34 Вы обещали нам сады Я обещаю вам сады… К. Бальмонт Вы обещали нам сады В краю улыбчиво-далеком. Где снедь — волшебные плоды, Живым питающие соком. Вещали вы: «Далеких зла Мы вас от горестей укроем, И прокаженные тела В ручьях целительных омоем». На зов пошли: Чума, Увечье, Убийство, Голод и Разврат, С лица — вампиры, по наречью — В глухом ущелье водопад. За ними следом Страх тлетворный С дырявой Бедностью пошли, — И облетел ваш сад узорный, Ручьи отравой потекли. За пришлецами напоследок Идем неведомые Мы, — Наш аромат смолист и едок, Мы освежительней зимы. Вскормили нас ущелий недра, Вспоил дождями небосклон, Мы — валуны, седые кедры. Лесных ключей и сосен звон. 35
На песню, на сказку рассудок молчит, На песню, на сказку рассудок молчит, Но сердце так странно правдиво, — И плачет оно, непонятно грустит, О чем? — Знают ветер да ивы. О том ли, что юность бесследно прошла, Что поле заплаканно-нище? Вон серые избы родного села, Луга, перелески, кладбище. Вглядись в листопадную странничью даль, В болот и оврагов пологость, И сердцу-дитяти утешной едва ль Почуется правды суровость. Потянет к загадке, к свирельной мечте, Вздохнуть, улыбнуться украдкой — Задумчиво-нежной небес высоте И ивам, лепечущим сладко. Примнится чертогом — покров шалаша, Колдуньей лесной — незабудка, И горько в себе посмеется душа Над правдой слепого рассудка. 36 Я молился бы лику заката, Темной роще, туману, ручьям, Да тяжелая дверь каземата Не пускает к родимым полям Наглядеться на бора опушку, Листопадом, смолой подышать, Постучаться в лесную избушку, Где за пряжею старится мать… Не она ли за пряслом решётки Ветровою свирелью поет… Вечер нижет янтарные четки, Красит золотом треснувший свод. 37-38. АЛЕКСАНДРУ БЛОКУ I Верить ли песням твоим – Верить ли песням твоим — Птицам морского рассвета, Будто туманом глухим Водная зыбь не одета? Вышли из хижины мы, Смотрим в морозные дали: Духи метели и тьмы Взморье снегами сковали. Тщетно тоскующий взгляд Скал испытует граниты, — В них лишь родимый фрегат Грудью зияет разбитой. Долго ль обветренный флаг Будет трепаться так жалко?.. Есть у нас зимний очаг, Матери мерная прялка. В снежности синих ночей Будем под прялки жужжанье Слушать пролет журавлей, Моря глухое дыханье. Радость незримо придет И над вечерними нами Тонкой рукою зажжет Зорь незакатное пламя. II Я болен сладостным недугом – Я болен сладостным недугом — Осенней, рдяною тоской. Нерасторжимым полукругом Сомкнулось небо надо мной. Она везде, неуловима, Трепещет, дышит и живет; В рыбачьей песне, в свитках дыма, В жужжаньи ос и блеске вод. В шуршаньи трав — ее походка, В нагорном эхо — всплески рук, И казематная решетка — Лишь символ смерти и разлук. Ее ли косы смоляные, Как ветер смех, мгновенный взгляд… О, кто Ты: Женщина? Россия? — В годину черную собрат! Поведай: тайное сомненье Какою казнью искупить, Чтоб на единое мгновенье Твой лик прекрасный уловить? 39 Простятся вам столетий иго, И все, чем страшен казни час, Вражда тупых, и мудрых книги, Как змеи, жалящие нас. Придет пора, и будут сыты Нездешней мудростью умы, И надмогильные ракиты Зазеленеют средь зимы. 40. ЗАВЕЩАНИЕ В час зловещий, в час могильный Об одном тебя молю: Не смотри с тоской бессильной На восходную зарю. Но, верна словам завета, Слезы робости утри, И на проблески рассвета Торжествующе смотри. Не забудь за далью мрачной, Средь волнующих забот, Что взошел я новобрачно По заре на эшафот; Что, осилив злое горе, Ложью жизни не дыша, В заревое пала море Огнекрылая душа. |
