— Лучший товар, говоришь? — Покупатель хмыкнул, окинул меня взглядом и нарочито громко почесал затылок. — А чего ж его тогда до сих пор никто не купил?

Я громко закашлялась, прикрывая смех кулаком, а торговец тут же скривился, но сдаваться не собирался.

— Ладно, — нехотя протянул он, явно пытаясь выжать максимум. — Специально для вас сделаю скидку. Пускай будет… сорок!

— Десять.

— Тридцать пять!

— Десять.

— Да чтоб тебя… Ладно, тридцать!

— Десять.

— Да ты хоть понимаешь, сколько яда мои коштоплюи на неё потратили⁈ Двадцать пять!

— Десять, — невозмутимо повторил старик.

— О, да чтоб ты!.. — Гектор гневно сверкнул глазами, но тут же заметил, что народ вокруг окончательно потерял интерес и уже начинал расходиться. Явно понимал, что или он отдаст меня за десять, или вообще останется ни с чем.

— Ладно! — взревел он, махнув рукой. — Забирай!

— Отлично, — довольно кивнул покупатель, доставая из кармана звонкие монетки.

А я смотрела на это и думала: ну вот, теперь моя официальная цена — десять медяков. Дешевле рыбы.

Кристиан Виери

День не задался с самого утра.

Я выполнил работу в поместье барона Рауди, избавил его земли от проклятых киторогов, и, по идее, теперь должен был бы пересчитывать заработанные монеты. Но вместо обещанной платы (правда, мой сосед упоминал об оплате всего раз и то вскользь) я получил лишь крепкое рукопожатие и долгий разговор о былых деньках. Барон с энтузиазмом вспоминал, как мы когда-то вместе сражались против орды некросуществ, а под конец философски изрек:

— Ты же понимаешь, дружище, что деньги тут ни при чем?

О да, я прекрасно понимал. Понимал так хорошо, что у меня в карманах было ровно ноль монет.

Мог бы, конечно, напомнить ему, что истребление киторогов — дело непростое, и что в гильдии за это платят хорошие деньги, но… Я не член гильдии. Потому что, будь оно все неладно, потомственный герцог не может быть обычным наемником. Титул не позволяет.

Черт возьми этот титул!

Порой мне хотелось быть простым человеком. Тогда бы я мог спокойно наниматься и получать достойную плату за свой труд, без всех этих «Мы ж с тобой друзья!» и «Ты ведь не ради денег, а ради справедливости, верно?»

Я пнул камень, представив на его месте лицо Рауди, и поспешил свернуть на небольшую тропинку, ведущую к моему полуразрушенному поместью. Хоть бы день больше не подкидывал мне сюрпризов…

Вот только сегодня Судьба явно решила меня испытать.

Когда я вернулся домой, Орлина там не оказалось. Похоже, мой старый слуга все еще не вернулся с рынка. И что там можно делать, когда в кармане всего пара монет? Вряд ли он закупал провизию на целый месяц.

Я тяжело вздохнул и направился на задний двор. Это было мое небольшое убежище — здесь я упражнялся в свободное время, а заодно потихоньку, вдали от посторонних глаз, чинил старую телегу. Были у меня некоторые мысли. Очень даже конкретные. Но, опять-таки, открыто заявлять о своем бедственном положении я не мог.

Черт возьми этот титул!

Поэтому приходилось делать все либо по ночам — когда никто не мог застукать герцога в самом неподобающем занятии, — либо днем, но только в укромном месте, за разросшимся кустарником. Именно его я использовал в качестве прикрытия, скрывая от чужих глаз факт, что, помимо титула, у меня в наличии еще и довольно неплохие плотницкие навыки.

Я так увлекся работой, что даже не заметил, как солнце успело подняться в зенит и теперь уже клонилось к закату. Скрипучая телега требовала к себе внимания, и, похоже, я чересчур в это дело углубился.

Но стоило услышать скрип калитки, как я тут же отложил инструменты и направился к дому. Скорее всего, Орлин наконец-то вернулся из города, а это значило, что у нас скоро будет обед. Надежда на что-то съедобное грела душу, и я, напевая незамысловатый мотив, открыл дубовую дверь, ведущую в холл.

И… застыл на пороге.

Прямо посреди помещения стояла блондинка в странном одеянии, больше похожем на неудавшийся эксперимент портного, чем на нормальную одежду. А рядом с ней топтался мой расторопный слуга, виновато улыбаясь.

