Хозяин сада смугл и в рожках,
Пред ним бегут кусты, дорожки
И содрогается тюльпан,
Холодным страхом обуян.
Умылся желчью бальзамин,
Лишь белена да мухоморы
Ведут отравленные споры,
Что в доме строгий господин,
Что проклевал у клавесин
Чумазый ворон грудь до ребер,
Чтоб не затеплилася в небе
Слезинкой девичьей звезда,
Седея, ивы у пруда
Одели саваны и четки —
Отчалить в сумеречной лодке
К невозмутимым берегам.
Хозяин дома делит сам
Пшеницу, жемчуг, горностаи,
И в жерла ночи бесов стаи
Уносят щедрую добычу.
Я липою медыни сычу,
Таинственный, с дуплистым глазом,
О полночь вижу, как проказам,
Нетопырям, рогатым юдам
Ватага слуг разносит блюда,
Собачий брех, ребячьи ножки,
И в лунном фраке по дорожке
Проходит сатана на бал.
Дуплистым глазом видя зал,
Я, липа, содрогаюсь лубом,
Но вот железным мертвым зубом
И мне грозят лихие силы:
В саду посвистывают пилы
Марш похоронный вязам, кленам,
И белой девушкой с балкона
Уходит молодость поэта…
То было в бред и грозы лета,
Мне снился дом под старой липой,
Медынью лунною осыпан,
И сельский бал. На милом бале,
В жасминном бабушкином зале,
Мы повстречалися с тобой,
Ручей с купавой голубой.
Не слава ли — альбомной строчкой
Над окровавленной сорочкой,
Над угольком в виске — бряцать?!
Пускай поплачет ива-мать,
Отец — продроглый лысый тополь, —
Уехать бы в Константинополь,
Нырнуть в сапог, в печную сажу,
Чтобы в стране прорех и скважин
Найти мой бал и в косах маки —
На страх рогатому во фраке:
Ему смертельна липа в шали…
