Он посмеивается про себя, его нервы немного успокаиваются. У меня есть кое-кто, кто позаботится о них, когда меня не будет.

Я делаю паузу. — И кто этот "кто-то"?

Он не отвечает, и мое внимание немедленно переключается на его левую руку, ища вмятину от обручального кольца или изменение тона кожи из-за отсутствия солнца. Нет ни того, ни другого, но моя женская интуиция находится в состоянии повышенной готовности.

Вот что я ненавижу в свиданиях — пытаться узнать как можно больше, не только слушая, что они говорят, но и читая между строк. Это намного проще, когда ты растешь вместе с человеком и от природы знаешь его характер вдоль и поперек.

Брайан сворачивает направо в другой квартал, и это тот же маршрут, которым я пользуюсь, когда иду от дизайнерский бюро к бару, в котором работаю.

— Где мы собираемся поужинать? — Спрашиваю я.

— Это сюрприз. — Его взгляд скользит по мне, на губах появляется озорная усмешка, когда он откидывается назад, управляя своей слишком дорогой машиной одной рукой. — Кстати, ты сегодня прекрасно выглядишь.

Этот застенчивый фасад быстро превращается в территорию очарования.

Я возвращаю свое внимание к пассажирскому окну. — Спасибо. Ты тоже.

— Тебе нравится спорт?

— Играешь или смотришь?

— В данном случае наблюдаю.

— Иногда. Я бросаю на него подозрительный взгляд. — Почему ты спрашиваешь?

Его улыбка становится гордой, в ней нет ни капли застенчивости. — Просто любопытно.

Брайан сбавляет скорость, когда мы въезжаем в полосу движения, и я наблюдаю, как тротуары заполняются пешеходами, движущимися в том же направлении, что и мы. Рестораны и бары вдоль квартала битком набиты посетителями, возбуждающая энергия ощущается даже из салона автомобиля.

С улицы доносится музыка, здания подсвечены красными огнями, в окнах вывешены флаги чикагской команды, а впереди стоят регулировщики, указывающие автомобилям на определенные полосы движения и стоянки.

Беспокойство покалывает мою кожу. Та интуиция, о которой я говорила, теперь гудит тревогой.

— Брайан, почему ты попросил меня одеться потеплее?

Он хихикает, но ничего не отвечает. Вместо этого он опускает стекло, чтобы поговорить с инспектором дорожного движения, и на этот раз, когда я выглядываю со стороны пассажирского сиденья и приглядываюсь повнимательнее, я понимаю, что все эти люди снаружи одеты в красное, черное и белое.

И все они направляются в "Юнайтед-центр" на соседней улице.

Нет. Нет, нет, нет. Мы не можем туда пойти.

— Мы едем в "Юнайтед-центр"? — спрашиваю я.

Он снова не отвечает мне, самодовольно улыбаясь, как будто ожидает, что я буду полностью впечатлена. Но это не так. Я в ужасе.

Все, что я могу сделать, это молиться, чтобы сегодня вечером была игра Дьяволов. Баскетбол… баскетбол был бы прекрасен.

— У моего приятеля абонементы на сезон, и он не смог прийти сегодня вечером, — объясняет он. — Надеюсь, ты любишь хоккей.

К черту мою жизнь.

Я присматриваюсь к толпе, заполонившей арену. Большинство из них одеты в майки "Рэпторс". Его майка.

У меня пересыхает во рту. — Мы могли бы пойти из офиса пешком.

И я могла бы побежать в противоположном направлении, как только поняла, куда мы направляемся.

— Я хотел дать тебе возможность прокатиться на этой машине. — Брайан сворачивает на частную парковку. — Это довольно мило, не правда ли?

Его застенчивость давно прошла. Теперь он полностью самодовольный.

Брайан что-то говорит мне, пока мы проходим через частную охрану и сканируем наши билеты, но я не слушаю. Я бы обвинила в этом шумную толпу в залах, как только мы выходим на арену, но, если честно, единственное, что я слышу, — это звон в ушах.

Все мое тело напряженно осознает, что меня окружает, потому что я не должна здесь находиться. Я избегаю этого здания с тех пор, как переехала в Чикаго шесть месяцев назад. Я бы даже не осмелилась пройти по той же улице, и вот я здесь, внутри.

