Сержант Хаккад вывел свое отделение из укрытия в первые минуты начавшегося хаоса. Они были в силовой броне, но без оружия. Этот факт не беспокоил Хаккада, так как он и раньше убивал врагов голыми руками.

Он приказал своему отделению двигаться бесшумно, побираясь по тихим, затемненным коридорам, где освещением служили небольшие колонии бактерий. Он слышал сирены вдалеке и треск выстрелов автоматических лазеров. А затем возникли и другие звуки: невнятные крики и топот ботинок.

И, помимо того… За всем этим Хаккад слышал голос магистра Гаммадина. Этот голос заставлял его двигаться дальше. Он был счастлив слышать знакомые резкие интонации. Голос командующего, который снова держал все под контролем.

— Братья! — произнёс Гаммадин. — Я вернулся!

Это все, что он услышал по вокс-системам корабля.

Где-то слышался призыв вооружаться, но больше ничего. С этими словами кровь закипала в жилах, они побуждали к восстанию, и накипевшее недовольство Хаккада вылилось наружу. Ему уже было не важно, присоединится ли к нему отделение или рота Горгон. Даже если его отделение было последним очагом сопротивления, Хаккад был готов идти до конца. Все сомнения остались в прошлом, ведь Гаммадин снова вернулся к ним.

Но на его пути встречались и другие отделения. Четверо десантников из отделения «Хурриан» одолели своих стражников и присоединились к Хаккаду и его людям. Вместе, десять Горгон проникли в незакрытое подземелье и взяли все, что могло быть использовано как оружие. Древние реликтовые мечи, церемониальные скипетры, захваченные в разрушенных монастырях Экклезиархии, примитивные трофейные пистолеты, принадлежавшие королям с далеких планет. Здесь не было настоящего оружия, но Хаккад был рад и тому, что они обнаружили.

Сообщение Гаммадина не было колдовским трюком. Этими словами магистр придал им уверенность, которую они утратили. В рядах Горгон не осталось сомнений — разделенные, обманутые и захваченные врагом, они утратили чувство доверия. Утратив доверие, они утратили способность действовать сообща. Они перестали быть функциональной боевой единицей.

Чумные десантники заполонили нижние уровни, чтобы восстановить порядок. Имея лишь десять человек, Хаккад вступил с ними в бой. Они сражались в ограниченном пространстве, повсюду мелькали вспышки выстрелов и искры, отлетавшие от брони при соприкосновении с лезвиями мечей. Чумные десантники превосходили их в численности, но это не волновало Хаккада.

По вокс-связи он узнал об активности отделений «Хром», «Лагаш», и отделения ветеранов «Нисус». Один за другим, Кровавые Горгоны воссоединялись друг с другом.

Каждый раб мечтает о свободе, но когда свобода становится неисполнимой мечтой, человек адаптируется. Кто-то находит в этой ситуации преимущества — стабильность, защиту и крышу над головой.

Чумной легион забрал даже эти маленькие радости рабов «Рожденного в котле». Все, что рабы скопили за время своего заточения, сгнивало и покрывалось ржавчиной.

Поэтому ни для кого не было сюрпризом, когда после сообщения Гаммадина восстали и рабы. Их количество насчитывало тысячи людей, размещенных в инженерных блоках, загрузочных доках и хранилищах: охрана, слуги и черные тюрбаны. Словно муравьи-солдаты, они выползали изо всех щелей.

Они появлялись из тьмы, объятые чувством мести. Рабы не испытывали любви к Кровавым Горгонам, но эта жизнь была единственной, которую они знали. Мужчины, женщины, дети и даже старики. Они хватали инструменты, тяжелые предметы — все, что могло служить им оружием.

Их убивали сотнями, но они шли вперед, несмотря ни на что.

Рабы стали реальной угрозой для ключевых позиций в основных доках, удерживаемых Гнилостной пехотой. Черные тюрбаны, используя алебарды и арбалеты, вели остальных рабов на штурм автоматических орудий.

