Ближе, ближе стяг новгородского войска. Шведы отступают, но первая растерянность их прошла. Плотнее смыкаются ряды. И когда все войско русское показалось на поляне, когда стрелы русичей, долетая к шатру, начали царапать доспехи рыцарей, Биргер подал знак пешим латникам. Заглушая воинственными кликами шум битвы, выбежала рать их из-за холма. Русичи смешались. Склонился и исчез во мгле стяг новгородского войска.

Это и видел Василий Спиридонович, когда прибежал к нему Илецко со словом княжим.

Засадный полк воеводы Ратмира скрыт кустами на берегу Ижоры. С обрыва, сквозь зелень деревьев, Ратмиру видно все поле. Рядом с воеводой князь Тойво. Не отрывая глаз, смотрят они туда, где решается исход сражения. Строго сошлись к переносью нахмуренные брови Ратмира, руки опираются на поставленный впереди меч. ‘Не оглянулся витязь на воинов позади себя, слова не молвил.

— Пора, воевода! — не помнит уж в который раз шепчет Тойво. — Поможем князю Александру!

Ратмир молчит. Но вот он шевельнул бровями, но не оглянулся.

— Рано, князь, не время, — молвил. — Не отмахали рук свей, и от князя Александра нет слова.

— Тяжко князю Александру, воевода, — продолжал недовольно хмурить брови Тойво. — Может, ранен князь, может…

— Нет, вижу на поле стяг княжий, а там, — Ратмир вытянул вперед руку, — взгляни! Никак начал бой полк правой руки.

Ратники Спиридоновича потеснили шведов. Бой переместился ближе к Ижоре. Ах, как завидует Тойво тем, кто в битве! Но Ратмир неподвижен. Как и прежде, стоит он, опираясь на меч. Изредка лишь приставит к глазам ладонь, защищаясь от солнца, присмотрится, и снова будто замрет.

Тойво прошел в глубину полянки, сказал что-то своим воинам. Нет у него сил ждать. Не за тем пришел он к князю Александру, чтобы издали смотреть на то, как бьются русичи.

А на поле вступили в битву железные рыцари. Чует ли Ратмир, какая опасность нависла над воинами новгородского головного полка и полка Спиридоновича? Чует! Тойво едва не вскрикнул от радости, увидев, что Ратмир повернулся и поманил к себе воина, который стоял неподалеку, у коней.

Сейчас скажет: «Пора!»

— Принеси воды, паробче! — будто он не на поле битвы, а в гридне, за большим столом, промолвил Ратмир. — День жарок, горло высохло, как бычий пузырь.

Воин спустился к реке, зачерпнул шеломом и, не расплескав, поднес воеводе. Ратмир выпил, обтер усы.

— Добро! — крякнул.

Снова зорко смотрит вперед. Не шелохнется.

…Не сомневался в победе Александр, начиная бой, но теперь, когда на поле показались железные рыцари, дрогнуло у него сердце.

Вздыбив коня, прорвался он сквозь стену шведских копейщиков. Перед ним рыцарь в рогатом шеломе, Александр, склонив копье, пустил коня навстречу. Рыцарь не уклонился. Но в тот миг, когда рыцарь изготовился к бою, он неожиданно пошатнулся и не усидел в седле; уронив копье, рухнул наземь. Рядом с рыцарем Александр увидел разгоряченное боем лицо Василька. Ратник взмахнул топором. «Хитер кричник, доброе сковал оружие», — подумал Александр. И только бы ему крикнуть о том Васильку, как близко показался рыцарь на белом коне. Конь мчится легко, голубой щит с медным крестом надежно укрывает от стрел и копий. Вокруг белого коня рыцаря смятение в рядах новгородцев.

Александр крикнул:

— Стой, лыцарь! Прими бой!

Повернул коня и пустил его навстречу.

Копье Александра поразило чело вражьего шелома. Покачнулся рыцарь, еле удержался в седле. Копье его, направленное в грудь Александра, со звоном скользнуло по кольцам бехтерца.

Александр готов еще сразиться, сбросить противника с коня, но между ними выросли стеной латники.

Искусны кузнецы на Новгороде! Копье, что принесли они в дар Александру, пробило шелом рыцаря. Упал шелом на землю. Издали Александру видно врага, его лысеющий спереди череп и окровавленное лицо. Оруженосцы сняли рыцаря с коня и на руках понесли с поля.

