178 Шесток для кота, что амбар для попа, Шесток для кота, что амбар для попа, К нему не заглохнет кошачья тропа; Зола, как перина, — лежи, почивай, — Приснятся снетки, просяной каравай. У матери-печи одно на уме: Теплынь уберечь да всхрапнуть в полутьме; Недаром в глухой, свечеревшей избе Как парусу в ведро, дремотно тебе. Ой, вороны-сны, у невесты моей Не выклевать вам беспотемных очей; Летите к мурлыке на теплый шесток, Куда не заглянет прожорливый рок, Где странники-годы почили золой, И бесперечь хнычет горбун-домовой; Ужели плакида — запечный жилец Почуял разлуку и сказки конец? Кота ж лежебока будите скорей, Чтоб был на стороже у чутких дверей, Мяукал бы злобно и хвост распушил, На смерть трясогузую когти острил! 179 Весь день поучатися правде Твоей, Весь день поучатися правде Твоей, Как вешнюю озимь, ждать светлых гостей, В раю избяном, и в затишьи гумна Поплакать медово, что будет «она». Задремлется деду, лучина замрет — Бесплотная гостья в светелку войдет, Поклонится Спасу, погладит внучат, Как травка лучу, улыбнется на плат: Висит, дескать, сирый, хозяйке взамен. Повыкован венчик из облачных пен: Очелье — алмаз, по бокам — изумруд. Трех отроков пещных и ангелов труд. Петух кукарекнет, забрезжит светец, В дверях засияет Медостов венец; Пречудный святитель войдет с посошком, В пастушьих лапотцах, повитый лучом. За ним, умеряючи крыл паруса, Предстанет Иван — грозовая краса: Он с чашей крестильной, и голубь над ним… Всю ночь поучаюсь я тайнам Твоим. Заутро у бурой полнее удой, У рябки яичко, и весел гнедой. А там, где святые росою прошли, С курлыканьем звонким снуют журавли: Чтоб сизые крылья и клюв укрепить, Им надо росы благодатной испить. 180 Хорошо в вечеру, при лампадке, Хорошо в вечеру, при лампадке, Погрустить и поплакать втишок, Из резной, низколобой укладки Недовязанный вынуть чулок. Ненаедою-гостем за кружкой Усадить на лежанку кота, И следить, как лучи над опушкой Догорают виденьем креста, Как бредет позад дремлющих гумен, Оступаясь, лохмотница-мгла… Все по старому: дед, как игумен, Спит лохань и притихла метла. Лишь чулок, как на отмели верши, И с котом раздружился клубок. Есть примета: где милый умерший, Там пустует кольцо иль чулок, Там божничные сумерки строже, Дед безмолвен, провидя судьбу, Глубже взор и морщины… О Боже — Завтра год, как родная в гробу! 181 Заблудилось солнышко в корбах темнохвойных, Заблудилось солнышко в корбах темнохвойных, Износило лапчатый золотой стихарь: Не бежит ли красное от людей разбойных, Не от злых ли кроется в сутемень да в марь. Али корба хвойная с бубенцами шишек, С рушниками-зорями просини милей, Красики с волвянками слаще звездных пышек И громов размычливей гомон журавлей? Эво, на валежине, словно угли в жарнике, Половеет лапчатый золотой стихарь… Потянули за море витлюки-комарники, Нижет перелесица бляшки да янтарь. Сядь, моя жалобная, в сарафане сборчатом, В камчатом накоснике за послушный лен, — Постучится солнышко под оконцем створчатым — Шлет-де вестку матушка с Тутошних сторон: Мы в ответ: радехоньки говору то-светному, Ходоку от маминой праведной души, Здынься по крылечику к жарнику приветному, От росы да мокрети лапти обсуши! Полыхнувши золотом, прянет гость в предызбицу, Краснобайной сказкою пряху улестит. Как игумен в куколе, вечер, взяв кадильницу, Складню рощ финифтяных ладаном кадит. В домовище матушка… Пасмурной округою Водит мглу незрячую поводырка-жуть, И в рогожном кузове, словно поп за ругою, В Сторону то-светную солнце правит путь. 182 От сутемок до звезд, и от звезд до зари От сутемок до звезд, и от звезд до зари Бель бересты, зыбь хвои и смолы янтари, Перекличка гагар, вод дремучая дремь, И в избе, как в дупле, рудо-пегая темь, От ловушек и шкур лисий таежный дух, За оконцем туман, словно гагачий пух, Журавлиный пролет, ропот ливня вдали, Над поморьем лесов облаков корабли, Над избою кресты благосенных вершин… Спят в земле дед и мать, я в потемках один. Чую, — сеть на стене, самопрялка в углу, Как совята с гнезда, загляделись во мглу, Сиротеют в укладе шушун и платок, И на отмели правит поминки челнок, Ель гнусавит псалом: «яко воск от огня…» Далеко до лесного железного дня, Когда бор, как кольчужник, доспехом гремит — Королевну-Зарю полонить норовит. |
