— Я подам королю прошение. Всё, что ты рассказал сегодня, станет доказательством. Жди повестку в суд, маркиз. — Я нарочито выделил его титул, вложив в это слово столько презрения, что даже Александра рядом затаила дыхание. — Я так это не оставлю.

На его лице мелькнула тень — на секунду весь его гнев и бравада обернулись страхом. Но я не дал ему времени оправиться.

— Документы, — протянул ладонь.

Мой бывший товарищ хотел что-то возразить, но мой взгляд не оставлял выбора. С недовольным рыком Олаф метнул на стол нужные бумаги. Я взял их, аккуратно сложил и только после этого повернулся к Саше.

— Пойдём, — сказал тихо, но так, что возражений не осталось.

Я взял девушку за руку — и этот простой жест дал мне больше сил, чем все лекарства Орлина. Мы вышли из кабинета и не оглянулись. Тяжёлый воздух здания конторы будто давил на плечи, и лишь когда мы переступили порог и оказались на улице, я выдохнул впервые за всё это время.

Свежий ветер коснулся моего лица, и я отпустил грудь от тяжести, словно сбросил с себя огромный камень. Александриной руки я, однако, не отпустил. Она подняла глаза, и я едва заметно улыбнулся — впервые за последние дни по-настоящему.

— Прости, что опоздал, — выдохнул, едва мы оказались вдвоём, и крепко прижал её к себе, позволяя облегчению разлиться по телу. Только сейчас я понял, насколько сильно боялся за неё.

Но радость быстро отозвалась слабостью — ноги подкосились, и я едва не потерял равновесие. Теплые ладони Александры сразу же легли на мои плечи, удерживая меня, и я ощутил, как всё внутри согревается от этого простого, но такого нужного прикосновения.

— Давай вернёмся домой? — её голос звучал мягко и уверенно, и я улыбнулся, глядя прямо в изумрудные глаза напротив.

— Вернёмся. Обязательно, — кивнул в ответ. — Но прежде у нас есть ещё одно дело.

Девушка моргнула, чуть нахмурившись, но не стала спорить, пока я уверенно вёл её вперёд — к высокому зданию префектуры. Шаг за шагом мы поднимались по широким каменным ступеням, и внутри меня росла странная лёгкость, как будто я наконец-то делал то, что давно должен был сделать.

В просторном холле царило обычное дневное оживление: канцеляристы шуршали бумагами, посыльные носились из кабинета в кабинет, и вдруг всё это оживление будто застыло, когда меня узнали. Да, многие помнили разбирательства с торговцем, споры с жандармами, слухи о долгах. И теперь они смотрели на нас двоих с немым удивлением.

Я остановился перед ближайшим канцеляристом и произнёс спокойно, не оставляя ни тени сомнения в голосе:

— Я хочу оформить наши отношения. Запишите: Александра Виери — моя супруга. Вы ведь можете внести такие правки в семейный реестр Виери?

Наступила тишина. Несколько человек перестали писать и одновременно подняли головы, уставившись на меня так, будто я заявил о намерении бросить вызов самому королю. Но я не сомневался. Подсказка Луарийской звучала в памяти ясно и отчётливо: именно так её мать получила не только свободу, но и титул. А значит, этот путь был единственно правильным.

Я повернулся к девушке рядом и чуть улыбнулся, словно только сейчас вспомнив, что самое важное в этом решении не бумаги и законы, а её согласие.

— Ты ведь не против? — спросил негромко, но так, что слова эхом прокатились в гулком помещении.

Саша замерла, глаза девушки расширились от неожиданности, и я увидел, что до неё ещё не сразу дошёл смысл происходящего. Я сделал шаг ближе, глядя прямо в растерянное, но такое дорогое лицо.

— Ты ведь станешь моей женой? — произнёс уже мягко, почти шёпотом, будто всё остальное вокруг перестало существовать, оставив только нас двоих.

Александра стояла передо мной неподвижно, словно сама превратилась в одну из этих каменных колонн, поддерживающих своды префектуры. Только глаза — её удивлённые, влажные от напряжения глаза — выдавали, что внутри девушки бушевала целая буря.

— Что? — прошептала она так тихо, что это услышал лишь я.