Чем отважнее бьются новгородцы, тем жесточе и отчаяннее сопротивляются шведы. Много пролилось вражеской крови, но слабеют и русичи. Кто первым дрогнет в сече? Солнце близко к полудню, а бой не затихает. Стонут и бранятся те, кто от тяжких ран не в силах держать копье.

…На берегу Михайло с ладожскими ратниками.

Три ладьи боем захватили ладожане; кровью шведских воинов окрасилась вода реки.

В сече на берегу ладожане оттеснили защищавших ладьи копейщиков к огромному двадцативесельному кораблю. Выбив копье из рук преградившего ему путь воина, Михайло очутился на корабле. Шведы догадались убрать доски, переброшенные на берег, оттолкнулись. Дюжина врагов навалилась на одного. Стоек и удал ратник, страшен топор в его руках. Окружившие Михайлу копейщики не решаются приблизиться к нему. Но вот шведы вынесли тяжелый самострел. Обережет ли кольчуга от стрелецкого боя? Люто огневался Михайло на вражью хитрость, напал на копейщиков. Как солому, рубит топор ратрвища копий, но шведы не отступают; многолюдством своим и хитростью стремятся взять победу.

— Миша! Стой крепко, брате!

— Васюк!

Когда начался бой на корабле, Васюк, сбросив тегилей, в одной рубахе, вплавь добрался к борту корабля.

Появление босого, в намокшей одежде ратника было до того неожиданным, что нападавшие на Михайлу шведы попятились.

— За землю Русскую! — что есть мочи крикнул Басюк, и как бы в ответ ему издали донеслось:

— Руби ладьи, молодцы удалые!

Откуда-то из болот, из неведомых никому, кроме невских рыбаков, заводей, вынеслись на реку легкие рыбачьи ладьи. На передней — во весь рост — Пелгусий. Он с непокрытою головой, в руках ижорянина длинное ратовище топора. Пятеро молодцов ушло с ним, а на ладьях людей больше дюжины.

Рыбаки-ижоряне пристали к ватажке.

В этот-то миг до слуха Ратмира донесся звук боевой трубы. «Пора!»

— Пора, воевода! Время биться засадному!

Это крикнул Савва, прибежавший к Ратмиру со словом княжим. От усталости после быстрого бега он с трудом, задыхаясь, выговаривал слова.

Ратмир оглянулся. Словно вырос он. Поднял руку и крикнул:

— Разомнем плечи, други! Бросай лавы на воду!

Не затих его голос, как поперек Ижоры вытянулись связанные витыми из черемухи и ивы кольцами лавы. Дальними кольцами они еще висели в воздухе, а Тойво был уже на середине их. Он первым выбежал на перемешанный с обломками раковин, хрустящий под ногами галечник, на том месте, где перед боем пил воду рыцарь. Ратмир, за ним конные дружинники переправились вплавь.

Стремя в стремя, сверкая на солнце блеском брони и копий, показался на поляне засадный полк княжей дружины. Жестоко, не щадя себя, бьются шведы, но сила их сломлена. Теснятся они к берегу. Если б не широкая синь Невы; многие из шведских воинов, бросив оружие, искали бы спасения в быстроте своих ног.

Под Ратмиром сражен конь. Шведские латники окружили пешего. Тяжел в бою меч старого воеводы. Направо, налево рубит. Близко от Ратмира бьется Спиридонович. Не устояли латники, теснятся к устью Ижоры.

Шведский воин преградил путь Савве. В бою с ним у Саввы сломалось копье. Швед не успел занести топор. Сжав в охапку врага, Савва вместе с ним упал на землю. Швед оцарапал ему лицо, пытался дотянуться зубами до шеи, но Савва отбросил его; боевой топор врага очутился в руках отрока. В схватке Савва уронил шелом, но не ушел с поля; бился с непокрытою головой.

Впереди, за строем врагов, златоверхий шатер. Савва начал пробиваться к нему. Ему казалось, стоит рухнуть шатру, и шведы бегут. Савва с таким ожесточением и силой махал топором, что стража у шатра разбежалась. Шатер пуст, но золотой шар, венчающий белую паволоку, сияет гордо, как и в начале битвы. Савва принялся рубить опоры. И как бы возвещая о победе, златоверхий шатер Биргера рухнул.

Радость охватила новгородцев. Торжествующие клики их заглушили шум битвы.

— За Русь!