Россия была глуха, хрома,
Копила сор в избе, но дома
В родном углу пряла судьбу
И аравитянку-рабу
В тюрбане пестром чтила сказкой,
Чтобы за буквенной указкой
Часок вольготный таял слаже,
Сизее щеки, [чтобы] глаже,
И перстенек жарчей от вьюги,
По белый цвет — фату подруги —
Заполонили дебри дыма;
Снежинка — слезка Серафима —
Упала на панельный слизень
В семиэтажьи, на карнизе,
Как дух, лунатик… Бьют часы
По темени железной тростью
Жемчужину ночной красы.
Отужинать дождусь я гостью
Хвостастую, в козлиных рожках:
Она в аду на серных плошках,
Глав-винегретчица Авдотья.
Сегодня распотешу плоть я
Без старорусского креста,
И задом и губой лапта,
Рогами и совиным глазом!..
Чтоб вередам, чуме, заразам
Нашлося место за столом
В ничьем, бездомном, [под полом],
Где кровушка в бокалах мутных
И бесы верезжат на лютнях
Ослиный марш — топ-топ, топ-топ;
Меж рюмочных хрустальных троп
Ползет змея — хозяйка будни,
Вон череп пожирает студни,
И в пляс пустились башмаки,
Колотят в ребра каблуки.
А сердце лает псом забитым,
У дачи в осень позабытым!
Ослепли ставни на балконе,
Укрылись листья от погони
Ловца свирепого — ненастья.
Коза — подруга, — сладострастья
Бокалом мутным не измерить!
Поди и почеши у двери
Свой рог корявый, чтоб больней
Он костенел в груди моей!
Родимый дом и синий сад
Замел дырявый листопад
Отрепьем сумерек безглазых —
Им расцвести сурьмой на вазах,
Глядеться в сон, как в воды мысу
Иль на погосте барбарису!
Коза-любовница топ-топ,
И через тартар, через гроб
К прибою, чайкам, солнцу-бубну!
Ах, я уснул небеспробудно:
По морям — по волнам,
Нынче здесь, а завтра там! —
Орет в осенний переулок,
И голоса, вином из втулок,
Смывают будни, слов коросту…
Не верю мертвому погосту,
Чернявым рожкам и копытам.
Как молодо панельным плитам
И воробьям задорно-сытым!