той политической цельности, какую мы знаем у египтян, однако народы Месопотамии были первыми, кто установил морские и торговые законы, а древнейшие образцы их литературы, включая рассказ о происхождении царя Саргона и эпос о Гильгамеше, повлияли на более позднюю греческую мифологию, иудеохристианские и мусульманские священные книги и на персидские и арабские сюжеты. Эти сказания прошли по Евфрату до Левантийского берега и оттуда морем по всему Средиземноморью. Еще более древними были морские связи Месопотамии с востоком — через Персидский залив к землям Бахрейна, Омана и Южного Ирана, а также к границе хараппской цивилизации (цивилизации долины Инда), включавшей Пакистан и Индию и достигшей расцвета в конце III тысячелетия до н. э. Следы этих путей, по которым жившие тогда народы ходили под парусом на деревянных или тростниковых лодках, сейчас слабы, но совершенно отчетливы.