Аккуратно, очень бережно я начала срезать тонкие стебли, стараясь не задеть корней — вдруг они ещё прорастут и дадут новые ростки. Травы ложились в мою сумку одна за другой, а я всё не могла поверить в удачу: я и правда нашла их!

И тут, чуть впереди, среди серых камней вспыхнул новый силуэт. Я не поверила глазам. Тот же куст, но на его верхушке мерцали крошечные дымные цветочки, будто сотканные из прозрачного тумана. На рисунках Орлина их не было. Но листья… да, они совпадали. Это был тот же самый эриней, только иной — особенный.

У меня даже дыхание перехватило. Я присела, дрожащими руками достала ножичек, и с благоговением, почти молитвенно, потянулась к невидимой драгоценности, аккуратно срезая цветущий побег.

И в ту же секунду тишину рассёк низкий и глухой звук. Я застыла, а моя кровь похолодела. Сзади, совсем рядом, раздалось рычание — низкое, угрожающее, от которого камни будто задрожали.

Я медленно выпрямилась, сердце колотилось где-то в горле, а в ушах будто гудел сам воздух. Сначала из тени выступила пара — огромные, сутулые силуэты с длинными лапами. У каждого — когти, похожие на кривые ножи, и пасти, в которых поблескивали острые, неестественно длинные клыки. Горящие безумием глаза впились в меня так, что хотелось разорвать воздух криком, но я лишь судорожно втянула дыхание.

Руки сами собой прижали к груди драгоценную находку. Цветущий кустик я торопливо спрятала в небольшую деревянную коробочку, замотала её в платок и сунула глубже в сумку. Это был наш шанс. Наш спасительный билет. Отдать его я не имела права — ни этим тварям, ни кому-либо ещё.

— Только не сейчас… — прошептала одними губами, чувствуя, как в животе скручивается холодный ком.

Я бы уже повернула назад, рванула к выходу, к свету, к жизни, но дорогу мне преградили новые силуэты. Сначала справа мелькнули искривлённые тени, затем — слева, и вскоре я различила уже не двоих, а пятерых хищников. Они двигались неровно, припадая на лапы, и это делало их ещё страшнее.

Я вспомнила, как вытаскивала Кристиана из ущелья. Тогда их хватка, их злоба и бешеный лай вгрызлись мне в память. Но сейчас… сейчас они выглядели хуже. Будто сами камни этого ущелья накормили их яростью. И теперь, скалясь, ржанники приближались, облизывая клыки, и этот звук шорохом пронзил мне кожу до костей.

Коштоплюи на фоне этих тварей и вправду казались милыми прыгающими зверушками. Эти же — были настоящим кошмаром, вышедшим из-под каменных арок.

Я медленно отступала, стараясь не делать резких движений, хотя сердце уже стучало так, что казалось — его слышат не только хищники, но и сама земля. Каменные арки над головой давили, с каждой секундой превращаясь в замкнутую ловушку. Я, попятившись, чувствовала спиной холодную шершавую поверхность скалы, и только тогда поняла — дальше дороги нет.

Пальцы вцепились в нож, но руки дрожали, а дыхание сбилось. Один из ржанников выдвинулся вперёд, глаза его светились безумием, пасть раскрывалась, обнажая два ряда нереально длинных клыков.

Я попробовала сделать ещё шаг назад, в отчаянной попытке выиграть хоть мгновение, но под ногой предательски хрустнул камешек. Я оступилась, тяжело рухнув на колени, и резкая боль от удара будто подлила масла в костёр ужаса. В тот же миг раздался хриплый, полный жажды крови рёв — ржанник бросился ко мне.

Я не успела даже прикрыться руками. Всё внутри сжалось, готовое встретить удар, но в следующую секунду мир передо мной заслонила чешуйчатая спина: тёмная, блестящая, с острыми пластинами, она дрожала от напряжения. Я подняла взгляд — и в первый миг сердце ухнуло вниз. Передо мной, раскинув крылья, стояло драконье создание, но… не то огромное и грозное, что спасало нас с Кристианом раньше.

Эти чешуйки я знала. Слишком знакомый изгиб шеи, слишком родные глаза.

— Н-не может быть… — прошептала, едва находя в себе голос.

