Калитка едва скрипнула — достаточно, чтобы спящий на телеге возница от этого дернулся. Мужчина вскинул голову, торопливо стирая сон с лица и наполовину соскочил с облучки.

— Д-доброго рассвета, Ваша Светлость, — пробормотал он, смущённо поправляя потерянную шляпу. — Подумал, вдруг и сегодня понадоблюсь. Поэтому… присутствую, так сказать.

Улыбка сама скользнула на губы: преданность, пусть и продиктованная надеждой на дополнительную плату, нынче редко встречается.

— Как раз понадобитесь, — кивнул я, укладывая за пазуху поредевший кошель. — Везите в сторону вашего поселения, а оттуда — к развилке на Чертополосское ущелье.

Сонливость в глазах моего собеседника мигом сменилась на тревогу. Он даже покосился за калитку, точно надеялся, что ослышался.

— Ущелье ? То самое… с ржанниками ? Созданиями, от которых даже у наших смельчаков мурашки идут по коже и руки трясутся ? — Он выдавил нервный смешок. — Ваше Высокородие, я, конечно, не трусливый человек, но нвсе же не готов так рисковать.

— Да не собираюсь я вас волочь туда, — успокоил его. — Высадите у старого каменного ориентира, а дальше я пойду один.

Возница колебался: между любопытством, страхом и мыслями о непредвиденном заработке.

— Дорога-то ухабистая… и наши рассказывали, как в прошлый раз еле ноги унесли…

— Слухи преувеличивают, — отмахнулся я. Хотя сам себе не поверил. — За труд плачу втрое.

Я вытянул три медяка и положил ему на ладонь. Монеты звякнули убедительно. Мужчина сжал их, будто проверяя, не исчезнут ли, и наконец кивнул — просто, без лишних слов.

— Ладно. До камня довезу. А дальше уж…— он махнул рукой в сторону нарастающего розового неба, где вырисовывались тёмные зубцы гор.

— Дальше моё дело, — заверил я и забрался на облучок рядом, ухватившись за край телеги. Лошадь фыркнула, будто и ей предстоявший маршрут казался сомнительной идеей.

Возница щёлкнул вожжами, и мы покатили по ещё прохладной, утренней дороге. Пока колёса лениво шуршали по утрамбованной пыли, я один раз оглянулся на особняк. В окнах кое-где еще мелькали редкие занавески, намекая на мою бедность. Где-то там за толстым камнем и мутными стеклами спала Александра. А во дворе за стенами дровника дремали драконенок и его поинственные пернатые собратья.

— Продержитесь без меня один день. Я обязательно вернусь.

С этой мыслью я повернулся лицом к узкой ленте дороги — туда, где за заросшими склонами меня уже дожидалось Чертополосское ущелье.

Дорога выдалась неровной и тягучей, как не просохшая глина под весенним солнцем. Колеса телеги то взвизгивали, налетая на корни, то замирали на крутых поворотах, будто сам тракт отговаривал нас от дальнейшего пути. С каждым поворотом деревья становились гуще, тени — плотнее, а воздух — будто натянутее. Лошадь фыркала, дергала ушами, точно чувствовала приближение места, куда не стоит соваться просто так.

Возница, который поначалу болтал о жизни, к середине пути явно притих. Он то и дело косился в чащу, посапывал и шевелил губами, будто спорил сам с собой. А когда показалась старая каменная глыба с наполовину осыпанным рунным знаком, он резко натянул вожжи, и телега остановилась с глухим вздохом колес.

— Дальше — пешком? — с сомнением протянул он, вглядываясь в хмурую тропу, уходящую в сторону ущелья.

— Да. Здесь оставь. Обратно не позже заката.

Мужчина кивнул, но, спрыгивая с облучка, я заметил, как его лицо сжалось. Он, почесав затылок, нерешительно произнёс:

— А забирать-то вас когда? Тут… ждать не очень, если честно.

Я прикинул по времени и прищурился в сторону ущелья.

— Часов в шесть. Не раньше. Подождешь меня до заката.

Мой собеседник кивнул, будто заключил с собой сделку, и уже собирался забраться обратно, как вдруг обернулся, заглянул мне прямо в глаза и неожиданно полез в нагрудный карман. Через мгновение на его ладони лежала тёмная, странной формы монета с потёртым изображением головы животного — вроде бы оленя или быка.

