— А ты поверь, — посоветовал Чевак. — Я уже говорил, можно ожидать чего угодно.

Клют кивнул, глядя, как Чевак перекатывает в руке проклятый Черный Соверен.

— Думаю, можно со всей справедливостью сказать, что этот совет все еще актуален.

Уходят

Археопалуба, вольный торговый корабль «Малескайт», Око Ужаса

Входит КЛЮТ

Прошло три дня.

Три дня, за которые Клют, наконец, отмылся от зловония Аблютрафура и избавился от преследовавших его картин ужасной гибели улья. Большую часть этого времени инквизитор провел либо в молитвах, либо в глубокой ванне баптистерия, полной обжигающе горячей воды, священных масел и соли святой Весты. В отличие от Чевака, который изгонял из себя оскверняющее воздействие Ока всякий раз, когда открывал драгоценный «Атлас Преисподней» и купался в духовной стерильности, источаемой нуль-плотью, Клюту приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы противостоять порче, пронизывающей космос Ока Ужаса.

Пока Клют очищал свои тело и дух, Чевак предавался менее благочестивым делам. Выйдя на археопалубу, инквизитор увидел Чевака и Торкуила, устроившихся среди столов и огромного количества собранных космическим десантником книг, артефактов и археотехнических устройств. Обычно космический десантник хранил большую часть хаоситских и колдовских реликвий в больших, примыкающих к археопалубе камерах, защищенных стазисным полем и полем Геллера. Но теперь Реликтор и высший инквизитор решили совместно заняться допросом демона Маммошада, и для этого требовались масштабные эксперименты и исследования. Страницы «Анатомэ» Кроночета и «Корпус Вивэкзорсекцио» лежали среди многих других темных гримуаров, запретных переводов с языков ксеносов и демонологических трактатов. Реликтор ходил между стазисными камерами с инструментами, древними машинами и самодельными устройствами, еретически созданными без оглядки на СШК.

Чевак не заметил приближения Клюта, но Реликтор оторвался от святотатственной работы и мрачно кивнул. Выглядел Чевак ужасно. Несмотря на внешнюю молодость, глаза у него потемнели и запали, а выражение лица стало отстраненным и пустым. Рот напряжен, вид раздраженный, пальцы уже болят и с трудом сгибаются, пролистав множество страниц из проклятых томов.

Черный Соверен Сьерры Санграаль был помещен в сердце аппарата, наскоро собранного из множества различных инструментов. Сплошные вращающиеся платформы, провода и кнопки с глифами. Венчала все это пара голосовых труб, переплетающихся друг с другом и напоминающих некий двойной фонограф. В центре крутился Черный Соверен, парящий в антигравитационном поле, в покрытые бороздками края монеты упирались иглы психоактивных кристаллов.

Клют лично видел, как Торкуил завершил свой кощунственный проект, и из зияющего туннеля левой трубы вырвались первые слова демона. Инквизитор не разобрал, что тот говорил, но было очевидно, что дьявольская сущность полна энергии. От голоса — нечестивой смеси птичьих воплей и шипения рептилии — вокруг завибрировал воздух.

Торкуилу пришлось отсоединить от мнемонического устройства «Геллебора» диа-лог и рунический кабель, настроить ключи и перебрать множество комбинаций, прежде чем он подобрал конфигурацию, превратившую свистящую какофонию в слова, которые сразу поняли и технодесантник, и оба инквизитора.

— Я уже заждался вас…

На столе неподалеку рядком лежали какие-то вещи, похожие на пыточные инструменты. Все они были из коллекции реликвий и артефактов Торкуила. Многие из них были неизвестны Клюту, но он узнал зловещие очертания дьявольского гримуара Истинных Имен, молот для гексаграмматического клеймения, стазисное хранилище с варп-паразитом астрамебой, благословенные мази разных видов, а также молитвы и гимны Конфедерации Света, которые тысячи лет назад записали на вокс на Диммамаре. Торкуил сжимал свою главную ценность — настроенный на волны Геллера виброскальпель, который он сам смастерил, руководствуясь страницами из «Корпус Вивэкзорсекцио».

Чевак пододвинул свой стул ко второй трубе.

— Скажи мне, — сказал он голосом, в котором звучала холодная сталь, — где я могу найти Азека Аримана из Тысячи Сынов?

