Это была не просто морда — её выражение говорило само за себя. Прищуренные глаза, широкие плотные щёки и маленькие, но уверенные рожки на лбу. В её чертах читалась скорее ехидная наблюдательность, чем угроза. Я сделал шаг назад, не выпуская свою импровизированную защиту. Но с каждым мгновением становилось яснее: это точно не птица. И, судя по отсутствию пламени, не огненная. Пока.

Существо вышло из тени с таким видом, будто вернулось в собственную кухню, прервав ужин. Оно двигалось плавно, уверенно — с той самой ленивой грацией, что бывает у существ, давно осознавших своё превосходство. Зверь приближался медленно, почти не спеша, и мы с Александрой, не сговариваясь, начали отступать. Синхронно, словно солдаты, отступающие в случае неожиданного столкновения, настороженно и сдержанно, как будто каждое движение могло стать решающим.

— Это же... дракон... — Прошептала девушка, глухо, почти беззвучно, будто боялась, что это слово сработает как заклинание.

Я едва не обернулся: откуда ей знать, как должен выглядеть дракон? Все, что у нас было, — это обрывки легенд, да пара выцветших рисунков, больше похожих на каракули. Тем временем создание, не обращая на нас ни малейшего внимания, взобралось на стол. Обнюхало кастрюлю, забытую мною, и без лишних колебаний смахнуло её лапой. Та с грохотом рухнула на пол, выплеснув остатки каши.

Это его ничуть не смутило. Напротив, ночной гость довольно присвистнул, высунул язык — и принялся уплетать ужин. Мой ужин. Мы с Александрой вжались в косяк, переглянувшись. Реальность словно затрещала по швам: да не может такое происходить на кухне. В центре ночи. С кашей.

Я открыл рот, собираясь хоть что-то сказать — шутку, ругательство, молитву, не важно — но в углу снова зашуршало. Громче. Резче. Ближе. Если этот дракон был не один…

…то кто тогда идёт следом?

Я уже ожидал чего угодно от этого злополучного угла кухни. Второй волны дрожащей чешуи. Взрыва. Призрака в фартуке. Или, скажем, крысиных всадников на стрекочущих пауках — после всего случившегося это казалось даже логичным. Но реальность оказалась изобретательнее.

Из тени, хлопая крошечными крылышками, выскочили… цыплята. Сердитые, пушистые, будто только что вылупились и уже разочаровались в мире. За ними, не отставая, ковыляли гусята — неуверенные, спотыкающиеся о собственные лапки, с тем выражением лиц, какое бывает у неопытных диверсантов, внезапно оказавшихся в ярко освещённой комнате.

Они неслись прямо на нас. Визжали, топтались, размахивали несформировавшимися крыльями, и производили впечатление либо очень маленькой армии, либо последствий неудачного магического эксперимента. Или, что более вероятно, и того и другого.

Я застыл. Просто стоял, вцепившись в вилку и ложку, как будто это был мой единственный шанс на выживание.

Где-то в глубине сознания зародилась мысль, что если сейчас появится их мама — а мама у них вполне может быть размером с дровяной сарай — мне понадобится не только оружие, но и молитва. Или адвокат.

— О-о-о… — выдохнула Александра.

Это был тот самый умилённый, едва слышный писк, которым обычно встречают котят в корзинке или утят в магазинчике на углу. И я уже знал, что с этого момента между нами пролегла пропасть. Потому что я смотрел на этот пушистый десант с лёгким ужасом, а она — с глазами, полными розового обожания.

Я не ответил. Не потому что был не согласен. Просто мои слова в этот момент вряд ли добавили бы что-то конструктивное.

Наконец, на весь этот шум, который с лёгкостью поднял бы дух усопшего, появился Орлин. Он вошёл с видом человека, застигнутого за чашкой чая посреди пожара. Спокойно, размеренно, с лёгким, почти ленивым прищуром. И лишь увидев, что его встречает стая гусят, моя перекошенная физиономия и девушка с глазами светящегося гриба, чуть приподнял бровь:

— А что здесь, собственно, происходит?

В голосе моего слуги звучала чистая академическая заинтересованность. Никакой паники, ни капли тревоги — будто он не на кухне, а на лекции по сравнительной нонсенсологии.

