— Интересная — да, — кивнул, проводя рукой по затылку. — Но вы и так пережили немало, и вам нужно отдыхать, а я… — осёкся, пытаясь найти нужное слово, — я заболтался. Простите.

— Не стоит извиняться, — моя собеседница поднялась, немного потянулась и моргнула, прогоняя сон. — Я не помню, когда в последний раз просто разговаривала с кем-то всю ночь. О себе, о вас, о мире… Это было так здорово.

Я подошёл ближе и, прежде чем разум успел что-то запретить, осторожно коснулся её локтя.

— Я отведу вас в комнату. И обещаю, что до обеда вас никто не побеспокоит. Даже Орлин и особенно драконенок… Хотя, нет, он всё равно будет требовать внимания, но я постараюсь.

Александра рассмеялась — тихо, словно боялась разбудить тишину. В этом смехе было что-то такое, что цепляло куда-то под рёбрами.

— Спасибо вам, Кристиан, — сказала она, и мне показалось, будто в этом «спасибо» спрятано гораздо больше, чем просто благодарность за заботу.

Мы вышли из комнаты в мягком свете утра, не произнося больше ни слова. Но между нами и не было тишины — лишь спокойствие. Удивительно уютное.

Александра

Я захлопнула дверь и тут же прижалась к прохладной стене, будто только она могла хоть немного остудить моё сердце, которое скакало в груди, словно напуганный зверёк. Глубокий вдох — не помогает. Второй — ещё хуже. Всё внутри дрожало. Нет, не от страха. Просто… рядом с Кристианом всего было слишком много: слишком близко, слишком тепло, слишком внимательно.

Его голос до сих пор звучал у меня в голове. Низкий, спокойный. Эти глаза, в которых можно было утонуть — и ведь я почти утонула. Спокойствие, Саша. Он же не делал ничего такого, просто говорил. Просто смотрел. Просто… был рядом. А этого, оказывается, вполне достаточно, чтобы я стояла как девчонка, прячась от собственных чувств.

Отлепившись от стены, я поспешила умыться. Прохладная вода немного привела в чувство, смыла с лица остатки бессонной ночи и лёгкой паники. Волосы пригладила, рукава расправила, даже щёки слегка пощипала — чтоб не такие были румяные. И только тогда, когда, казалось бы, можно было наконец лечь, укрыться пледом и вырубиться до полудня… я застыла на месте.

Спать сейчас? Когда внизу кто-то ходит, дышит, живёт? Когда утро только начинается, и всё ещё может пойти не по плану?

Я осторожно приоткрыла дверь, выглянула в коридор. Тихо. Никто не шастает. Ни Орлина, ни Кристиана, ни птенцов на утреннем марше.

Скользнула в туфли и мягко ступая, как будто кралась к чему-то запретному, двинулась вниз. Каждый скрип ступеней казался оглушительно громким, но я упрямо продолжала путь, будто задумала что-то важное и теперь собиралась дойти до конца.

На кухне пахло остатками вчерашнего ужина и свежей травой. Уютный запах дома. Моего дома?.. Я не знала. Но шагнула внутрь — уверенно, по-хозяйски. Хоть кто-то из нас должен был сегодня начать утро не с головокружений.

Я проникла в помещение словно привидение — осторожно, на цыпочках, с особым почтением к утренней тишине. Раз уж сон больше не шел, а адреналин после ночной беседы всё еще гулял по крови, я решила заняться самым безопасным и полезным — готовкой. Тихо, аккуратно, чтобы не разбудить даже половицы.

Выдвинула ящик с ножами с таким настороженным лицом, будто пыталась разоружить ловушку. Потом аккуратно достала кастрюлю, всем сердцем молясь, чтобы крышка не брякнула — и победно улыбнулась, когда всё прошло гладко. На плите зажгла огонь, нарезала зелень, вытащила остатки хлеба, собиралась было взбить пару яиц…

И тут где-то сзади раздался уверенный голос, в котором привычно смешивались ехидство и забота:

— А это что у нас тут? Побег из спальни? Или диверсия с раннего утра?

Я вздрогнула так, что едва не уронила всё, что было в руках. Обернулась, будто застигнутая на месте преступления, и наткнулась на внимательный взгляд вездесущего Орлина. Старик стоял в проёме кухни, по-хозяйски подпирая косяк плечом, с заспанным, но недоверчиво-удивлённым выражением лица.