Брайан идет впереди, чтобы найти нашу секцию, и я следую за ним, нервно оглядывая пространство вокруг. Эта арена огромная. Здесь должно сидеть, сколько? Двадцать тысяч? Он никогда не увидит меня в толпе такого количества людей.

Но они не просто люди. Они фанаты, в его футболке.

Мы сворачиваем за угол, и мое сердце замирает, я замираю на месте, когда сталкиваюсь лицом к лицу с ним.

Ну, его двадцатифутовая копия, напечатанная на вывеске и подвешенная к стропилам, чтобы все его поклонники могли видеть. На стене есть еще один в другой позе. Вырезанная версия в натуральную величину, с которой дети фотографируются в коридоре.

Я слышу, как кровь стучит у меня в ушах, когда смотрю на это лицо. Эти зеленые глаза. Эта хитрая улыбка.

Я видела это слишком много раз, чтобы сосчитать.

— Хэлли. — Мое имя выводит меня из оцепенения, когда я вижу Брайана, ожидающего рядом с пожилым джентльменом, протягивающим свой телефон, чтобы показать ему наши билеты. — Пойдем. Мы же не хотим пропустить заброшенную шайбу.

Да, хочу. Честно говоря, я бы хотела бы пропустить всю игру.

Большой бархатный занавес загораживает проход от сидений. — Наслаждайтесь, — говорит мужчина постарше, пропуская нас внутрь.

Лед ослепительно белый. Музыка гремит. Внезапный холод.

Брайан кладет руку мне на поясницу, приглашая идти впереди него. Так я и делаю, держась за перила лестницы и взбираясь вверх — подальше от льда.

Он смеется, кивая в противоположную сторону. — Наши места вон там, Хэлли.

Конечно, это так, черт возьми.

Опустив голову, я не смотрю на лед, следуя за ним. Я смотрю Брайану под ноги, желая, чтобы он поскорее свернул в проход, но он этого не делает. Он продолжает спускаться вниз, ближе к катку.

Я чувствую на себе взгляды, когда мы проходим мимо преданных фанатов. Ни один из нас не носит цвета команды или майки, но мы приближаемся к местам у льда.

Я бы уступила им свое место, если бы могла.

Чем дальше мы спускаемся, тем воздух заметно холоднеет. Слишком близко. Путь слишком близок, а Брайан все еще не останавливается.

— Ты уверен, что мы еще не прошли наш ряд?

— Конечно.

Я рискую бросить взгляд на каток, и, Боже, такое ощущение, что я практически на нем. В настоящее время на льду нет игроков, поэтому я позволяю себе воспользоваться моментом, чтобы оценить это.

Он повсюду.

Начиная от заставок игроков на огромном экране и заканчивая футболками, окружающими меня. Это другой номер, чем тот, который он носил раньше, но я знала, что он сменил его, когда его задрафтовали в лигу.

— Это наши, — говорит Брайан, протискиваясь сквозь толпу болельщиков, которые прижимают руки и носы к стеклу в надежде увидеть крупным планом одного из своих любимых игроков, когда они будут кататься на коньках.

Потому что именно там мы и сидим. Возле стекла. Первый ряд.

— Чикаго дважды защищается на этой стороне, — продолжает он, как будто это лучшая вещь в мире, что мы можем сидеть позади их вратаря в течение двух из трех периодов.

Но он играет в защите.

Мне нужно убираться отсюда. Притворюсь больной. Совру о чрезвычайной ситуации но, если мое сердце продолжит биться с такой скоростью, мне, возможно, не придется много притворяться.

— Спасибо, что пришла со мной сегодня вечером, — говорит Брайан, кладя ладонь мне на колено. — Я был так счастлив, когда Тайлер сказал мне, что ты согласилась.

Боже, я хуже всех. Этот парень пытается произвести на меня впечатление, а у меня тут экзистенциальный кризис.

Прежде чем я успеваю решить, остаться мне или уйти, гаснет свет и гремит музыка. Диктор на арене раззадоривает толпу, пока все находят свои места, как раз в тот момент, когда команда выходит из раздевалки на лед, красные майки проносятся мимо наших мест.

Я не осмеливаюсь посмотреть на него. Я опускаю глаза на свои колени.