— Как твое колено? — спросил Саргаул, разминая свое.

Варсава вытянул свою правую ногу, напрягая толстые пучки мускулов.

— Сегодня лучше.

— Я так и думал, — кивнул Саргаул, разминая правую ногу. — Эти тау дрались как безумные. Даже лучше чем я ожидал.

Варсава запрятал память о поражении глубоко в себя, но слова Саргаула пробудили воспоминания. Десять лунных циклов назад они высадились на мире тау под названием Говина — планете с богатыми ресурсами и небольшим военным контингентом. Этот рейд должен был оказаться простой прогулкой для отделения «Бешеба»: удар и отступление с определенным количеством захваченных рабов. Но они недооценили пришельцев — военное присутствие тау оказалось значительным.

Они вступили в бой в тундре, обмениваясь выстрелами между карликовыми кустарниками и осокой, низкой растительностью и лишайниками. Но им противостояло сто боевых единиц тау, и пришельцы наступали дисциплинированным строем, ведя массированный огонь на подавление. Попадание синей плазмы наносило значительный ущерб броне Кровавых Горгон. Показатели урона бронекостюма Варсавы достигли отметки в семьдесят процентов за первые несколько волн.

Отделение сражалось с традиционной агрессией и скоростью. Они ворвались в боевое каре тау, рассекая противника на части, срывая им шлемы и отрывая конечности. Они убили многих.

Но это был дом тау, и они не отступали. Отделение «Бешеба» было отброшено назад, поддавшись численности противника. В конце концов они бежали от преследовавших их наземных брудеров тау. Они с позором скрылись, получив достаточное количество ранений. Таких как раздробленная коленная чашечка Варсавы и поврежденное легкое Саргаула. Позор преследовал их последние десять месяцев.

Тысячи рабов очнулись из-за пульсирующих личинок в их лицевых костях, пытавшихся вырваться наружу. Подобное поведение личинок нельзя было терпеть.

Под шрамом на лице у каждого раба находился копошащийся червь. Разбуженные после долгого сна из-за удаленности хозяев, черви проявляли бурную активность. Словно будильник, в шесть часов черви начнут поедать подкожный жир своих носителей. Заспанные рабы будут просыпаться и идти на повседневную работу.

Среди рабов были солдаты и клерки, рабочие и торговцы; рядом с художником трудился полковник Имперской Гвардии — и все они были рабами братства Горгон.

Те, кто помоложе, выполняли более сложные задачи, такие как переноска шкафов с оборудованием и тяжелых лотков. Слабые и больные, служащие Горгонам уже много лет, отправлялись обслуживать навесные фонари. Другие готовили мясо для своих кровных хозяев, хотя гиганты не особо нуждались в пище — они наслаждались вкусом сырого мяса.

Самыми несчастными были те, кто входил в команды копателей. В их обязанности входило очищать корабль от обильной биофлоры. Такие команды часто пропадали в забытых секторах корабля, который обладал разветвленной экосистемой пещер. Такие места становились настолько дикими, что копатели не могли справиться с растительностью даже с помощью тесаков и цепных пил. Многие становились жертвами хищников, скрывавшихся в дебрях космического корабля.

Приближенным рабом разрешалось вставать на один корабельный цикл позже, чем остальным. Часовые в черных тюрбанах, облаченные в медные кольчуги, стрелки, палубные команды и ручные рабы входили в число привилегированных.

Но в этот день все были равны. И хотя намечалась высадка лишь небольшой части ордена, намечались священные ритуалы и церемонии. Пусковые каюты должны быть вычищены, вакуумные шлюзы очищены, орудия смазаны, и броня отполирована до блеска. Жертвы принесены. Предстояла большая работа.

Еще до рассвета Варсава и Саргаул добрались до лабиринта Зала войны.

Отделение «Бешеба» организовало трехсторонний огневой мешок в малоиспользуемой части лабиринта.

