— Лишь некоторых из её частей, — буркнул губернатор.

— Человеческих частей, — Жак с укором уставился в эти глаза мутанта, зрячие лишь в красном свете.

— Верно. Что ж, я нисколько не перечу! Я ведь отдал всю свою верную стражу предыдущему инквизитору, разве не так? Разве не я понёс ужасные потери?

— Скорее для собственного же блага, смею напомнить. В противном случае, через несколько десятков лет генокрады проникли бы уже в вашу собственную семью, заражая и гипнотизируя.

— Я понимаю.

— Сейчас мне нужно только одно: чтобы вы предоставили мне своего лучшего астропата.

При виде этого человека все прежние рациональные рассуждения Жака растаяли как дым. Идя сюда, он на самом деле следовал за нитью психической интуиции: вкрадчивым, неосознанным побуждением навестить губернатора Воронова-Во.

В психическом хозяйстве мироздания наверняка существует компенсация за те поражения, что Жак претерпел от рук человека-арлекина. Кто-то собирался подвести баланс всем его предыдущим несчастьям. За то, что он искренне молился всю ночь напролёт, сейчас некий усик, направленный Богом-Императором, вёл его, словно дух-хранитель.

Чудовищность экстерминатуса, который он собирался устроить, до поры заслонила эту нить интуиции, пусть даже экстерминатус был выбран верно. Жака пронзило радостное возбуждение. Только ли стимулятор был тому причиной? Нет. Он ощутил неуловимое соприкосновение с высшими силами, словно сам стал той картой таро, которую для себя выбрал.

— Хм, — спросил губернатор, — но для чего? Что вы обнаружили?

Воронов-Во, крепкий лысеющий дядька, явно любил жизнь и удовольствия. Но, чтобы править планетой, нужно быть способным на жестокость. Однако его любопытство касательно требований Жака, похоже, происходило из вполне разумного беспокойства, нежели из паранойи, которой так часто заражаются правители. На самом деле, знай губернатор о сути послания, которое намеревался отправить Жак, у него были бы все причины для паранойи.

Следуя за нитью интуиции, Жак ответил непринуждённо:

— Будем надеяться, что после всего оказанного вами преданного сотрудничества инквизитор Обиспал не доложил Империуму о вашей мутации в отрицательном ключе … Я бы точно не стал этого делать.

Да и зачем? И Воронов-Во, и все остальные на этой планете вскоре будут мертвы.

Губернатор вздрогнул:

— Нет, Харк не стал бы. Он дал честное слово.

Так вот в чём загвоздка! Получается, Обиспал фактически шантажировал Воронова-Во, чтобы тот позволил искоренить мятеж необузданным применением силы, которое закончилось всеми этими миллионами смертей.

У Воронова-Во было слабое место: инфракрасное зрение. Ведь Империум мог запросто благочестиво решить, что мутант не может оставаться губернатором.

Его милость искоса глянул на Ме’Линди. Узнал тепловой след убийцы? Вообразил себе, что его уже осудили и вынесли смертный приговор? Вельможи пониже будут только рады занять его место.

— Я тоже даю вам честное слово, — заверил Жак. — Разумный губернатор может делать на своём мире всё, что пожелает, до тех пор, пока исправно платит десятину казной и людьми. Или, в вашем случае, оружием. Пустяковые мутации стоит расценивать как эксцентричность и не более. Просто из любопытства: как давно в вашей семье существует это отличие?

— От моего деда.

— Так пусть доживёт оно до конца мира! Я обещаю. Харк обещал. Полагаю, что и Зефро обещал?

— Карнелиан? Да… Любопытный персонаж… Кажется, он сожалел о неизбежной резне среди моего народа почти так же, как я.

Ха, вот оно — доказательство! Человек-арлекин был целиком соучастником Обиспала. Мог ли Обиспал на самом деле быть преданным Империуму? По всей видимости, едва ли. Наверняка, это и было то доказательство, к которому подталкивал Жака импульс, посланный Императором.

— А теперь: могу ли я без дальнейших проволочек воспользоваться услугами вашего астропата?

— Да. Да, инквизитор.

— Я рад, что вы так лояльны.

«Наградой тебе, — подумал Жак угрюмо, — будет экстерминатус».

Но, как только Жак встретился с астропатом, то понял, что это ещё не конец.