Я улыбнулся, протягивая ладонь, будто хотел успокоить. На секунду мелькнула мысль, что, может быть, слишком спешу, что давлю, но нет — я видел в её взгляде то же, что чувствовал сам: мы давно стали друг другу необходимы. И пусть мир ещё не понял этого, я не собирался больше ждать.

— Будешь моей женой, — произнёс я с нежной уверенностью, будто это слово уже было вплетено в саму ткань нашей судьбы. — Моим настоящим и моим будущим?

Яркий румянец залил её щёки, и моя любимая закрыла глаза, словно собираясь с силами. Её дыхание стало прерывистым, и я слышал, как сердце стучало у неё в груди — так же быстро, как у меня. А потом Саша вдруг рассмеялась, чуть нервно, но искренне, и шагнула ближе.

— Ты умеешь выбрать момент, герцог, — пробормотала, прижимаясь лбом к моему плечу. — Самый неподходящий… и самый правильный одновременно.

Я обнял её, прижимая к себе, чувствуя, как облегчение и счастье накатывают разом, смывая усталость последних недель. В тот миг мне казалось, что ни долги, ни враги, ни даже яд ржанников больше не имеют власти надо мной.

— Значит, согласна? — прошептал я прямо в её волосы.

Девушка подняла голову, посмотрела в упор — серьёзно, будто давала клятву.

— Да. Я стану твоей женой.

Я закрыл глаза, позволив этим словам заполнить всё внутри. И больше не нужно было никаких свидетельств, печатей или подписей, потому что в тот момент сама судьба поставила свою метку.

Шесть месяцев спустя. Александра Виери

Я нервно дёргала упрямую бретель, которая никак не хотела слушаться и цеплялась за край шлейфа.

— Ну и как мне запихнуть себя в это платье? — пробормотала сквозь зубы, сражаясь с рюшем, который оказался куда коварнее любой ведьмы.

— Саша, ну где ты там? — донёсся из-за двери нетерпеливый голос моего герцога.

— Сейчас! — выкрикнула, сжимая зубами складку ткани и одной рукой тщетно пытаясь вытянуть застрявшую ленту.

— Я это слышал полчаса назад, — невозмутимо заметил мой мужчина, но в голосе его звучала улыбка. — Может, всё-таки помочь?

Ответа не последовало — только моё приглушённое мычание. И тогда Кристиан не выдержал:

— Всё, я вхожу.

Дверь распахнулась, и мой любимый застал меня в самом разгаре битвы с нарядом. Я замерла, смущённо держа в руках ворох ткани, а он, остановившись в проёме, скользнул по мне взглядом. И именно в этом взгляде промелькнуло что-то опасное и тёплое, слишком хищное для будничного утра. А уже в следующую секунду Крис шагнул ко мне.

Его пальцы легко распутали злосчастный узел, будто и не было никакой проблемы. Щёки мои мгновенно вспыхнули, а сердце сорвалось с ритма.

— Вот и всё, — произнёс он негромко и, не дав мне времени ответить, коснулся губами моей шеи.

Мир качнулся. От его дыхания по коже разлились мурашки, и я судорожно вдохнула.

— Герцог… вы злоупотребляете своим положением, — попыталась возмутиться, но голос дрогнул, выдавая меня.

— Муж имеет право касаться своей жены, — шепнул Кристиан с усмешкой, и его губы скользнули ещё ниже.

А я уже не сопротивлялась. Все слова растворялись, когда он прижимал меня к себе, когда его руки, сильные и нежные, будто держали не только меня, но и весь мой мир. Платье тихо соскользнуло с плеч, уступая его прикосновениям, а я ловила каждое из них, каждое дыхание, каждый поцелуй.

Всё внутри горело, словно пламя, которому слишком долго не позволяли вырваться наружу. Мы тонули друг в друге, забыв обо всём, кроме этого мгновения.

— Я люблю тебя… — выдохнула я, уже не в силах держать это в себе.

Кристиан замер, прижимая меня к груди, и его сердце билось так же стремительно, как моё. Его губы коснулись моего лба, и я услышала в ответ шёпот, полный тепла и уверенности:

— И я тебя, Сашенька. Люблю навсегда.

Мы смеялись, шептали, цеплялись за это хрупкое счастье, и время будто остановилось. Но спустя несколько мгновений за дверью раздался гулкий голос Орлина: