Когда Орлин, поняв, что слишком затянувшийся разговор может обернуться для него внезапной «отставкой», ретировался на кухню разогревать вчерашние бобы — а другой еды у нас попросту не было, — я, наконец, перевел взгляд на своё… приобретение.

Незнакомка выглядела чересчур спокойно. Без испуга, без покорности, без раболепного взгляда из-под ресниц — словно я был ей ровней. Я прищурился.

— Ну и что мне теперь с тобой делать? — Задал риторический вопрос, и тем удивительнее было слышать на него ответ:

— Отпустить, — легко проговорила моя собеседница, будто это было самое логичное решение.

Я невольно склонил голову набок, разглядывая её.

— Ты хоть понимаешь, что если тебя поймают без документов, тебе могут отвесить плетей, а то и вовсе кинуть в темницу? Ты в курсе или нет?

Она лишь чуть наклонила голову, будто обдумывая мои слова. Ни тревоги, ни сомнений, ни мольбы — как будто ей было плевать. Странная какая-то.

Александра

Старик неторопливо отсчитал монеты, одна за другой, словно растягивая удовольствие, а затем передал их торговцу. Тот, конечно, недовольно скривился, но, взвесив в ладони звонкую плату, всё же принял её, хоть и не без усмешки.

— Повезло тебе, — протянул он, но в его голосе звучало слишком много ехидцы, чтобы я поверила в искренность этих слов.

Я лишь пожала плечами и устремила взгляд на своего покупателя. Ну и? Какие дальнейшие распоряжения?

Старик тем временем кряхтя приподнял с земли мешок, явно набитый чем-то тяжелым, и, закинув его на плечо, чуть пошатнулся. Я даже мысленно приготовилась к тому, что мой новый хозяин сейчас свалится набок, но он выстоял.

— Пойдём, — только и сказал он, шагая прямо в гущу рыночной круговерти.

Мы лавировали среди покупателей, осторожно пробираясь сквозь плотную толпу. Старик двигался неторопливо, но уверенно, а мне приходилось то и дело уворачиваться от размахивающих корзинами торговок, проворных мальчишек-разносчиков и покупателей, которые совершенно не спешили уступать дорогу. Наконец, после нескольких минут этого своеобразного квеста, мы выбрались на тихую улочку.

Мой провожатый тут же опустил свой мешок на землю, шумно выдохнул и вытер пот со лба. Весь этот «перерыв» мы провели в полной тишине, если не считать его хриплого дыхания.

Когда старик уже засобирался дальше, я решила проявить участие и набиться в помощники.

— Давайте я понесу, — предложила. — Я крепкая, десять килограммов точно осилю.

Ну, серьезно, мне было несложно, а вот старика было даже немного жалко. Но стоило мне это сказать, как он резко вскинул голову и посмотрел на меня так, словно я только что не просто оскорбила его, а заодно и его покойную матушку, воспитавшую столь гордого джентльмена.

— Идите за мной, — только и сказал мой провожатый, не без усилия закидывая мешок на спину и двигаясь вперед.

Я послушно последовала за ним, попутно глазея по сторонам. Городок оказался небольшим, но весьма оживленным. Узкие мощеные улочки, двухэтажные дома с деревянными ставнями, крытые черепицей или, у кого совсем не задалось в жизни, соломой. На каждом углу то и дело попадались лавки с фруктами, тканями, керамикой и еще кучей всякого хлама, который наверняка казался ценным только его продавцам. Люди были заняты своими делами: кто-то торговался до хрипоты, кто-то тащил на плечах связки дров, а кто-то, судя по выражению лица, уже мысленно сидел в таверне, обнимая кружку с пивом.

Мы шли довольно долго, пока наконец не добрались до стоянки… телег? Да, именно телег! Возницы лениво обсуждали что-то между собой, лошади переминались с ноги на ногу, а в одной из повозок спал какой-то дедок, мирно посапывая. Мой провожатый, не теряя времени, уверенно взобрался на одну из телег и протянул мне руку. Я на секунду задумалась, но все же приняла помощь и оказалась рядом с ним.

