Магистр Нургла задавил Кровавую Горгону своим весом. Обладая ростом в три с половиной метра и весом в восемьсот килограмм, Опсарус теснил чемпиона Кровавых Горгон.

Он давил на Гаммадина грубой силой и обрушивал на него прямые удары в голову и по корпусу. Стальные кулаки крошили эмаль на внешних пластинах брони Гаммадина. Опсарус не давал Кровавой Горгоне никакой возможности на ответные действия.

Оттесняя Гаммадина к консоли, Опсарус поднял шар над головой, готовый метнуть его в чемпиона Горгон. Гаммадин перекатился влево, помяв прочный металл консоли. Сфера врезалась в то место, где мгновение назад был Гаммадин, оставив кратер в стене, и вернулась по дуге к Опсарусу.

Гаммадин восстановил равновесие. Предметы раздваивались перед глазами. Психическая атака была слишком сильна, особенно учитывая его ослабленное состояние. Ему понадобится слишком много времени для восстановления.

Неожиданный сильный удар вывел его из равновесия.

Магистр Кровавых Горгон слабо попытался защититься клешней. Перед глазами стояла пелена. Он должен был держать свой гнев под контролем.

Следующий удар был нанесен в грудь Гаммадина. Из глаз посыпались искры, а на визорах шлема вспыхнули индикаторы повреждения. Керамит и одна из костей торса треснули.

Истекая кровью, Гаммадин думал лишь о том, что ему стоило держать себя под контролем.

Многочисленные закрытые выходы с командного мостика вели к камерам, заброшенным лифтам и носу корабля. Со временем ремонтные работы здесь стали невозможными. Полы были покрыты обильным количеством мха. Здесь царила всеобъемлющая тишина, черви и водяные змеи словно боялись нарушить ее. В воздухе преобладали элементы углерода и плесени. Вокруг Варсавы поднимались струйки газа.

Варсава подумал, что здесь он, возможно, и встретит свой конец. Являясь Кровавой Горгоной, он никогда не думал о смерти. Даже будучи вынужденным отступать под натиском тау, Варсава продолжал сражаться, оставаясь ужасающим противником. Он никогда прежде не оказывался в ситуации, в которой вероятность победить почти равнялась нулю. Его снова охватило чувство, похожее на страх.

Однако смерть не пугала его. Если ему и суждено умереть, то пусть лучше его убийцей будет Кровавая Горгона. В сражении с Анко Муром не было позора: колдун являлся одним из сильнейших и древнейших воинов в Империуме.

Варсава присел позади кристалла кальцита и отключил все не жизненно-важные каналы потребления энергии на броне. Он мог рассмотреть окрестности только благодаря мерцанию моллюсков, скопления которых наблюдались вокруг кристаллов.

Он вспомнил рассказы о рабах, сбежавших сюда и пропавших без вести.

Варсаве даже показалось, что он как раз сидит на костях этих несчастных.

Кровавая Горгона не хотел потеряться, но и не собирался скрываться. Его целью было схлестнуться с Муром, и он выполнит ее. Когда он услышал приближение лифта, Варсава закричал. Его голос отражался от стен невидимых катакомб вокруг него.

Почти мгновенно он был вознагражден шумом шагов. Негромких, лишь слегка тревоживших водную гладь.

— Выходи, — прошипел колдун. Голос отразился от стен, скрывая нахождение своего владельца.

Варсава сжал болтер, успокаивая темпераментный дух оружия.

Не подведи меня…

Он упер оружие в плечо. Ритм обоих сердец участился. Да, это действительно был страх, признал Варсава.

И не познают они страха…

Звук шлепанья ботинок по воде становился все ближе и ближе. Неожиданно, колдун остановился. Воздух похолодел. Датчики визора регистрировали падение температуры на целых двадцать градусов. Линзы покрылись изморозью. Варсава протер их кончиками пальцев.

Он услышал всплеск воды, словно кто-то аккуратно дотронулся до водной глади. Варсава предположил, что это мог быть колдун, способный скользить по воде. Развивающиеся белые волосы. Мертвое лицо, парящее над землей. Картина ошеломила Варсаву. Он еще сильнее сжал приклад болтера.

Гаммадин увернулся, и шар, задев балюстраду, врезался в командный трон.

— Дерись со мной! — взревел Опсарус.

