За исключением человека на другом конце обеденного стола. Мужчина с отрубленной рукой, поливающий кровью белоснежную отутюженную скатерть, кричащий, покрывающий бранью самого себя. Я поднял хрустальный бокал, оценил его содержимое на свет и произнес тост. Я здесь хозяин. Я главный. Человек с отрубленной рукой перестал кричать. Он озадаченно посмотрел на меня, словно я был незваным гостем.

Какое-то мгновение мы смотрели друг другу в глаза. В облицованной деревянными панелями стене была дверь. Дверь в потайную комнату. Человек действительно, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не хотел, чтобы я туда входил.

Я не стал. На это не было времени. Громила с цепным мечом собирался расчленить меня.

Изувеченное тело Карла Тониуса вскочило на ноги и увернулось от несущегося на него цепного меча. Затем оно прокрутилось и нанесло мяснику такой удар ногой по лицу, что у него вылетело несколько зубов.

Рядом возник человек с ножом. Даже без одной руки я легко обезоружил его и оставил лежать с ножом, торчащим под левым глазом.

Еще у двоих оказались копья. Копья погонщиков с длинными, широкими бронзовыми наконечниками.

Тело Тониуса наклонилось и вынуло «Гекатер-6» из мертвых пальцев отрубленной руки. Затем оно неуклюже подняло пистолет. Рукоятка не плотно ложилась в ладонь.

Да какая разница?

Одно нажатие, и пистолет переключился на автоматический режим. Бросившиеся вперед копейщики развалились на куски, словно фарфоровые куклы.

Только тогда я упал на свои заимствованные колени, выронил пистолет и осел мешком на мостовую. Я и без того слишком долго сдерживал последствия кровопотери.

Кыс уже была рядом. Она улыбалась мне.

— Все будет хорошо, — сказала она. — Я вытащу тебя.

И она действительно сделала это.

Проснувшись, он осознал, что лежит на спине, в глаза ему светят три ярких белых солнца, а возле него стоит высокая фигура. Фигура казалась всего лишь тенью на фоне светил.

Хотя он и знал, что Рейвенор никогда не смог бы так стоять… вертикально… уже нет… но был уверен, что это именно инквизитор. Большой, сильный и самоуверенный мужчина. Возможно, причиной происходящего стали те затянувшиеся странности, происходившие в его сознании.

Фигура подняла руки и непринужденным, богоподобным жестом откинула солнца в сторону. Когда свет угас, Карл понял, что никакие это были не солнца. Просто блок фотолюминесцентных, запаянных в хромированный корпус хирургических ламп. А фигура не принадлежала Рейвенору. Или Богу-Императору.

Это был Зэф Матуин.

Охотник за головами был обнажен, если не считать белых шорт и толстого слоя бинтов, стянувших его широкий торс. Тониус хорошо мог видеть левую руку Матуина — блестящие хромом механизмы аугметической конечности. Карл заметил застарелые шрамы на плече Зэфа, там, где серебристый металл встречался с карамельного цвета плотью.

Он вспомнил о собственной руке и…

«Да, в этом ты разбираешься».

— Он проснулся, — обернувшись к кому-то, произнес Матуин.

Рейвенор влетел в лазарет и остановился у койки Тониуса.

— Карл?

Словно из ниоткуда возник доктор Зарджаран, тут же принявшийся проверять диагностические дисплеи над изголовьем кровати.

— Голова болит, — произнес Тониус.

Его голос словно доносился из далеких динамиков.

— Еще бы, — ухмыльнулся Зарджаран.

— Я хочу сесть.

Зарджаран протянул руку к свисающей коробке управления и поднял кровать Тониуса в положение «полулежа».

Карл оглядел помещение. Он никогда раньше не оказывался в лазарете «Потаенного света» в качестве пациента. Если не считать периодических проверок и прививок перед высадкой на планету. Рейвенор парил прямо перед ним, но бронированный корпус его кресла не мог передать никаких эмоций. Матуин уселся на свою измятую койку и принялся потягивать из фляги выпивку через пластиковую соломинку.

В комнате стоял густой запах антисептиков.

— Извините, — потупился Карл.

— За что? — отозвался инквизитор.

— За ту неразбериху.