Затем старик вытащил из кармана пару монет и протянул их вознице. Тот, прищурившись, пересчитал деньги, крякнул и махнул рукой, показывая, что мы можем сидеть и ждать.

Я огляделась. Люди медленно заполняли телеги, устраиваясь так, чтобы по возможности не касаться друг друга. Ну точно средневековая маршрутка! Разве что без кондуктора, требующего передать за проезд.

Пока телега наполнялась пассажирами, я незаметно поерзала, устраиваясь поудобнее. Мягких сидений, разумеется, не предусматривалось, зато можно было опереться на борт повозки и любоваться закопченной стеной ближайшей таверны.

Спустя какое-то время возница крикнул что-то невнятное, дернул поводья, и наш транспорт, скрипя колесами и постанывая досками, тронулся с места. Через несколько минут мы окончательно покинули шумную стоянку, а вскоре выехали и за пределы города, оставив за спиной гомон, пыльные улочки и ощущение, что я попала в какой-то совсем не запланированный квест.

По мере того как мы продвигались вперед, пассажиры один за другим покидали повозку. Сначала вышла пожилая женщина с корзиной яиц, потом мужчина с мешком зерна, а затем и молчаливая пара, что всю дорогу сидела, едва ли не слипшись плечами. Возница только фыркал и покрикивал, подгоняя лошадей, а телега продолжала неспешно скрипеть, сотрясаясь на ухабах.

В какой-то момент я поняла, что осталась в повозке одна, если не считать моего спутника. Мы продолжали ехать, пока возница вдруг не бросил короткий взгляд через плечо и хрипло спросил:

— В поместье?

Мой провожатый молча кивнул.

Возница тяжело вздохнул, явно не в восторге от идеи ехать так далеко. Но деньги были взяты, так что выбора у него не оставалось. Он снова хлестнул поводьями, и лошади неохотно потянули повозку вперед.

Дорога становилась все менее проходимой, деревья смыкались над нами плотным навесом, заросли по бокам постепенно превращались в настоящую чащу. Колеса скрипели, повозка то и дело подпрыгивала на корнях и кочках, а я уже начала сомневаться, что мы вообще куда-то доедем.

И тут, неожиданно для меня, телега резко остановилась. Я чуть не свалилась вперед, а мой спутник лишь спокойно кивнул вознице в знак благодарности, не забыв прихватить с собой свой мешок.

— Дальше пешком, — бросил он, выбираясь из повозки.

Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Мы углубились в лес, ступая по узенькой тропинке, которая едва проглядывала среди густых кустов. Эти зловредные растения будто сговорились окончательно испортить мою одежду — их ветки цеплялись за ткань, оставляя новые зацепки и прорехи. Казалось, еще немного, и я превращусь в настоящий пугало, будто мне было мало валяния на сене в компании коштоплюев.

Шли мы долго. Лес казался бесконечным, и только спустя пару километров впереди показался силуэт темнеющего здания. Я прищурилась, пытаясь разглядеть его получше, и с каждым шагом мои опасения только росли.

Когда мы подошли ближе, я увидела покосившийся забор, который, кажется, держался исключительно на честном слове. Ворота висели на одной петле, словно в любой момент готовы были сдаться и рухнуть. В голове тут же всплыли кадры из фильмов ужасов, где герои по какой-то причине всегда решают зайти в такие вот подозрительные места…

Но мой спутник повел меня не к этим зловещим воротам, а к небольшой калитке чуть левее. Она выглядела удивительно пристойно и даже не скрипнула, когда старик открыл ее и жестом велел мне пройти вперед.

Когда-то этот особняк наверняка был великолепен — величественный, роскошный, внушающий уважение. Но сейчас он проживал явно не лучшие времена. Фасад его выглядел уставшим, крыша местами провисла, а ставни на окнах — те, что еще держались, — покосились и угрожающе скрипели на ветру. Казалось, что сам дом тяжело вздыхает, вспоминая былые дни славы.

Старик уверенно повел меня через боковую дверь. Она открылась без особого труда, но петли жалобно заскрипели, будто сетуя на мое появление. Мы прошли по узкому коридорчику с низким потолком. Тусклый свет едва пробивался сквозь редкие окна, а воздух тут был спертым, с легким налетом сырости.