Несмотря на то, что рабы погибали в огромных количествах, они замедляли контратаки сил Нургла. Они блокировали туннели, баррикадировали коридоры обломками и поджигали газ. Кто-то создавал баррикады из мертвых тел врага. Те, кто не умел воевать, взялись за руки и стали петь песни. Делая это, они заставляли чумных десантников преодолевать живые щиты. Каждый заставлял захватчика платить высокую цену за каждую пядь земли, но тем не менее они умирали, и умирали в огромных количествах.

Сержант-кровник Шарлон обыскал поверженного чумного десантника и нашел связку ключей на поясе предателя.

Его отделение, пять человек, спустилось к входу в Зал войны. Они использовали укрытия, на животе проползая между растительностью и изрешеченными скоплениями кальция. У каждого было по болтеру, взятому из подземелья на сорок пятом уровне. Однако снарядов было немного, поэтому Горгоны берегли каждый выстрел.

Вдоль коридора на самой верхней стальной лестничной площадки чумные десантники обстреливали их, переведя болтеры в режим автоматической стрельбы. Болты, попадая в стены, отрывали от них целые куски железа. Угол стрельбы был грубым, а выстрелы неточными, но огромное количество прилетавших сверху снарядов заставляло сержанта Шарлона передвигаться ползком и перебежками по открытому пространству. Ключи бряцали о края его бронированной перчатки, а под ногами вверх взметались комья грязи, вызванные стрельбой чумных десантников.

Враг заметил его и вызвал подкрепления с верхней галереи. В правой руке Шарлона была зажата связка мелта-бомб. Противник заметил это и повел прицельный огонь по Кровавой Горгоне. Болт взорвался, ударившись о шейную пластину сержанта, и осколки полетели ему в лицевой щиток шлема. Второй снаряд угодил в бок, и тело пронзила резкая боль. Шарлон стал взбираться наверх, с трудом передвигаясь из-за боли в боку, когда очередной болт попал ему в бедро. Чумные десантники плотно засели наверху и не собирались оставлять позиции. Расстояние между ними составляло двенадцать метров.

Шарлон упрямо шагнул вперед. Дрожа всем телом, сержант оперся на перила. Верхняя правая половина его торса превратилась в массу покореженного керамита, по которому стекали струйки крови. Он сделал еще шаг. Основная мелта детонировала, приведя в действие все остальные. Пространство озарилось вспышкой. Створки визоров шлема автоматически закрылись, спасая десантников Шарлона от временного ослепления.

Через две секунды образовалась сфера, которая уничтожила балюстраду и верхнюю галерею. Почти вся верхняя часть и мезонин превратились в пыль. Единственным свидетельством разрушения были обгоревшие края стен.

«Рожденный в котле» достанется либо Кровавым Горгонам, либо никому — таким было последнее сообщение Шарлона. Корабль существовал только в единении с ними, и Горгоны не могли жить без него. Здесь наблюдался своеобразный симбиоз.

Связь между Горгонами не ограничивалась обменом крови, вместе они были единым организмом. Отделение было ничем без роты, а рота — без ордена. Даже рабы были связаны со своими хозяевами. Орден рассматривался как единое целое. Горгоны будут сражаться все вместе или умрут в одиночку.

Одинокий чумной десантник стоял на страже более двухсот рабов. Заболевшие люди прибывали в полусонном состоянии.

Однако, когда Гаммадин объявил по воксу о своем возвращении, рабы стали подниматься и приходить в движение.

Чумной десантник проверил обойму болтера. Он заорал на рабов, приказывая лечь на свои места, но некоторые из них не послушались его. Бледные и дрожащие, они стояли, молчаливо выражая протест.

Услышав голос Гаммадина во второй раз, рабы рванулись к захватчику. Их коллективное сознание вело рабов вперед. Они накинулись на чумного десантника.

Несмотря на уверенность рабов, десантник Нургла был убийцей. С каждым выстрелом он убивал по одному рабу. Они отточил свои навыки до автоматизма. Здесь не было никого, кто смог бы с ним справиться в одиночку. Но даже он не смог совладать с двумя сотнями людей, которым было нечего терять.