344 Мы опояшем шар земной Мы опояшем шар земной Не острозубою стеной — Цветистей радуг наша ткань, Уснова — груди, губ герань, Кайма из дерзостных кудрей, Узор из выспренних очей, Живого пояса конец Из ослепительных сердец! Мы опояшем океан Как твердь, созвездьями из ран, А кровь в рубиновый канат Сплетет нам старище-закат! Под вулканическим перстом Взгремят в пространстве мировом Созвездья ран, кометы слез, — Планетный огненный обоз! Пусть подивится на товар Кузнец архангельских тиар, Ткачиха саванов и мглы, И рок, развесивший котлы У запоздалых очагов Варить похлебку из рабов: Его убийственный таган Поглотит красный океан! Мы опояшем шар земной — Рука с дерзающей рукой, Уста — мирскую купину Сольем в горящую волну, Чтоб ярых песен корабли К бессмертью правили рули, — На Острова Знамен и Струн, Где брак племен и пир коммун! Осанна миру, красоте, Снегам на горной высоте, И кедру с шишкой смоляной, Пчеле, корове за удой, За поцелуи ветерку, Сохе и дятлу-молотку — Он проклевал насилья ствол, Соха же прочит стих-помол! Хвала коврижному стиху — Коммуны-девы жениху! Багрянородный их союз Свершон собором синих блуз, Им горн — палящий аналой, Венец же — бой, безмерный бой! Хвала ресницам и крестцам, Улыбке, яростным родам, Свирепой ласке ястребов, Кровоточивой пляске слов, Сосцам, любовника бедру, И моему змее-перу — Тысячежалое оно, Неисчислимых жизней дно! Изба и поле Старые или новые это песни — что до того! Знающий не изумляется новому. Знак же истинной поэзии — бирюза. Чем старее она, тем глубже ее голубо-зеленые омуты. На дне их — самое подлинное, самое любимое, без чего не может быть русского художника — моя Избяная Индия. 345 В суслонах усатое жито, В суслонах усатое жито, Скидает летнину хорек, Болото туманом покрыто, И рябчик летит на манок. У деда лесная обнова — Берестяный белый кошель, Изба богомольно сурова, И хмура привратница-ель. Крикливы куличьи пролеты В ущербной предсолнечной мгле, Медведю сытовые соты Мерещатся в каждом дупле. Дух осени прянично-терпкий Сулит валовой листопад, Пасет преподобный Аверкий На речке буланых утят. На нем балахонец убогий, Но в сутемень видится мне, Как свечкою венчик двурогий Маячит в глухой глубине. 346 Вернуться с оленьего извоза, Вернуться с оленьего извоза, С бубенцами, с пургой в рукавицах, К печным солодовым грозам, К ржаным и щаным зарницам. К черемухе белой, — женке, К дитяти — свежей поляны. Овчинные жаворонки Поют, горласты и рьяны. За трапезой гость пречудный — Сермяжное солнце в крыльях. Почил перезвон погудный На Прохорах и Васильях. С того ль у Маланьи груди Брыкасты как оленята? В лапотном лыковом гуде Есть мед и мучная сата. Вскисайте же хлебные недра — Микуловы отчие жилы! Потемки и празелень кедра Зареют в зрачках у Вавилы. И крыльями плещет София — Орлица запечных ущелий, То вещая пряха-Россия Прядет бубенцы и мятели. Стихи, не включенные в книги автора и неопубликованные 347 Не сбылись радужные грезы, Не сбылись радужные грезы, Поблекли юности цветы; Остались мне одни лишь слезы И о былом одни мечты. Погибли юные стремленья, Все идеалы красоты, И тщетно жду их возрожденья Среди житейской суеты. В лесу густом, под сводом неба Отрадней было бы мне жить, Чем меж людей, лишь ради хлеба Оковы рабские носить. Мне нужно вновь переродиться, Чтоб жить, как все, — среди страстей. Я не могу душой сродниться С содомской злобою людей. Светила мудрости, науки, Вы разрешите мне вопрос: Когда окончатся все муки И на земле не будет слез? Когда наступит день отрадный, Не будет литься больше кровь, И в нашу жизнь, как свет лампадный, Прольется чистая любовь? |
