* * * В потемки деревня — Христова брада, Я в ней заблудиться готов навсегда, В живом чернолесьи костер разложить И дикое сердце, как угря, варить, Плясать на углях, и себя по кускам Зарыть под золою в поминок векам, Чтоб Ястребу-духу досталась мета — Как перепел алый, Христовы уста! В них тридцать три зуба — жемчужных горы, Язык — вертоград, железа же — юры, Где слюнные лоси, с крестом меж рогов, Пасутся по взгорьям иссопных лугов… Ночная деревня — преддверие Уст… Горбатый овин и ощеренный куст Насельников чудных, как струны, полны… Свершатся ль, Господь, огнепальные сны! И морем сермяжным, к печным берегам Грома-корабли приведет ли Адам, Чтоб лапоть мозольный, чумазый горшок Востеплили очи — живой огонек, И бабка Маланья, всем ранам сестра, Повышла бы в поле ясней серебра Навстречу Престолам, Началам, Властям, Взывающим солнцам и трубным мирам!.. О, ладанка Божья — вселенский рычаг, Тебя повернет не железный Варяг, Не сводня-перо, не сова-звездочет — Пяту золотую повыглядел кот, Колдунья-печурка, на матице сук!.. К ушам прикормить бы зиждительный Звук, Что вяжет, как нитью, слезинку с луной И скрип колыбели — с пучиной морской, Возжечь бы ладони — две павьих звезды, И Звук зачерпнуть, как пригоршню воды, В трепещущий гром, как в стерляжий садок, Уста окунуть, и причастьем молок Насытиться всласть, миллионы веков Губы не срывая от звездных ковшов!.. На дне всех миров, океанов и гор Цветет, как душа, адамантовый бор, — Дорога к нему с Соловков на Тибет, Чрез сердце избы, где кончается свет, Гда бабкина пряжа — пришельцу веха: Нырни в веретенце, и нитка-леха Тебя поведет в Золотую Орду, Где ангелы варят из радуг еду, — То вещих раздумий и слов пастухи, Они за таганом слагают стихи, И путнику в уши, как в овчий загон, Сгоняют отары — волхвующий звон. Но мимо тропа, до кудельной спицы, Где в край «Невозвратное» скачут гонцы, Чтоб юность догнать, душегубную бровь… Нам к бору незримому посох — любовь, Да смертная свечка, что пахарь в перстах Держал пред кончиной, — в ней сладостный страх Низринуться в смоль, в адамантовый гул… Я первенец Киса, свирельный Саул, Искал пегоухих отцовских ослиц И царство нашел многоценней златниц: Оно за печуркой, под рябым горшком, Столетия мерит хрустальным сверчком. 191 Судьба-старуха нижет дни, Судьба-старуха нижет дни, Как зерна бус — на нить: Мелькнет игла — и вот они, Кому глаза смежить. Блеснет игла — опять черед Любить, цветы срывать… Не долог день, и краток год Нетленное создать. Всё прах и дым. Но есть в веках Богорожденный час. Он в сердобольных деревнях Зовется Светлый Спас. Не потому ль родимых сел Смиренномудрей вид, Что жизнедательный глагол Им явственно звучит, Что небо теплит им огни, И Дева-благодать Как тихий лен спрядает дни, Чтоб вечное соткать? 192 Рыжее жнивье — как книга, Рыжее жнивье — как книга, Борозды — древняя вязь, Мыслит начетчица-рига, Светлым реченьям дивясь. Пот трудолюбца Июля, Сказку кряжистой избы, — Всё начертала косуля В книге народной судьбы. Полно скорбеть, человече, Счастье дается в черед! Тучку — клуб шерсти овечьей — Лешева бабка прядет. Ветром гудит веретнище, Маревом тянется нить: Время в глубоком мочище Лен с конопелью мочить. Изморозь стелет рогожи, Зябнет калины кора: Выдубить белые кожи Деду приспела пора. Зыбку, с чепцом одеяльце Прочит болезная мать — Знай, что кудрявому мальцу Тятькой по осени стать. Что начертала косуля, Всё оборотится в быль… Эх-ма! Лебедка Акуля, Спой: «не шуми чернобыль!» 193 Так немного нужно человеку: Так немного нужно человеку: Корова, да грядка луку, Да слезинка в светлую поруку, Что пробьет кончина злому веку, Что буренка станет львом крылатым, Лук же древом, чьи плоды — кометы… Есть живые, вещие приметы, Что пройдет Господь по нашим хатам: От оконца тень крестообразна, Задремала тайна половицей, И душа лугов парит орлицей От росы свежительно-алмазна. Приходи, Жених дориносимый, — Чиста скатерть, прибрана светелка!.. Есть в хлевушке, в сумерках проселка, Золотые Китежи и Римы. Уврачуйте черные увечья, О святые грады, в слезном храме!.. У коровы дума человечья, Что прозябнет луковка громами. |
