— Подайте свечу, — перебила я осторожные попытки моего напарника по несчастью оправдаться. Голос у меня вышел спокойно-деловой, но в нём уже слышался холодок — тот самый, от которого некоторые люди почему-то начинали креститься.

Орлин молча протянул мне свечу. Я приняла её, заглянула внутрь и задумчиво нахмурилась.

Корзина была выстлана травами и теплыми тряпицами. Видно, кто-то позаботился об этих яйцах как следует — возможно, даже больше, чем о себе. И судя по лёгкому блеску на дне, кое-что там ещё оставалось. Яйцо? Нет. Скорлупа. Маленькие осколки, слишком тёмные и гладкие для гусят. И... с характерным металлическим отливом.

Я медленно выпрямилась и повернулась к герцогу.

— Думаю, мы нашли его «ясли», — сказала я. — И знаете… это даже логично. Где ещё должен вылупиться дракон, если не на кухне герцога?

Кристиан шумно втянул воздух и снова взглянул на нас. Словно пытался определить — мы всё ещё не в себе, или просто отлично это скрываем.

— То есть, — начал он медленно, подчёркнуто вежливо, — в моём доме вылупился дракон. На кухне. В корзине. Из яйца, которое нам же и подложили?

— Судя по всему, да, — кивнула я. — Но, если вас это утешит, в корзине были не все яйца, которые нам достались от старосты поселения.

Кристиан прикрыл глаза и, кажется, пересчитывал в уме все грехи, что когда-либо совершал. Только и сказал глухо:

— Ладно. Только скажите, что их не больше дюжины.

Мы с Орлином молча переглянулись. И вот тут я предпочла промолчать. Но вместо меня "заговорил" деревянный лоток, стоявший на дальнем столе. Крышка его вдруг хлопнула несколько раз, и мы сразу же услышали характерный писк.

— Нееет... — простонал Кристиан, а у меня, кажется, начался истерический смех.

Да ладно...

Кристиан Виери

Это просто какая-то сумасшедшая ночь, которая никак не хотела заканчиваться. Стоило нам хоть как-то утихомирить пушистое нашествие из корзины — с гусятами, цыплятами и… драконом, — как я наконец получил хоть какое-то подобие объяснений от этой подозрительно быстро сработавшейся парочки партизан. И уже почти решил, что на этом мой лимит странностей исчерпан.

Но как же я ошибался. Ровно в тот момент, когда я собрался хотя бы немного переварить услышанное, тишину нарушил ритмичный тук-тук-тук .

Мы все одновременно обернулись. На дальнем столе, с виду совершенно безобидный деревянный лоток подскочил, крышка подрагивала, будто внутри кто-то пытался вежливо, но настойчиво напомнить о своём существовании. Ещё два удара — тук-тук — и из щели раздался писк. Маленький, требовательный, и — к моему ужасу — совершенно узнаваемый.

— Нет… Нет, нет и ещё раз нет, — прошептал я, уже точно зная, кто там. Где-то в глубине души я чувствовал это с той самой секунды, как услышал звук. Но мозг... мозг категорически отказывался признавать очевидное.

Орлин с Александрой переглянулись. Девушка вспыхнула взглядом. Старик, наоборот, вжался плечами — так, как это делают люди, у которых заканчиваются аргументы.

— Это не то, что вы думаете, — слабо выдавил мой слуга, но звучало это даже не как оправдание, а скорее как попытка договориться с реальностью.

— Если только я не думаю, что в моём доме кто-то открыл питомник , — холодно сказал я, — то это именно то, что я думаю.

Александра шагнула к лотку и приоткрыла крышку. Оттуда тут же высунулась мохнатая головка. Ещё один цыплегусёныш? Или уже драконёнок? Или — о, звёзды! — гибрид?

— Они были в другой корзине, — произнесла она с видом человека, который действительно считает это достойным аргументом. Я с шумом опустился обратно на стул. Кажется, единственный уцелевший предмет мебели в этой проклятой кухне наконец разделил мои чувства.

— Прекрасно, — пробормотал я. — Значит, теперь у нас двойной выводок.

Я поднял глаза к потолку, словно надеялся, что небеса вмешаются. Но небеса, как назло, молчали.