— Во время операции может случиться всякое, Карл. Я просто счастлив, что ты жив.

Тониус понял, что вот-вот разрыдается. Тяжело вздохнув, он почувствовал, как натянулись швы. Он все еще не мог собраться с мужеством и посмотреть на свою правую руку. Ему бы хотелось, чтобы Рейвенор сейчас говорил ментальной речью. Чтобы можно было узнать его настроение и эмоции, слышать его реальный голос, а не этот мертвый, бесчувственный вокс-транслятор. Но Карл не был уверен в том, что его перегруженная псионическим воздействием голова сможет такое выдержать.

— Вы с Кыс вытащили меня.

— Вытащили, — произнес Рейвенор. — Извини, что пришлось так с тобой обойтись. Я обычно сначала спрашиваю разрешение у друзей и предпочитаю не «надевать» тех, кого предварительно не подготовил. Но другого выхода не было.

— Это было… необычно, — произнес Тониус.

По правде говоря, он мало что мог вспомнить. Не помнил даже боли. Осталось лишь ощущение, что из него вытянули все жилы, а потом выжали как лимон. Да, он очень устал.

— Я тоже устал, — сказал инквизитор. — Это отнимает все мои силы, особенно на таком расстоянии. И… при таких обстоятельствах.

Тониус сглотнул.

— Моя рука. Где… где моя рука?

— Возвращена на место, — сказал Зарджаран.

Тониус впервые посмотрел вниз. Вся его правая рука была обмотана бинтами, из-под которых выходили многочисленные трубочки катетеров для подвода лекарств и промывания раны. Но там, где заканчивались бинты, виднелись его собственные пальцы.

— У нас была возможность восстановить ее… — начал медик, но Рейвенор прервал его:

— Доктор Зарджаран скромничает. Он простоял над тобой шестнадцать часов, управляя микросервиторами.

Зарджаран слегка кивнул:

— Прошло еще слишком мало времени, всего лишь несколько дней. Но, мне кажется, рука начинает приживаться. Возможна долгосрочная потеря функциональности, но место среза оказалось удивительно ровным.

— Будь благодарен гильдии забойщиков, — прорычал Матуин, — эти парни гордятся тем, что поддерживают идеальную остроту своих клинков.

Тониус попытался согнуть пальцы, но не смог.

— Шестнадцать часов, вы сказали? — Он поднял глаза. — Как долго я провалялся?

— Два дня, — ответил Рейвенор.

— Я что-то пропустил?

— Не многое. Нейл и Кара сейчас на Флинте, ищут Сайскинда. Всех остальных я забрал. Всех, кто мог быть связан с происшествием.

— А что насчет… Кински и его друзей?

— Мне еще придется поговорить с ними.

— Он заставит их попотеть, — злобно ухмыльнулся Матуин.

По коридорам стека эхом разносились чьи-то рыдания. Заэль услышал тихие всхлипывания. Было еще темно, раннее утро. Он выбрался из своей небольшой кровати в предрассветный холод и прошел по комнате, которую делил с сестрой. Кровать Ноув была пуста. Она не вернулась этой ночью.

Бабушка храпела в соседней комнате. Заэль почувствовал острый запах клея. Свет был включен. Единственная светосфера, стоявшая на буфете, освещала небольшое изображение Бога-Императора.

Впрочем, рыдала не бабушка, хотя и такое неоднократно случалось по ночам. Звук доносился откуда-то снаружи. С площадки стека. Заэль зашлепал дальше через кухню. За матовым стеклом темнел силуэт. Человек прислонился к двери, склонив голову. Мальчик слышал судорожные всхлипывания. Он даже видел, что после каждого на стекле ненадолго появляется влажное пятнышко.

— Ноув?

Рыдания не прекращались.

— Сестренка? Это ты?

Опять всхлипывания.

— Ноув? Что случилось?

Внезапно рыдания стихли. Напряженная голая рука в умоляющем жесте прижалась к стеклу.

— Ноув? Ты пугаешь меня…

Ручка двери медленно повернулась, но затем встала на место. Затем еще раз. Заэль понял, что дверь заперта на ключ.

— Впусти меня…

— Ноув? Ответь мне. Это ты?

— Впусти меня, Заэль…