104 Набух, оттаял лед на речке, Набух, оттаял лед на речке, Стал пегим, ржаво-золотым. В кустах затеплилися свечки И засинел кадильный дым. Березки — бледные белички, Потупясь, выстроились в ряд. Я голоску веснянки-птички, Как материнской ласке, рад. Природы радостный причастник, На облака, молюся я. На мне иноческий подрясник И монастырская скуфья. Обету строгому неверен, Ушел я в поле к лознякам, Чтоб поглядеть, как мир безмерен, Как луч скользит по облакам, Как пробудившиеся речки Бурлят на талых валунах, И невидимка теплит свечки В нагих, дымящихся кустах. 105 Пушистые, теплые тучи, Пушистые, теплые тучи, Над плесом соловая марь. За гатью, где сумрак дремучий, Трезвонит Лесной Понамарь. Плывут вечевые отгулы… И чудится: витязей рать, Развеся по ельнику тулы, Во мхи залегла становать. Осенняя явь Обонежья Как сказка, баюкает дух. Чу, гул… Не душа ли медвежья На темень расплакалась вслух? Иль чует древесная сила, Провидя судьбу наперед, Что скоро железная жила Ей хвойную ризу прошьет. Зовут эту жилу Чугункой, — С ней лихо и гибель во мгле… Подъёлыш с Ольховой лазункой Таятся в родимом дупле. Тайга — Боговидящий инок, Как в схиму, закуталась в марь. Природы великий поминок Вещает Лесной Понамарь. 106. ВРАЖЬЯ СИЛА Возят щебень, роют рвы, Понукают лошаденок. От встревоженной травы Дух идет, горюч и тонок. В лысый пень оборотясь, На людей дивится леший: Где дремали топь и грязь, Там снуют ездок и пеший. И береза, зелень кос Гребню ветра подставляя, Как вдова, бледна от слез: Тяжела-де участь злая. Камни-очи луговин От тоски посоловели, Прячут изморозь седин Под кокошниками ели. И звериный бог Медост Пришлецам грозит корягой: Мол пробыть до первых звезд, Опосля уйти ватагой. Вот и звезды, как грибы, На опушке туч буланых. Вторя снам лесной избы, Дед бранит гостей незваных: «Принесло лихую рать, Зайцу филина-соседа!..» И с божницы Богомать Смотрит жалостно на деда. А над срубленной сосной, Где комарьи зой и плясы, «Со святыми упокой» Шепчет сумрак седовласый. 107 Обозвал тишину глухоманью, Обозвал тишину глухоманью, Надругался над белым «молчи», У креста простодушною данью Не поставил сладимой свечи. В хвойный ладан дохнул папиросой И плевком незабудку обжег; Зарябило слезинками плесо, Сединою заиндевел мох. Светлый отрок — лесное молчанье, Помолясь на заплаканный крест, Закатилось в глухое скитанье До святых, незапятнанных мест. Заломила черемуха руки, К норке путает след горностай… Сын железа и каменной скуки Попирает берестяный рай. 108 От дремы, от теми-вина От дремы, от теми-вина Накренились деды-овины. Садится за прясло луна, Как глаз помутнело-совиный. На просини елей кресты, Узорно литье и чеканка… Пробрезжило. Будит кусты Заливчатым криком зарянка. Загукала в роще желна, Витлюк потянул на болото… В избе заслюдела стена Как риза, рябой позолотой. Встречая дремучий рассвет, В углу, как святой безымянный, По лестовке молится дед, Белесым лучом осиянный. 109 Радость видеть первый стог, Радость видеть первый стог, Первый сноп с родной полоски, Есть отжиночный пирог На меже, в тени березки, Знать, что небо ввечеру Над избой затеплит свечки, Лики ангелов в бору Отразят лесные речки… Счастье первое дитя Усыплять в скрипучей зыбке, Темной памятью летя В край, где песни и улыбки, Уповать, что мир потерь Канет в сумерки безвестья, Что как путник, стукнет в дверь Ангел с ветвью благовестья. |
