— Вот так, — выдохнула Селемина. И, словно в ответ, залп снарядов автопушки врезался в стену над ее головой. Инквизитор и солдаты успели скрыться в туннеле запасного выхода, и сразу же град снарядов обрушился на бункер в пещере, который они занимали секунду назад. Пещера обрушилась за ними с сейсмическим грохотом, содрогаясь, словно от скорби.

В центральном штабном бункере, скрытом глубоко в недрах Барбакана, на командном пункте полка кипела активность. Связисты сидели у вокс-станций, крича в микрофоны, один громче другого. Батальонные командиры ходили туда-сюда, отдавая приказы, спотыкаясь о ящики с боеприпасами, и перекрикивая друг друга. Сквозь прочный камень ощущалась вибрация от взрывов наверху. Единственная натриевая лампа качалась на проволоке, отбрасывая пляшущие тени.

Росс и Прадал вошли на КП по одному из множества туннелей сообщения. За собой они тащили рядового Чамдри, который плакал от страха, подняв трясущиеся руки над головой, словно уже сдавался в плен.

— Полковник Гамбурян! — крикнул Росс, подкрепив голос психическим усилением, чтобы быть услышанным в этом пандемониуме.

Из группы офицеров, собравшихся вокруг стола с картой, выглянул Гамбурян. Полковник снял свой кавалерийский френч, и с его бриджей свисали подтяжки. На груди и рукавах его рубашки выступили пятна пота. Офицер отошел от группы своих коллег.

— Инквизитор. Как дела?

— Автопушку не убедили мои манеры джентльмена. А в остальном все прекрасно, спасибо. Как обстановка?

— Обстановка под контролем. Ничего такого, с чем мы не сталкивались бы раньше, — ответил полковник, доставая сигарету.

— Сэр, бункеры по периметру захватываются противником, — вмешался Прадал.

— Как и ожидалось, капитан. Оборонительные позиции на северном и восточном валах заняты моторизованной пехотой противника. Я уже приказал артиллерии обстреливать периметр, пока наша пехота отходит глубже в Барбакан. Поверьте мне, бывало куда хуже.

И, словно подтверждая слова полковника, раздался низкий грохот артиллерийских орудий, как приглушенный гром. Глубоко в недрах пещерного комплекса казалось, что это лавина срывается вниз по склону.

Бой продолжался и после захода солнца, постепенно затихая. Еще три раза Броненосцы предпринимали попытки наступления — механизированные колонны вместе с пехотными взводами. И каждый раз они сталкивались с отчаянным сопротивлением, падая рядами под яростным градом имперского огня. Не раз Броненосцы захватывали позиции первой линии, очищая бункеры гранатами и огнеметами. Одному отделению Броненосцев даже удалось прорваться в сеть туннелей Барбакана и вырезать расчет орудия, прежде чем их всех перебили.

Кантиканцы сменяли друг друга на боевых постах, дрожа от притока адреналина, с остекленевшими глазами и сведенными от усталости пальцами. Всего они выпустили более шестидесяти тысяч снарядов, ракет, пуль и лазерных зарядов. К вечеру атаки Броненосцев стали ослабевать, и враг начал отходить к темнеющему горизонту.

Непрерывные атаки на северном и восточном направлениях нанесли кантиканцам серьезные потери. В числе убитых был майор Агаджан, заместитель командира батальона. Он и еще пять старших офицеров осматривали позиции в перерыве между атаками, когда один минометный снаряд убил их всех. Для батальона это была невосполнимая потеря. Всего 26-й полк за этот день потерял убитыми 41 человека. Раненых было гораздо больше.

Сейчас на поле боя было тихо. На следующее утро противник не проявлял какой-либо активности, не было даже артиллерийских обстрелов и газовых атак. Но все же Росс был слишком измучен усталостью от последнего боя, в его ушах до сих пор звенело. Ночью звон в ушах был таким сильным, что Росс не мог заснуть, и сейчас он был очень рад тишине. Сражение за Барбакан было куда более жестокой и ужасной осадой, чем он мог представить.