— Возьмите. Это… ну, оберег. Матушка его ещё заговорила, — пробормотал он, протягивая мне ладонь. — Я его всюду с собой таскал, особенно когда в болота ездил. Но вам, как по мне, он нужнее.

Я окинул мужчину удивлённым взглядом. Вряд ли он понимал, куда именно я иду и зачем, но, кажется, интуиция ему подсказывала больше, чем слова.

— Ты уверен?

— Берите, — отрезал он с неожиданной твёрдостью. — Всё равно, если с вами что случится — мне себя потом винить.

Я взял монету, сжал её в кулаке, почувствовав тепло чужой заботы, и коротко кивнул.

— Спасибо.

— Удачи вам, господин, — хрипло сказал возница, вскакивая обратно на телегу. — Возвращайтесь. Я подожду.

С этими словами он развернул повозку, оставив меня стоять у старого камня на границе с тенью. Чертополосское ущелье было где-то там — впереди, в сгущающемся полумраке леса.

Переходя между тонкими, кривоватыми деревцами перелеска, я двигался осторожно, почти неслышно. Мелкий хруст под ногами отдавался в ушах неестественно громко, словно сам воздух здесь стал плотнее, будто предупреждал: дальше — зона другой тишины, тишины, в которой любое движение может быть последним.

Наконец я вышел к открытому участку — вытянутой каменистой полосе, ведущей прямиком к входу в Чертополосское ущелье. Я замер, окинув местность долгим взглядом. Кажется, всё было по-прежнему. Никаких следов недавних стычек, никаких ловушек или заползших враждебных тварей. Скалы, камни, редкая жухлая трава да жутковатое эхо, словно даже ветер боялся здесь задерживаться.

Только вот на этот раз я был один. Один на один с местом, где жизнь ничтожно мала, а смерть может поджидать за каждым валуном.

С одной стороны, легче. Не нужно прикрывать спину, бросаться под зубы ржанников, вытаскивать чужое тело из-под лап хищников или гадать, где спряталась половина команды. Только я и цель. Прямолинейно.

С другой… не хватает. Не хватает взгляда со стороны, замечающего мелкие детали. Не хватает Эйрика с его чутьём следопыта, его молчаливой уверенностью. Да и пара лишних рук сейчас бы не помешала — собирать нужные травы в одиночку, да ещё следя за собственным выживанием, дело не из лёгких.

Но выбирать не приходилось.

Я поравнял сумку на плече, подтянул ремень, чтобы не болтался. Вытащил короткий меч из ножен на спине, на ощупь проверяя остроту. Металл был холоден и надёжно привычен. Затем пробежался взглядом по боковым кармашкам и флягам. Зелья — на месте: противоядие, регенерация, стимулятор реакции. Всё в пределах быстрой досягаемости. При надобности смогу дотянуться не теряя времени.

Сделал глубокий вдох. Камень под ногами — сухой и цепкий. Путь вперёд — пустынен, но не безопасен. Именно таким и должно быть Чертополосское ущелье.

Я ступил на каменистую тропу, двигаясь вперёд медленно, с выверенной осторожностью, ступая по узкой тропе, зажатой между скалами, словно шел по горлу самого мира. Стены каньона поднимались с обеих сторон, нависая, будто наблюдали за каждым моим шагом. Камень был шероховатым, иссечённым трещинами, кое-где в расщелинах цеплялись корнями редкие, сероватые кусты.

Здесь звук распространялся особенно чётко. Каждый мой шаг, каждый вздох — словно удар по натянутой струне. Я прислушивался к каждому шороху, к скрипу камня, к переклику птиц вдалеке, к неясному шелесту трав под ветром. Особенно — к звукам, которым здесь не место. Ржанники. Эти твари умели затаиваться, а потом резко вырывались из укрытий, словно сама земля их выплёвывала.

Я все же надеялся, что они ещё не пришли в себя после последней встречи. Тогда мы нанесли им ощутимый урон. Гнездо разрушено, часть стаи перебита, часть, возможно, ранена. Именно на это я и рассчитывал, собираясь в ущелье как можно раньше, пока они не восстановились. Пока у меня было преимущество.

И всё же напряжение не отпускало. Я чувствовал, как спина покрывается испариной, хоть утро было прохладным. Рука не отпускала рукоять меча. Я шёл, почти не дыша, вслушиваясь в тишину и каждый её сбой.