— А где его нельзя найти?

Чевак окунул пальцы в чашу с благословенной мазью и швырнул маслянистые капли на вращающийся Черный Соверен. Жидкость с шипением впиталась в потусторонний материал монеты, и из трубы раздался птичий вопль.

— Я уже говорил, — мрачно предупредил Чевак. — Перестань отвечать вопросами на вопросы.

Мучительный крик Маммошада перешел в безумный смех.

— Ариман повсюду. Он часть всего и всех. Имя его культу — легион. Он там, где ты был, и там, куда ты отправишься. Его влияние чувствуется в залах и дворцах трупного мира Терры, в колыбели проклятья и на борту этого корабля. Никто не знает, где он.

— Никто? — повторил инквизитор. — Кроме самого Аримана. Ты — Азек Ариман?

— У меня много имен, — ответил демон. Чевак потянулся за очередным адским пыточным инструментом. — …но я не Ариман.

Высший инквизитор оперся локтем на стол.

— Где мне найти Корбана Ксархоса, ублюдка Тысячи Сынов?

— Ищешь ученика, чтобы найти учителя?

— Ты вынуждаешь меня, отродье пустоты…

— Я прохожу через множество рук. Эти руки принадлежат телам, которым также принадлежат уши. Эти уши слышали, что Корбан Ксархос мертв.

— Невозможно.

— Видимо. Потому что он жив.

— Я устал от твоих игр, демон. Говори ясно.

— Конечно, инквизитор, но о чем именно? Есть так много уровней существования, и ты отлично знаешь об этом. Следуй за криками.

Чевак скорчил гримасу, когда голосовая труба затихла.

— Брат Торкуил, музыку, пожалуйста, — попросил он. Технодесантник положил вокс-диск с гимнами на проигрыватель, и ангар заполнился звуками призрачного хорала Конфедерации Света. Эти молитвы отгоняли тьму от имперских граждан за сотни лет до того, как Экклезиархия взяла веру человечества в свои ежовые рукавицы. На фоне хора кастратов раздались стоны и плач Маммошада.

— Больно, да? — рявкнул Чевак. — Ты мне все расскажешь, демон, это я тебе обещаю. Скажи, что слышал своим множеством ушей. Скажи, что узнал о местонахождении этого порожденного варпом чародея. Брат Торкуил, погромче, я хочу, чтобы наш гость в полной мере ощутил благочестие Конфедерации и ее еретического учения.

Клют почувствовал, как от грохочущих гимнов задрожали воздух и палуба под ногами. Вопли Маммошада раскололись на разные клекочущие голоса, каждый из которых отвечал на вопрос Чевака по-разному.

— Дельта Мириас.

— Пирр.

— Сфера Триггонавта.

— Предел Минервы.

— УВ6-26.

— Альфа Мириас.

— Шенгиз, Мицар-Синий или Надежда Браннигана в Архивных Мирах.

— Улей Хавок.

— Сожран утробным гигантом.

— Вегатра.

— Бета Мириас.

— Побежден Противоидущим Сердцем на Титубе Прайм.

Безумие продолжалось.

— Хватит! — приказал Чевак.

— Но ведь осталось много, — захихикала сущность, — гораздо больше…

— Что Корбан Ксархос хочет сделать, используя темные технологии Даэкропсикум? — прервал Чевак. Маммошад не ответил.

— Больная тема, да? — отметил Чевак с самодовольной усмешкой. — Да, лучше рассказывай, демон, иначе пытки, которым подвергли тебя темные Механикус, покажутся приятным воспоминанием.

— Я думаю, смертный слабак, что тебе нравится слушать истории о боли и страдании, ибо они заглушают память о том, как страдал ты сам. Я заживо вскрыт и вынужден существовать в жалком, болезненном состоянии. Забавно, что ты думаешь, будто твое убогое воображение способно напугать меня чем-то еще худшим.

Чевак снова начал орать на мерзостное создание, яростно жестикулируя, с лицом, искаженным от гнева и отчаяния. Клют подошел к Реликтору и встал рядом с ним.

— Он так сидит уже несколько дней, — поведал Торкуил. — Маммошад просто играет с ним, искажает его слова, тешит надеждой, но не дает ответов.