Он стоял на плато Барбакана, глядя на простиравшуюся внизу каменистую равнину, тянувшуюся вдаль, как растянутая серая простыня. На такой высоте ветер свистел в пластинах доспехов, от его порывов онемели уши и нос. Ветер нес тонкую пепельную пыль с мертвых равнин между Бурагандом и западным берегом, колючую и холодную. До войны путь к пещерным храмам был известен как Лестница Паломника.

Больше его не было. Трупы воинов Великого Врага усыпали склоны, как выброшенные на берег рыбы, висели на колючей проволоке, были разбросаны среди камней. Темные выжженные круги и рваные кратеры уродовали землю. Поле боя было серым и безмолвным, по нему еще стелились клубы дыма, как и на каждом из полей сражений, которые когда-либо видел Росс. Но Кантика была по-своему иной. Здесь не было надежды; закончившееся сражение напоминало спектакль после того, как занавес уже опущен. Окружающая атмосфера была спокойной, созерцательной и предельно мрачной.

Здесь ему предстоит умереть.

Росс подобрал осколок кремня и швырнул его вдаль, к горизонту, туда, где собирались войска Великого Врага. Там четыреста тысяч воинов Губительных Сил предавались грабежам, разрушениям и убийствам. Его работа здесь была закончена. Он сообщит Конклаву то, что успел выяснить, и ему позволят умереть здесь — по крайней мере, умереть с достоинством, бросая вызов врагу.

Он услышал шаги на ступеньках туннеля, ведущего на плато. Росс подумал, что это Селемина возвращается с данными шифровальной машины, но это была не только она.

Люк, замаскированный колючими кустами, скользнул в сторону. Из люка вылез полковник Гамбурян, как всегда с сигаретой. За ним вышла Селемина, держа в руках пачку бумаг.

— Отсюда чудесный вид, — сказал Росс, снова поворачиваясь и глядя вдаль.

— Всегда приятно посмотреть на то, как мы им всыпали, — кивнул Гамбурян, подойдя к Россу на краю плато.

— Сколько наших погибло сегодня, полковник?

— Только что, пять минут назад, в лазарете умер капрал Алатас. Ему оторвало ногу танковым снарядом, и бедняга умер от потери крови. Считая его, у нас сегодня сорок один убитый.

— О… — сказал Росс, его плечи заметно поникли.

Гамбурян протянул ему маленький конверт из вощеной бумаги.

— Не хотите закурить? Вы просто ужасно выглядите.

Росс засмеялся, услышав столько прямое замечание офицера, и взял сигарету. Он уже давно не смотрелся в зеркало, и боялся, на что он будет похож, когда, наконец, посмотрит.

— Откуда вы их вообще берете? — вздохнул Росс.

Сначала здоровяк даже смутился.

— Пожертвования паломников. Вы удивитесь, сколько паломников приносили в дар храму табак, чтобы заслужить милость Бога-Императора.

Инквизитор фыркнул.

— Император помогает.

Шуршание бумаги напомнило ему о присутствии Селемины. Росс заметил, что в последнее время его разум становился все более рассеянным. Это было совсем на него не похоже. Он повернулся и почтительно поклонился.

— Весьма невежливо с моей стороны. Прощу прощения, мадам, вы хотели что-то сказать?

Она кивнула, ее лицо было странно равнодушным. Протянув Россу пачку бумаг, Селемина сказала:

— Я расшифровала текст записи Делаханта.

Росс взял бумаги и рассеянно пролистал их, почти не читая.

— Что там? — спросил он, подняв взгляд.

— Похоже, Делахант считал, что Старых Королей не может быть на Кантике.

Росс пожал плечами.

— Я тоже так думал.

— Ты? — удивленно спросила Селемина.

— Если бы они здесь были, ты не думаешь, что Великий Враг уже нашел бы их? Кантика в их руках уже больше месяца.

— Я нашла кое-что важное в его материалах, — сказала Селемина. Пролистав страницы, она нашла то, что искала, и показала Россу.

— Вот. Он пишет: «С определенной степенью уверенности, судя по историческим данным и геологическому строению, можно утверждать, что эти артефакты времен Войны Освобождения не находятся на Кантике. Скорее, миф о Старых Королях стал опорой культурной самобытности, так укоренившись и в истории и в легендах планеты, что стало трудно отделить миф от реальности»