Потолок тоннеля обрушился под воздействием бактериальной кислоты, которая в свою очередь образовала впадину. Обрушение повредило несколько труб системы фильтрации воды, и растекшаяся жидкость способствовала росту переносчиков микроорганизмов. Активировав тепловые сенсоры на своем шлеме, Варсава смог разглядеть растительный интерьер корабля: разветвленная система лиан, рифов и грибов. Он открыл клапана своей брони, позволив сырому воздуху проникнуть в его бронекостюм. Он ощутил на языке семидесяти двух процентную влажность воздуха, смешанного с высокой примесью токсичного углерода, скорее всего исходящий от разрастающейся неподалеку флоры. И что-то еще присутствовало в воздухе, запах животного, пота или чего-то подобного.

Внезапно, слева от Варсавы мелькнула тепловая сигнатура и десантник резко развернулся в ее сторону, его оптические системы наведения уже синхронизировались с прицелом болтера. Человеческая фигура возникла из-за радиоактивного лишайника, и неизвестный открыл огонь. Первый выстрел прошел мимо, тепловой визор шлема Варсавы засек траекторию снаряда, пролетевшего рядом с десантником-предателем. Следующий со свистом отрекошетил от бока Варсавы. Демон его брони издал протестующий рев.

Прежде чем Варсава смог открыть ответный огонь, человек уже был мертв. Саргаул сразил его выстрелом в грудь. Кровные братья Гадий и Цитон также выпустили несколько очередей, и их заряды, врезавшись в плоть, оторвали конечности несчастного.

— Прекратить огонь! — приказал сержант Сика, останавливая их избыточное желание убивать.

— Здесь мы закончили, — добавил кровник сержанта, Баэл-Шура. — Тридцать убийств. Это был последний.

— Нет, — произнес Саргаул, держа перед собой ауспик. — Отделение, стой. У меня нечеткие сигнатуры следов на ауспике.

Группа из тридцати захваченных гвардейцев была запущена в лабиринт менее двух часов назад. Они были из отряда мордианцев, охранявшего торговое судно на пути к Кадии. Люди хорошо сражались, но по подсчетам Варсавы они убили всех. Здесь не должен был находиться кто-то посторонний. Но все же датчики ауспика говорили обратное.

Варсава взял прибор у Саргаула и внимательно изучил устройство. Чем бы это ни было, цель была огромной и передвигалась со сверхъестественной скоростью. Несколько раз оно двигалось настолько тихо, что сонар ауспика не мог засечь след существа. Оно исчезало, потом снова появлялось, раз за разом приближаясь к десантникам-предателям.

— Саблезубый? — предположил Саргаул. Он имел ввиду хищника, обитавшего где-то на территории «Рожденного в котле».

Варсава покачал головой. Саблезубые были небольшими существами, их тощие, голые тела были приспособлены для пребывания в циркуляционных клапанах и на нижних мостиках. Этот же был слишком большой.

Неожиданно, ауспик снова ожил.

— Пятьдесят метров! — предостерегающе прошипел сержант Сика.

Так же быстро ауспик снова стих.

Отделение попало в блокирующие струи огня. Они не могли более видеть цели. За исключением диморфных дрожжевых грибов, растущих на стенах туннеля.

— Тридцать шесть метров, — передал по воксу Саргаул, увидев небольшое мелькание. Цель двигалась быстро, проскальзывая между «слепыми» зонами ауспика.

— Восемнадцать метров.

Варсава переключал режимы с теплового на негативную иллюминацию. Ни один из них не мог найти цель. Он расслабил мышцы плеч и положил руку на абордажную секиру, закрепленную на поясе сзади.

— Я потерял цель, — передал по воксу Сика полным разочарования голосом.

Без подтверждения Гадий и Цитон выпустили быструю очередь каждый из своего болтера. Далекое эко выстрелов возвестило об их промахе.

— Прекратить огонь, мягкотелые, — рявкнул Сика.

Неожиданно Цитон отлетел назад, словно ему врезали огромным молотом. Гадий кинулся ему на помощь, но также был сбит с ног невидимым ударом. Все произошло слишком быстро, Варсава выругался и, достав секиру, сделал несколько взмахов, чтобы размять кисть.

Сержант Сика нацелил свой болтер на крупную темную фигуру, которая неожиданно оказалась в центре их позиции. Саргаул сделал то же самое, в то время как Баэл-Шура вскинул свой огнемет.