Кажется, обед сегодня отменяется или, как минимум, переносится.

— Добрый день. Чем могу быть полезен? — я все же изобразил учтивость, внимательно разглядывая гостью.

Девица никак не отреагировала. Просто смотрела на меня широко распахнутыми глазами, словно увидела не герцога, а, скажем, ожившую статую, вдруг решившую поболтать о погоде.

Я скользнул взглядом по её странному одеянию — потрёпанному, со странными заплатками по бокам, явно повидавшему много неприятностей. Затем перевёл взгляд на Орлина, который нервно топтался рядом, сжимая в руках свой потертый картуз.

— Орлин, — протянул я, устало потирая переносицу, — ты опять кого-то приютил?

Тот виновато кашлянул, вжал голову в плечи, но всё же нашёл в себе силы ответить:

— Ваша Светлость, тут такое дело…

— Да уж, вижу, дело и впрямь занятное, — я снова перевёл взгляд на блондинку. — Сударыня, я повторю вопрос. Чем могу быть полезен?

Девушка наконец-то ожила, мотнула головой, открыла рот… и тут же его закрыла. Сделала глубокий вдох, явно собираясь что-то сказать, но в итоге вместо неё слово взял Орлин:

— Она будет помогать нам по хозяйству.

Я прищурился.

— Орлин…

— Ваша Светлость, — поспешно перебил он, начиная теребить край своего кафтана, — тут такое дело… я приобрёл рабыню.

Мне показалось, я ослышался. Возможно, у Орлина проблемы с речью, и он…

— Ты хотел сказать рыбину ? — я постарался помочь своему слуге, но тот лишь жалобно покачал головой.

Я прищурился, вглядываясь в его лицо в надежде увидеть там следы шутки, но Орлин выглядел совершенно серьёзным.

— Я ведь говорил, чтобы ты купил муки, а на сдачу взял рыбу… — говорил же?

Старик втянул голову в плечи, будто надеялся вот так просто исчезнуть из моей жизни. Но, увы, магия у него отсутствовала.

— Ваша Светлость, я практически уверен, что вы сказали: «А на сдачу возьми рабыню», — промямлил мой старый слуга, нервно сжимая в руках свой потертый картуз.

Я замер, пытаясь осознать услышанное. В голове мелькнуло дикое подозрение, что мне срочно нужно проверить свой слух. Медленно повернулся к Орлину, втайне надеясь, что просто ослышался.

— Рыбину… — процедил я, чувствуя, как начинает дергаться глаз. — Я сказал «РЫБИНУ»!

Старик втянул голову в плечи, но, видимо, понимание всей катастрофичности ситуации до него пока не дошло.

— Ну… да, но я понял «рабыню»… А на рынке как раз одна осталась… И цена хорошая…

Я судорожно провел рукой по лицу и огляделся. Может, я сплю? Может, это дурной розыгрыш? Но, увы, мой холл выглядел все так же удручающе. Потолок в углу зловеще трещал, ветер беззастенчиво разгуливал сквозь разбитые окна, а ковер на полу напоминал то ли истлевшие останки, то ли пережеванный кем-то лоскут ткани. Эта усадьба, доставшаяся мне в наследство от отца, была всем, что осталось от нашего былого величия. Точнее, титул у меня тоже имелся, но пользы от него было чуть меньше, чем от дырявого ведра.

И теперь у меня появился… человек.

— Нам самим есть нечего! Ты же сам жаловался, что бобы на исходе! Как тебе вообще пришло в голову покупать людей⁈

— Так всего десять медяков! Дешевле рыбы вышло!

Я судорожно втянул воздух, пытаясь взять себя в руки.

— Ты купил человека дешевле рыбы⁈

Орлин ненадолго задумался, будто сопоставляя цены в своей голове, потом неуверенно кивнул.

— Ну… да. Рыба была дороже.

На секунду мне захотелось либо расхохотаться в голос, либо впечатать лоб в ближайшую стену.

Тем временем объект нашего обсуждения — девушка — молча наблюдала за нашей перепалкой, даже не пытаясь вмешаться. Она стояла у стены, скрестив руки на груди, и выражение у неё было такое, будто это всё её совершенно не касалось. Никакой паники, никакой попытки объясниться или оправдаться — словно её ежедневно покупали за десять медяков и это уже стало обыденностью.