Наш малыш. Тот самый, что недавно пищал у печи и цеплялся коготками за сковородку. Тот, которого я гладила по тёплому пузику и обещала, что рядом с нами он в безопасности. А сейчас — он рычал. Настоящим низким, грозным звуком, будто и не кроха вовсе, а настоящий хищник. Маленькие, но острые когти царапнули камень, крылья дрогнули, и он встал между мной и стаей, не давая чудовищам приблизиться.

Ржанники взвыли, но остановились, словно не понимая, что это за сопляк преградил им путь. Их морды исказились в ухмылках, а глаза налились ещё большим безумием. Они собирались броситься… А я, зажимая в руках коробочку с эринеем, смотрела на кроху и не верила, что он смог. Что он пришёл за мной .

Драконёнок выплюнул крошечную струйку пламени — едва искру, слабую, словно дыхание свечи. И ржанники заржали, да так мерзко, словно гиены, зубасто щёлкая пастями. Они скалились, подвывали и шагнули ближе, почти касаясь лапами камня.

Малыш рыкнул снова, но отступил назад, прижимаясь горячим боком ко мне, будто сам искал защиты, и я почувствовала, как его дыхание дрожит. Сердце моё разрывалось: он же совсем кроха, а пытается закрыть меня собой.

И тут первая пара ржанников рванула вперёд. Я успела только вскрикнуть, прижимаясь к своему защитнику. Драконёнок ещё раз отчаянно попытался выплюнуть огонь, но пламя у него вышло рваное, еле заметное…

И вдруг над моей головой пронёсся ревущий ураган огня. Настоящего, хищного и всепожирающего. Воздух загудел, волосы запахли гарью, а впереди разом вспыхнули камни, заставив чудовищ в панике отпрянуть, жалобно завывая.

Я стояла, не понимая, что произошло: сердце колотилось где-то в горле, а мысли сплетались в тугой комок. Ржанники пятясь жались к каменным аркам, завывали и больше не смеялись.

И только когда я медленно обернулась, то увидела за спиной тень, накрывшую нас с малышом. Огромные крылья заслонили половину ущелья. На скале, будто сам властелин этого места, возвышался тот самый дракон, что уже спасал нас с Кристианом.

Знакомые глаза сверкнули янтарём, и я вдруг поняла: он снова пришёл помочь.

Малыш, всё ещё дрожа от напряжения, поднял голову и тоненько рыкнул в сторону ржанников, будто показывая, что и он внёс свой вклад в победу. Но когда исполинский поток пламени снова полоснул по камням, чудовища завыли ещё громче, шарахнулись в стороны и, сшибая друг друга, бросились прочь, скрываясь в темноте ущелья. Их завывания таяли вдали, пока не остался лишь гул воды и треск угасающих языков огня.

Я тяжело выдохнула, только теперь осознав, что всё это время стояла, прижимая коробку с эринеем к груди так крепко, что пальцы затекли. Малыш прислонился ко мне всем телом, горячим и дрожащим, и тут же гордо вскинул голову к небу — будто хотел показать себя своему чешуйчатому собрату.

А огромный дракон молчал. Его крылья медленно сложились, скрыв бурю за мощными перепонками. И тогда массивная шипастая голова медленно опустилась вниз. Сначала ко мне — я едва не задохнулась от близости этих янтарных глаз, полных странного спокойствия и власти. А затем — к нашему малышу.

Я видела, как маленький дракончик сначала робко пискнул, потом смело шагнул вперёд и вытянул шею. Их морды почти соприкоснулись. Мощная пасть с зубами, словно кинжалы, накрыла маленькую головку, но не причиняя вреда — наоборот, в этом движении было что-то ласковое. Взрослый дракон ткнулся лбом в крошку, едва заметно поводив челюстью, словно принюхиваясь, проверяя, свой ли это малыш .

А кроха прижался к его морде, тонко засопел, заклокотал в груди, и я вдруг поняла — это встреча матери и её дитя. Я стояла, прикрыв рот рукой, и от умиления у меня защипало глаза. На миг я даже забыла обо всех долгах, тревогах и страхе, ведь передо мной происходило настоящее чудо: два дракона, такие разные по размеру и силе, но такие родные.

Я прижалась спиной к каменной арке, сердце стучало где-то в горле. Малыш дрожал, но всё же шагнул вперёд, а огромная морда снова ласково ткнулась в него. Я видела, как он замер, метаясь между мной и своей родительницей. Его золотистые глазки смотрели то на мать, то на меня — и я поняла. Детёныш разрывается. Для него я тоже успела стать частью семьи.