— Я... просто решила приготовить что-то на завтрак, — пояснила с виноватой улыбкой, поджимая губы. — Ну, чтобы... не будить вас.

— Ага, — старик покосился на плиту, где уже булькало что-то подозрительно ароматное. — А кастрюли ты, значит, уговаривала молчать телепатически?

Я смущённо хмыкнула и развела руками.

— Почти получилось.

— Почти, — фыркнул он и всё же улыбнулся. — Ладно, раз уж ты всё равно тут, то давай хотя бы чай поставим. А то я без него даже на шутки не способен.

— Это ты ещё на шутки не способен? — удивлённо вскинула я брови.

— Ой, барышня, не провоцируй, — вздохнул Орлин, проходя мимо к шкафчику. — А то ведь как распущусь — дракон смущаться начнёт.

Я рассмеялась, снова повернувшись к сковородке, и утро, кажется, стало на удивление хорошим.

Кристиан появился на кухне неожиданно рано — по меркам герцога, разумеется. Он выглядел отдохнувшим, собранным и… улыбающимся. Не просто вежливо или из-за светского настроения, а по-настоящему, с теплом, которое будто бы просачивалось в воздух и наполняло кухню солнечным светом, даже несмотря на то, что окна были на теневую сторону.

— Доброе утро, — поздоровался он, легко касаясь края стола и кивая мне.

— Доброе, — не смогла не ответить в тон, улыбаясь в ответ, даже не стараясь сдержать радость.

Мужчина сел, потянулся за чашкой и, к моему удивлению, оказался невероятно разговорчив. Расспрашивал Орлина о делах во дворе, расхваливал мою стряпню (а я покраснела сильнее, чем яйца в сковородке), даже пошутил — что-то про гусят, которые, кажется, начали командовать нами, а не наоборот.

Старик, не упустив возможности поворчать, что так рано герцог не завтракал с начала прошлой весны, всё же бросал на нас такие взгляды, будто читал между строк то, чего мы и сами ещё толком не понимали. Но, в отличие от своего обычного язвительного репертуара, на этот раз он промолчал. Ни комментариев, ни намёков — просто наблюдал, как будто берег атмосферу.

Когда завтрак уже подходил к концу, Кристиан вдруг отставил чашку и поднялся из-за стола.

— Мне нужно будет ненадолго отлучиться, — произнёс он, проверяя что-то в перчатках, которые достал из внутреннего кармана.

Я как раз помогала Орлину убирать со стола — собирала тарелки в стопку — и, услышав эти слова, резко обернулась. Посуда в руках качнулась, и я едва не выронила всё обратно на скатерть. Быстро моргнув, я опомнилась и, не говоря ни слова, поспешно донесла тарелки до мойки, а потом, не дожидаясь, пока он дойдёт до двери, выскочила в холл.

— Вы снова… возвращаетесь в ущелье? — вырвалось раньше, чем я успела подумать.

Но стоило взглянуть на него внимательнее — стало ясно, что мои догадки промахнулись. На Кристиане был не походный плащ и не привычная куртка — а старенький, но всё ещё опрятный костюм: приглушённого серо-синего цвета, с аккуратно приглаженными лацканами и потёртыми манжетами. В таком не собирают травы. И не идут в бой.

Герцог усмехнулся почти ласково.

— Нет. С походами на земли Чертополосья лучше не частить, если не хочешь попасть на обед к хищнику.

— Тогда… куда?.. — растерянно прошептала я, хотя уже понимала, что вопрос, скорее всего, неуместен.

— У меня дела в городе, — ответил он просто. И, хотя ничего не объяснил, его тон был мягким, почти заботливым. — Я не задержусь надолго. Обещаю.

Мужчина улыбнулся — коротко, но тепло — и шагнул к двери. А я осталась стоять в холле, немного растерянная и немного… тревожная. Почему-то не хотелось, чтобы он уходил. Сегодня — особенно.

Спустя пару минут из кухни неспешно вышел Орлин. Протирая руки полотенцем, он остановился рядом и тихо произнёс, почти вполголоса:

— Сегодня годовщина смерти матушки Его Светлости, — пояснил он, не глядя на меня, будто просто делился фактом, а не эмоцией. — Думаю, он едет в Вилантийский храм. Там она и похоронена.