Главным астропатом Сталинваста была маленькая, худая, темнокожая женщина. Она была даже не старой — древней. Глубокие морщины изрезали лицо, похожее на сморщенную сливу. Волосы, так ярко отливающие красным, на самом деле были, скорее всего, чисто белыми. После давнишней пытки привязывания души незрячие глаза стали матовыми и спеклись.

Она опиралась на посох высотой с себя и не могла видеть гостей своей убранной мехом комнаты, однако ощущение близости предупредило её.

— Ещё трое пришли, — пропела она. — Один смотрит. Один чует. И одна больше, чем кажется!

На секунду Жак вообразил, что мажордом по ошибке привёл их к провидице. Однако тёмно-пурпурное одеяние старухи при нормальном освещении несло бы некий оттенок зелёного, как положено астропату.

— Я смотрю, — согласился Гугол. — Смотрю в варп, я — навигатор.

«А я, — подумал Жак, — чую. Тогда как Ме’Линди… та, кто вскоре остановит сердце старухи».

Астропат потянулась к покрытому мехом валику — и мех шевельнулся. Открылись горящие глаза. Валик выпустил мелкие острые коготки. Старуха потрепала животное, которое, наверное, было ей другом. Существо казалось одновременно и расслабленно-вальяжным, и диким. Станет ли оно яростно защищать свою хозяйку?

— Что это? — шепнул Жак.

— Это называется «кошка», — ответила Ме’Линди. И ответила на другой, невысказанный, вопрос: — Она будет только наблюдать. Кто знает, что ей понятно? Их поступки обычно эгоцентричны и аутистичны.

— Зачем тебе подобное существо? — спросил Жак старую женщину.

— Чтобы любить, — ответило та холодно. — За всю жизнь их у меня перебывало десятка два, каждой в своё время пришёл срок. Они — моё утешение. — Она показала высохшую руку: — Вот свежие царапины. Их я могу чувствовать.

— Оставь нас! — велел Жак мажордому. Толстяк удалился и задёрнул глухой занавес поперёк зева меховой пещерки астропата.

Ме’Линди извлекла из пояса электролюмен в помощь тусклой красноте единственной светосферы. При нормальном освещении кожа женщины оказалась коричневой, а волосы — и впрямь белыми как снег, в то время как глаза — словно сваренные вкрутую. Мех, которым была убрана пещерка, оказался тигрово-рыжим — как и существо «кошка». От резкого вторжения невиданного доселе света зрачки животного расширились, превратившись в чёрные блестящие камешки, затем сузились в щёлки. Челюсти раздвинулись, обнажая острые мелкие зубы.

Существо, однако, просто зевало. Зевало — оказавшись перед целым новым миром света!

— Твоё имя? — спросил Жак у женщины.

— Люди зовут меня Мома Паршин. Наверное, потому что у меня нет детей, кроме… — она погладила свою «кошку».

— Я инквизитор Драко.

— Инквизитор? Тогда вам, вероятно, известно, сколько из меня выжжено. Я не вижу, не чувствую запахов, не ощущаю никакого вкуса. Я могу только осязать.

Кошка чувственно извернулась, вибрируя. Убить эту женщину, пожалуй, действительно будет для неё благом…

— Мома Паршин, я хочу, чтобы ты отправила послание командованию имперских Губителей из Космодесанта, на орбиту Виндикта-5.

Эта крепость-монастырь — ближайшее гнездо величайших воинов, способное стереть целый мир. Жак уже сжато сформулировал роковой сигнал: «Ego, Draco Ordinis Mallei Inquisitor, per auctoritate Digamma Decimatio Duodecies, ultimum exterminatum planetae Stalinvastae cum extrema celeritate impero». Одной кодовой фразы с тройным «D» уже достаточно для запуска экстерминатуса. Таким образом, миссия Инквизиции, расквартированная в орбитальной крепости, будет извещена. Жак включил фразу «Ordinis Mallei» в целях двойной гарантии: при миссии практически обязательно тайно состоит член его ордоса. Никогда прежде не посылал Жак подобного приказа, никогда. Тяжёлое бремя давило на плечи, словно обесточенный дредноутский комплект боевой брони, словно заточая в тюрьму — и Жак обратился к своему новому просветлению, чтобы, так сказать, восстановить питание в этой броне.