Кровавая Горгона подавил шум в ушах. Его голова все еще болела, но он смог собрать волю в кулак.

Опсарус зажал его в угол, заставляя пятиться за монокристаллы. Почувствовав, что больше не может отступать, Гаммадин без предупреждения сделал выпад. Он нанес резкий удар клешней. Когти врезались в пластины терминаторской брони, высекая искры из керамита.

Опсарус ответил ударом слева, заставив Гаммадина отшатнуться на несколько шагов назад — на достаточную дистанцию, чтобы атаковать металлической сферой.

Гаммадин попытался восстановить равновесие, уперевшись рукой в обзорный иллюминатор. Заметив брешь в обороне противника, Опсарус устремился вперед, прямо на Гаммадина.

Именно этого и ожидал магистр Горгон.

Иллюминаторы взорвались, и их осколки засосало в вакуум космоса. Психическая атака Гаммадина была слаба, но он грамотно сконцентрировал свою мощь, направив весь псионический импульс на иллюминаторы.

Неожиданно возникший вакуум начал разрывать на куски командную палубу. Пергамент, слоты памяти и даже обломки когитаторов уносило наружу.

Опсарус пошатнулся, когда вакуум достал и его. Оторвавшись от земли, Гаммадин всем весом прыгнул на Опсаруса. Сила столкновения была настолько велика, что слетели пластины брони, лопнули визоры шлема, а керамит треснул. Опсарус зарычал и пошатнулся.

Гаммадин пригнулся и сбил магистра Нургла с ног, лишив его устойчивой опоры.

Магистр Нургла выпал в иллюминатор, попав в пустотное пространство космоса. Его огромное тело сразу стало легким, когда он оказался вне искусственно созданной гравитации «Рожденного в котле». Он выкинул руку вперед и схватился за край рамы иллюминатора. Шипы перчатки скрежетали по металлу, когда он пытался залезть обратно.

— Пошел вон! Тебе здесь не рады. Растворись в морях космоса, чтобы духу твоего здесь не было, — взревел Гаммадин.

Он поднял клешню и рубанул по руке Опсаруса, отсекая ту часть, которая держалась за раму. Шарики крови, вылетев из предплечья Опсаруса, дрейфовали в пространстве космоса. Магистра Нургла относило все дальше и дальше. Он направил палец на Гаммадина, словно упрекая Кровавую Горгону, а затем его понесло дальше навстречу к смерти.

Его мозг представил, как когти колдуна, словно скальпель, режут его шею. Он все еще слышал неприятный, хлюпающий звук со стороны углублений с водой. Варсава неуверенно пригнулся. Гравий под его ногами с громким треском раскололся.

— Выходи… — прошептал мягкий голос.

Варсава выскочил из-за кальцитовой колонны и нажал на спусковой крючок. Он выкрикнул какую-то несуразицу, только для того, чтобы создать шумовой эффект. При этом его шея вздулась, а по груди прошла вибрация от выстрела из болтера.

Мур отшатнулся от неожиданности. Он активировал щит, и болты взорвались, так и не долетев до цели. Варсава стрелял в одну и ту же точку, стараясь ослабить силовое поле. Время замедлилось. Казалось, что выстрелы не приносят желаемого эффекта.

Силовой щит зарябил и лопнул как пузырь вакуума. У Варсавы закончились болты. Ободренный результатом, он бросился вперед, размахивая булавой.

Мур вскинул руки и нанес сокрушительный удар кулаком в лицо брата-кровника.

Удар был настолько силен, что у Варсавы все потемнело перед глазами. Но его подталкивал страх, и он не чувствовал боли. Варсава видел лишь красное пространство перед собой. Он напряг мускулы и принялся размахивать булавой с устрашающей силой. В его яростных атаках чувствовалось отчаяние, а сам он стал похожим на сумасшедшего бога войны. Страх придал Варсаве первобытную силу, которой он не чувствовал раньше.

Лицо Мура покрывалось кровоподтеками. Колдун попытался защититься от булавы голыми руками. Оружие, не останавливаясь, сломало два пальца и попало в шею колдуна.

Варсава наслаждался эйфорией страха. Астартес-лоялист не знал страха, а Варсава был охвачен им. Он знал силу страха и как его контролировать, как направлять и как стать сильнее за счет него.