355 Плещут холодные волны, Плещут холодные волны, Стонут и плачут навзрыд. Гневным отчаяньем полны, Бьются о серый гранит. С шумом назад отступают, Белою пеной вскипев. Скалы их горя не знают, Им непонятен их гнев. Знает лишь вечер кручину Бездны зыбучей морской, — Мертвым сегодня в пучину Брошен матрос молодой. Был он свободный душою, Крепко отчизну любил, Братской замучен рукою, Сном непробудным почил. Стихло безумное горе, Умерло сердце в груди, Тяжко вздымается море, Бурю суля впереди. Бьются у берега шлюпки, Стонут сирены во мгле, Белые волны-голубки Стаей несутся к земле. Шлют берегам укоризны В песне немолчной своей… Много у бедной отчизны Павших безвинно детей! 356 КАЗАРМА Казарма мрачная с промерзшими стенами, С недвижной полутьмой зияющих углов, Где зреют злые сны осенними ночами Под хриплый перезвон недремлющих часов, — Во сне и наяву встает из-за тумана Руиной мрачною из пропасти она, Как остров дикарей на глади океана Полна зловещих чар и ужасов полна. Казарма дикая, подобная острогу, Кровавою мечтой мне в душу залегла, Ей молодость моя как некоему богу Вечерней жертвою принесена была. И часто в тишине полночи бездыханной Мерещится мне въявь военных плацев гладь, Глухой раскат шагов и рокот барабанный — Губительный сигнал: идти и убивать. Но рядом клик другой могучее сторицей, Рассеивая сны, доносится из тьмы: — Сто раз убей себя, но не живи убийцей, Несчастное дитя казармы и тюрьмы! 357 НА ЧАСАХ На часах у стен тюремных, У окованных ворот, Скучно в думах неизбежных Ночь унылая идет. Вдалеке волшебный город Весь сияющий в огнях, Здесь же плит гранитных холод, Да засовы на дверях. Острый месяц в тучах тонет, Как обломок палаша; В каждом камне, мнится, стонет Заключенная душа. Стонут, бьются души в узах В безучастной тишине. Все в рабочих синих блузах, Земляки по крови мне. Закипает в сердце глухо Яд пережитых обид… Мать, родимая старуха, Мнится, в сумраке стоит. К ранцу жалостно и тупо Припадает головой… Одиночки, как уступы, Громоздятся надо мной. Словно глаз лукаво-грубый, За спиной блестит ружье, И не знаю я кому бы Горе высказать свое. Жизнь безвинно молодую Загубить в расцвете жаль, — Неотступно песню злую За спиною шепчет сталь. Шелестит зловеще дуло: Не корись лихой судьбе. На исходе караула В сердце выстрели себе. И умри безумно молод, Тяготенье кончи дней… За тюрьмой волшебный город Светит тысячью огней. И огни, как бриллианты, Блесток радужных поток… Бьют унылые куранты Череды унылой срок. 358 ПЕСНЬ УТЕШЕНИЯ Что вы, други, приуныли, Закручинились о чем, О безвестной ли могиле, Аль о рае золотом? О житейском хлебе-соли, — Изобильном животе, Аль от мук гвоздиной боли На невидимом кресте? Запеклися кровью губы, Жизнь иссякла в телесах… Веют ангельские трубы В громозвучных небесах. Пробудитесь, светы— други, Иисусовы птенцы, Обрядитеся в кольчуги, Навострите кладенцы! Град наш сумрачною тучей Обложила вражья рать: Кто прекрасней и могучей Поединок зачинать? Победительные громы До седьмых дойдут небес, Заградит твердынь проломы Серафимских копий лес. Что, собратья, приуныли, Оскудели моготой? Расплесните перья крылий, Просияйте молоньей. — Красотой затмите зори, Славу звезд, луны чертог, Как бывало на Фаворе У Христовых, чистых ног. 359 Правда ль, други, что на свете Правда ль, други, что на свете Есть чудесная страна, Где ни бури и ни сети Не мутят речного дна. Где не жнется супостатом Всколосившаяся новь, И сумой да казематом Не карается любовь. Мать не плачется о сыне, Что безвременно погиб, И в седой морской пучине Стал добычей хищных рыб… Где безбурные закаты Не мрачат сиянья дня, Благосенны кущи-хаты И приветны без огня. Поразмыслите-ка, други, Отчего ж в краю у нас Застят таежные вьюги Зори красные от глаз? От невзгод черны избушки, В поле падаль и навоз, Да вихрастые макушки Никлых, стонущих берез? Да маячат зубья борон, Лебеду суля за труд, Облака, как черный ворон, Темь ненастную несут? |