На моё счастье, в этот раз "буйных" малышей оказалось на порядок меньше. Всего трое — и, кажется, пока не огнедышащие. Орлин тут же вызвался отнести их к остальным. Сам. Один. Без свидетелей.

— Я прослежу, чтобы новеньких приняли... э-э... корректно, — сказал он слишком уж бодрым тоном для такой ночи, и ловко, почти с профессиональной сноровкой, сгреб пушистую троицу обратно в лоток.

Александра взглянула на него — недвусмысленно, со всей глубиной мысленного диалога, который обычно происходит у сообщников перед бегством. И даже успела чуть наклониться к нему, будто собиралась прошептать: «не вздумай меня бросать» . Но старый хитрый лис уже был у двери.

— Быстро туда, быстро обратно, — бросил он мне на прощание. Улыбнулся. И исчез в темноте коридора с корзиной, словно репетиции с гусенком в руках — его привычное ночное хобби.

Девушка не сразу обернулась. Сначала вздохнула, потом поправила волосы. Ну а затем — с абсолютно невинным выражением — взглянула на меня, как будто хотела сказать: «ну надо же, какая неловкость» . Но сказала другое:

— Хотите... чая? Он ещё тёплый. — Я устало опустил взгляд на стол.

— Спасибо, — ответил я. — Но, боюсь, с этой кухней у меня теперь стойкая пищевая фобия.

— Орлин правда не виноват, — вдруг заговорила Александра. Голос у неё был спокойный, даже чуть извиняющийся, но с упрямой ноткой — как у человека, который заранее решил защищать даже тех, кто в этом сам уже не уверен. — После того, как вы... ну... вернулись едва живым, крестьяне принесли дары. В знак благодарности. Кто — травы, кто — выпечку, а кто... — она кивнула в сторону пустой корзины, — яйца. Сказали, что от самой крепкой несушки в округе. Так эта корзина и оказалась в вашем доме.

Я кивнул, хмыкнув:

— Великолепно. Отныне уточнять породу несушек буду лично.

— А дракон... — продолжила она с некоторым смущением, — я правда не знаю, откуда он взялся. И почему вместе с ним вылупились цыплята и гусята... Возможно, кто-то перепутал корзины?

— Конечно. Кому не случается подсунуть яйцо дракона вместо гуся? — пробормотал я себе под нос, потирая переносицу.

Значит, всё же подарки селян. Вот уж удружили так удружили. Сначала ржанники, которые едва не угробили и их, и меня. Теперь — крылатый монстр на кухне, впридачу к пушистому детскому саду. А что будет потом? Волшебный василиск и заговоренное перо как в сказке?

Всё это время девушка молчала, напряжённо следя за моей реакцией. Она смотрела на меня так, словно сейчас решался её приговор. Или хотя бы административное взыскание.

Я выдержал паузу. Поднял бровь. Медленно вдохнул — и только потом выдал:

— Скажите честно. Это вы так пытаетесь меня добить, чтобы не мучился? Или я просто попал под акцию?

— Почему сразу добить? Господин, Александра рассказала вам чистейшую правду... — вдруг вмешался в наш разговор Орлин, осторожно выглядывая из-за двери.

Я медленно повернул голову. Вот же старый лис. Неужели всё это время он прятался за углом и подслушивал, выжидая момент? И, конечно же, вмешался ровно тогда, когда можно было изобразить на лице глубокое участие и невинность.

— В корзине действительно было одно огромное яйцо, — продолжил он, входя чуть ближе и держа руки перед собой, как дипломат на переговорах. — Но мы понятия не имели, кому оно принадлежит…

— И поэтому, разумеется, оставили его в кухне. Одного. Рядом с горячей печью, острыми ножами и кастрюлями. В моей кухне, Орлин. В твоей вотчине.

Старик поморщился и виновато отвёл взгляд.

— Мы думали… оно не вылупится. Или вылупится позже. Утром, например. Когда все бодры, умыты и морально готовы.

Я уселся обратно на стул, пытаясь осмыслить услышанное. Где-то между усталостью, лёгким потрясением и непреодолимым желанием закричать, мой сарказм, похоже, достиг фазы цветения.

— То есть ты, как человек, ответственный за кухню, решил, что загадочное гигантское яйцо — это, вероятно, нормальное явление? И не стоит того, чтобы, скажем, предупредить владельца дома?