– Откуда вы знаете?

– Беседовала со многими чародеями, – с досадой ответила Идда. – Все они – лишь жалкая тень великих мастеров древности. Не знаю, что именно делают с ними в наши дни во время посвящения, но они ничем не лучше глиняных болванчиков! Слушают только своего господина, привязаны к нему гирляндой заклятий и связками амулетов, а собственной волей обладают только самые могущественные… Которые, конечно же, не снизойдут до беседы с одной из десятков принцесс!

«Инна-Ро – чудовищный брюзга, – услышала я голос Грифона, – но он один из немногих людей, кому я могу доверять безоговорочно. Согласись, это важно?»

А еще он сказал о разуме и мечте… Как жаль, что я испугалась тогда и не смогла поговорить с ним подольше! Окажись на моем месте Идда, уверена, она не упустила бы такого случая, и неважно, кем сочла бы Грифона – призраком, собственной фантазией или сумасшедшим, – все равно узнала бы все, что только захотела. Он ведь не прочь был поговорить, никуда не торопился… Но что уж теперь локти кусать!

– Вы говорили о Враге, – напомнила я. – Но я не уверена, верно ли я поняла… Вы связываете его… с Испытанием?

– Да, – ответила Идда. – В легендах говорится, будто он един во многих лицах. Совсем как наши спутники, не так ли? Быть может, в действительности они выглядят совсем иначе. Это могут быть полоумные пастушки и нищие бродяжки, но в силах Врага заставить их выглядеть и вести себя как знатные кавалеры…

«Она сама одержимая», – подумала я, невольно отодвинувшись подальше.

– Замок, – принцесса обвела мои покои широким жестом, – меняется на глазах. Вы не заметили?

– Пожалуй, – на всякий случай согласилась я и сказала по наитию: – Но, думаю, вы не правы. Даже если от настоящего Испытания, каким бы оно ни было в прошлом, осталась лишь шелуха, Старая Птица все равно следит за нами.

– Почему вы так решили? – тихо спросила Идда.

– Никто из нас покамест не погиб и даже не покалечился. Вы сами об этом говорили, помните? Это Старая Птица присматривает, – выпалила я.

– Если это все, на что у нее хватает сил, – произнесла она, – то плохи наши дела…

– Я не понимаю вас!

– Если бы я сама понимала… – Она взялась за голову. – Я приехала сюда, чтобы узнать, как проходит Испытание. Но выходит, что… Все так запуталось, Тесса!

– Объясните же, я постараюсь понять, – попросила я.

– Это вовсе не Испытание, – сказала принцесса и посмотрела на меня в упор. – Это жертвоприношение.

Я молчала, как громом пораженная, потом все же вымолвила:

– Жертвоприношение? Но кому? И каким образом? Разве это делается так?..

– Да. Именно так. Теперь все сходится, – проговорила Идда. Волосы ее растрепались, упали на лицо, и она смотрела на меня из-за спутанных прядей, словно из клетки. – На первом этапе мы должны были проявить смирение, верно?

Я кивнула, забыв спросить, откуда она знает об этом. Уж наверно, принцессе было ведомо больше, чем всем нам, вместе взятым.

– Забрали тех, кто проявил неуемную гордость, леность, праздность… Это была славная закуска для Врага. Он любит таких.

Принцесса теперь казалась мне еще более сумасшедшей, чем Грифон, от ее слов мороз подирал по коже.

– Но некоторые ведь отказались сами! – сказала я. – Эти-то в чем провинились?

– Трусость, – улыбнулась Идда. – У каждой найдется что-нибудь… Вот увидите, Тесса, скоро девушки снова начнут пропадать, и любую найдется в чем обвинить. В тщеславии ли, лжи, злословии…

– Нас, должно быть, тоже могут… забрать? – Я снова поежилась.

– Конечно. Интересно только знать, когда это случится… и как именно. И жаль, что я никому не смогу рассказать об этом!

– Идда, но ведь… Вы сами говорили – сестра вашей бабушки проходила Испытание, и она осталась в живых! Чего же опасаться?

– Мы не знаем, что именно она потеряла, – обронила Идда. – Ведь я не говорила, что нам непременно перережут глотки на алтаре, о нет!

