Смертоносная звезда Черубаэля неслась ко мне вдоль берега.

— Прости меня, Вервеук, — сказал я.

— К-конечно, наставник, — пробормотал он, — Н-но за что? — внезапно добавил обреченный юноша.

Проревев литанию подчинения и заклятие заточения, я повернулся к Черубаэлю, поднимая сверкающий мощью рунный посох.

— In servitutem abduco[26], навеки заключаю тебя в носителе сем!

— Что, черт возьми, здесь произошло? — Фишиг спешил ко мне с оружием наперевес.

— Все. И ничего. Все закончилось, Годвин.

— Но… что это? — спросил он.

Рядом со мной в нескольких сантиметрах от земли парил демонхост. Из своего пояса я сделал поводок, который накинул на обожженное, раздутое горло Вервеука.

— Я заманил в ловушку демона, Годвин. Он связан и теперь не может причинить нам вреда.

— Но… Вервеук?

— Погиб. Мы должны почтить его память. Он отдал свою жизнь за Императора.

Фишиг настороженно посмотрел на меня.

— Откуда ты знаешь, как связать демона, Эйзенхорн?

— Научился. Инквизитору положено знать подобные вещи.

Фишиг отступил назад.

— Но Вервеук… — произнес Годвин. — Он ведь был уже мертв, когда ты воспользовался его телом?

Я не ответил. Над озером заходили на посадку три челнока. Наконец прибыло подкрепление, вызванное Елизаветой.

Я мечтал только о том, чтобы поскорее убраться отсюда. Произошедшее здесь окончательно вымотало меня и слишком дорого мне обошлось.

Мои люди высадились из челноков и сразу взяли остров под контроль. Вскоре они арестовали и привели на базу деморализованных пособников Туринга.

Мне сообщили, что Мендереф и Кот уже в пути и с ними должны прибыть подразделения местных арбитров и Гвардии Инквизиции.

Но я не собирался дожидаться их появления.

Мне не хотелось, чтобы некоторые вещи увидели лишние люди.

Я отдал распоряжения, которые грозили изрядно облегчить мой карман. Но траты меня не беспокоили.

Вместе с Нейлом и Бегунди мы постарались как можно быстрее перенести Биквин на борт челнока.

Я поручил Нейлу доставить Елизавету в ближайший госпиталь, а затем, когда ее состояние стабилизируется, подготовить переправку в штаб-квартиру Дамочек на Мессине. Они взяли с собой и Кару Свол. К моей радости, она оказалась жива, но была серьезно ранена.

Фишиг получил строгий приказ остаться на острове и проследить за выполнением моих распоряжений. Но похоже, у него не лежало сердце к этому заданию. Я понимал, что демонхост тревожит Годвина куда сильнее, чем он осмеливается признать.

Полученные им инструкции были просты: охранять остров до тех пор, пока не прибудут основные силы Инквизиции, проследить за составлением полного отчета и уничтожением тайника дремлющих титанов Хаоса, а затем формально остановить экспертную проверку до особого распоряжения.

Все выглядело вполне логично. Старший инквизитор рисковал всем и потерял очень многое, сражаясь с боевым титаном. И теперь, чтобы восстановить силы, временно выходит из состава комиссии, проводящей экспертную проверку.

Я собирался связаться с Фишигом позже и забрать его с Дюрера.

Мы уже готовились взлететь, когда пришли первые за этот день хорошие новости.

Медея и Эмос выжили.

Бетанкор удалось оттащить Эмоса от разбившегося катера и спрятаться прежде, чем из люка показался Вервеук. Лежа в укрытии, затаив дыхание они наблюдали за разыгравшейся трагедией.

Они видели все.

Я обнял их.

— Вы оба отправляетесь со мной, — сказал я.

— Грегор… что же ты наделал? — покачала головой Медея.

— Просто залезай в челнок.

— О чем это она? — спросил Фишиг.

И вновь я не ответил. Я был слишком утомлен. А еще боялся, что мои невнятные объяснения его не удовлетворят.

— Проследи за тем, чтобы здесь все было сделано должным образом. В течение месяца я свяжусь с тобой и дам новые инструкции.