— Не знаю, — хрипло выдавил я. — Но на всякий случай… принеси мне оружие.

Он уже кивнул — с той же сосредоточенной вежливостью, с какой обычно принимают заказ кофе. Но вдруг из-за моей спины прозвучал голос девушки — острый, возмущённый, словно хруст льда под лошадиными копытами:

— Что?! Ты ведь не собираешься их… ранить?! Они же малыши!

Вот теперь я понял, в чём моя стратегическая ошибка. Я подумал, что мы столкнулись с угрозой. А оказалось — с ценностью.

— Александра… — начал я, но не успел.

Она шагнула вперёд. Смело, решительно. Так шагала бы юная героиня, встающая на пути у разъярённого тролля. Или стаи коштоплюев.

— Ни шагу! — воскликнула она с жаром и внезапной яростью, прикрывая собой гусят, цыплят и остатки моего терпения.

Я инстинктивно попятился. Не столько от её слов, сколько от самого факта того, что меня — взрослого, вооружённого мужчину (пусть и вилкой) — сейчас планомерно оттесняли с территории под предлогом «не подходи к птичкам».

— Я и не собирался, — буркнул я, продолжая пятиться.

В этой сцене у нас явно перепутались роли. Так мы и поменялись местами. Медленно, шаг за шагом. Девушка наступала, а я отступал. И только когда спиной натолкнулся на косяк, понял, что теперь Александра стоит спиной к дракону. И слишком близко.

Существо напряглось. Почти незаметно — если бы я не следил за ним, мог бы и не заметить. Чешуя на его плечах чуть приподнялась, хвост извивался, когти вонзились в край стола. Из его горла вырвался глухой, хриплый шип — негромкий, но с таким послевкусием, что даже воздух в комнате на секунду посерел.

— Не двигайся, — сказал я очень тихо. Почти не дыша.

— Почему? — моя собеседница чуть повернула голову.

— Просто… не двигайся. — Я уже собирался рвануть вперед, чтобы выдернуть её из опасной близости.

Но не успел. Дракон метнулся вперёд. Молниеносно. Резко. В долю секунды оказался между нами, закрывая девушку собой. И гусят — тоже. Встал, раскинув лапы и хвост, словно стена. Будто живой барьер. Как телохранитель.

Я замер. Смотрел на него, на Александру… на себя. Он не нападал. Он защищал. Не птенцов от мой гостьи.

А всех их — от меня. Я медленно опустил ложку и вилку. Пожал плечами — почти извиняясь. И подумал:

— «Ага. Отлично. Теперь я в этом доме официально признан угрозой общественной безопасности».

Александра

Дракон прыгнул.

Резко, почти неестественно — словно пружина, что сдерживалась слишком долго. Я пискнула (совсем чуть-чуть!) и инстинктивно зажмурилась. А когда осторожно приоткрыла один глаз… обнаружила, что меня заслонили. Причём не от дракона, а драконом .

Он встал между мной и мужчиной с ложкой и вилкой — в боевой готовности. В глазах плескался чистый «только попробуй», лапы расставлены, хвост напряжён, будто аркан. А под его пузом всё ещё щебетали и топтались гусята с цыплятами.

— Э-э… — я замерла.

Это, безусловно, трогательно. Меня прикрывают. Маленький дракон считает меня «своей». Наверное. Возможно. С вероятностью... ох. Но в данный момент я стояла впритык к бронированному существу, которое буквально минуту назад шипело, словно пароварка. И, судя по напряжённым мышцам, сейчас могло шипеть на всех.

— Молодец, хороший, — я осторожно протянула руку, будто передо мной не дракон, а нервный гусь. — Всё хорошо. Видишь? Я… не опасная.

Он мотнул головой, будто пытался оценить, верить ли мне. Или сожрать. Мужчина посмотрел на меня из-за препятствия и нервно выдохнул:

— Это как ты его остановила? Он же только что хотел…

— Он просто… чувствительный, — с придыханием пояснила я. — И, между прочим, очень вежливый. До сих пор никого не сжёг.

— Ага. Медаль ему. — Я фыркнула и бросила Кристиану намек, подмигнув одним глазом. На что он мне ответил осторожно-прищуренным взглядом.