– Да уж, исчезновение стольких девушек замолчать сложно…

– Враг действует не так, – не слушая, продолжала она. – Он не забирает жизнь – зачем она ему? Он отбирает то, что составляет твою суть, пускай даже это умение лгать не краснея… Та старая женщина прожила долгую, ничем не примечательную жизнь. У нее были дети и внуки, она похоронила мужа и, я знаю, уже в преклонном возрасте нашла друга сердца, но…

Она перевела дыхание и продолжила:

– Бабушка говорила – ее сестра после Испытания сделалась иной. Словно бы потускнела, утратила блеск, стала… обыкновенной. Я не сумела дознаться, чем именно она прежде выделялась среди других, но, очевидно, что-то все-таки было, раз по ней сходили с ума мужчины и ненавидели женщины? И это вовсе не красота, о нет!

– Знаете, – произнесла я и сглотнула, потому что в горле неожиданно пересохло. – Моя кормилица говорит: в каждом человеке есть словно бы особое зернышко, как в праздничной булочке. Оно может быть сладким, соленым, острым или даже горьким, но без него вкус не тот.

– Как точно подмечено, – без улыбки сказала Идда. – Зернышки… Враг выколупывает их, оставляя обычное пресное тесто. Или сдобное, без разницы.

– Но зачем?

– Откуда же мне знать? Может быть, развлекается, а может, питается.

– Чего ради маскировать это под Испытание? – не отступалась я. – Что мешает ему заниматься тем же самым где угодно и с кем угодно? Неужели все дело в том, что в замке девушки собраны вместе, как… как булочки на блюде, напоказ? Не приходится далеко ходить и тщательно выискивать? Нигде больше не получится узнать, как принцесса относится к чистке конюшен, проверить ее в деле, верно?

– Скорее всего, так и есть, – обронила Идда. – Наверно, он способен устроить испытания одной-единственной избранной, но это долго, сложно и…

– Вовсе не обязательно в итоге он получит желаемое? – закончила я. – Девушка может оказаться самой обыкновенной, и добыча не будет соответствовать затраченным усилиям. А здесь – выбирай не хочу! Хоть несколько да окажутся подходящими! Вы это имеете в виду?

– Я в самом деле не знаю, Тесса, – покачала головой Идда. – Это… это лишь легенды. Но они вдруг обрели плоть, и теперь я не представляю, что с этим делать. Быть может, стоит просто завершить Испытание в свой срок и спокойно дожить отпущенный век, не вспоминая ни о чем?

– Вас ли я слышу! – не удержалась я. – Не вы ли мечтали раскрыть тайну?

– Иногда тайна оказывается больше, чем может вынести человек, – тихо сказала она. – Я не Старая Птица, хотя мои предки и вышли из ее гнезда, и мне не по силам встретиться лицом к лицу с Врагом.

– Трусость! – сказала я. – За нее, по вашим же словам, должны были забрать еще на первом этапе. Только не говорите, будто это разумная осторожность!

– Какая уж тут осторожность, если каждое наше слово наверняка становится известным… кому-то, – усмехнулась Идда и облизнула пересохшие губы.

– Полагаете, Врагу и его присным, если это действительно они, больше нечем заняться, кроме как слушать болтовню девушек перед сном?

– Надеюсь, у них есть дела поважнее, – признала она. – Но что вы предлагаете, Тесса? Я признаю – я схватила загадку себе не по зубам, и теперь мне остается или выпустить ее, сделать вид, будто я промахнулась по ошибке, или же…

– Погибнуть? – тихо спросила я.

– Исход все равно один.

– Но почему вы думаете, будто вас уничтожат, если вы продолжите доискиваться правды?

– Не меня, но мою личность, – напомнила Идда. – Впрочем, всех нас ждет та же участь, и вас в том числе. Просто с некоторыми это случится раньше, а с другими прежде как следует позабавятся… Должно быть, Врагу по нраву, когда жертва на пределе, – это все равно что острая приправа!

– Ну а раз исход один, тогда тем более нет смысла опускать руки, – сказала я, сама себе удивляясь. – Пускай мы обо всем забудем, но хотя бы какое-то время будем знать… ну ладно, не правду, но хоть что-то! Мы можем строить догадки, предполагать, искать доказательства…