Дабы авторитет Фишига не подвергался сомнению, я вручил ему свой знак властных полномочий.

Это было жестом предельного доверия, но, казалось, только растревожило его. Тогда я протянул ему свою руку, и он нерешительно пожал ее.

— Я сделаю свою работу, — сказал он. — Разве я когда-нибудь подводил тебя?

Такого не бывало. В этом-то все и дело. Фишиг никогда не подводил меня, а я…

Два дня спустя мы уже отдыхали в смежных каютах космического дальнобойщика «Милашка», направлявшегося к Гудрун в Геликанском субсекторе. Стараниями Императора нам предстоял трехнедельный переход.

Во время этого рейса я помногу спал, погружаясь в глубокий и, к счастью, лишенный сновидений сон. Но моя усталость не проходила. Произошедшее на Микволе вымотало меня и физически, и эмоционально. Пробуждаясь, я наслаждался чувством драгоценного покоя всего несколько минут, пока не вспоминал о том, что натворил, а затем в мое сердце вновь возвращалась тревога.

Каждый день я совершал два визита. Первый — в корабельную часовню, где проводил ритуалы куда более ответственно и вдумчиво, чем когда бы то ни было за прошлую сотню лет. Я ощущал себя грязным, испорченным, хотя и понимал, что сам осквернил себя. И очень нуждался в исповеднике. Раньше я обратился бы к Елизавете, но теперь это было невозможно.

Вместо этого я молился за ее жизнь. Молился о восстановлении здоровья Свол. Делал подношения и ставил свечи за упокой души Поля Расси, Дуклана Хаара и бедного Дахаулта, погибшего при крушении катера.

Я молился за успокоение души Бастиана Вервеука и просил его о прощении. Молился, чтобы Фишиг все понял.

Я всегда считал себя ответственным и преданным слугой Бога-Императора, но странно, как легко приедаются ежедневные ритуалы. Какая ирония! Именно во время этого рейса, подступив к ереси ближе, чем когда-либо, я почувствовал, как окрепла моя вера. Возможно, надо заглянуть за край бездны, чтобы по-настоящему оценить чистоту небес над головой. Наконец я понял, что очистился, словно пережил Божий суд и возродился лучшим человеком.

В моменты неуверенности, сомнений и тревоги я спрашивал себя: не было ли это ощущение духовного воскрешения лишь подсознательной попыткой защититься? Не прозвучали ли события на Микволе запоздалым тревожным звонком, резко возвратившим меня на путь праведности, или я сам вводил себя в заблуждение? Обманывал себя так же, как Квиксос и все остальные, сорвавшиеся в пропасть, даже не осознав этого.

Второй ежедневный визит я наносил в бронированный грузовой отсек, где содержался демонхост.

Капитан «Милашки», строгий ингеранец по имени Гельб Стартис, сначала наотрез отказывался брать на борт порождение варпа. Конечно, капитану не было известно, что это именно демонхост. Лишь очень немногие в Империуме знали, как распознать подобное существо. Соблюдая меры предосторожности, я облачил безмолвную фигуру в глухой балахон. Но вокруг монстра витала аура зла и тлена.

Я был не в настроении торговаться со Стартисом и просто предъявил ему удостоверение и перстень с печаткой, заверив, что за «гостем» будут следить должным образом. Кроме того, транспортировка обошлась мне втридорога, что сделало предстоящее предприятие в глазах капитана более привлекательным.

Я поместил демонхоста в бронированный грузовой отсек и потратил десять часов на то, чтобы покрыть стены соответствующими знаками заточения. Черубаэль все еще не пришел в себя и был глух, словно находился в трансе.

До поры до времени он оставался послушным.

При каждом посещении я троекратно проверял знаки и обновлял их там, где это было необходимо. С помощью пера и чернил временные руны, нанесенные кровью на тело, вместившее демонхоста, были заменены на постоянные.

От этой работы меня бросало в дрожь. Тело Вервеука исцелилось и теперь выглядело неповрежденным. Его глаза были закрыты, а лицо все еще оставалось лицом молодого инквизитора, хотя на лбу мальчика, там, где из кости прорастали рудиментарные рожки, уже набухали шишки.