Все остальные слова застревают у меня в горле, и тишина затягивается, прежде чем Рио успокаивающе улыбается мне, медленно вытаскивая свою руку из-под моей. Он обходит грузовик и направляется к своей стороне, но я вижу, как он на мгновение закрывает глаза, как будто пытается проглотить немного смущения, одновременно надеясь исчезнуть.

Рио должен был бы положить их сюда перед отъездом на свою игру, прежде чем он узнал, что отвезет меня домой. Это именно то, что сделал бы парень, в которого я была влюблена.

Он заводит свой грузовик, пока я изо всех сил стараюсь подавить эмоции. Я разворачиваю одеяло, накрываю им ноги, прежде чем подоткнуть его под бедра, действительно демонстрируя это, чтобы он мог видеть, что я благодарна за то, что он подумал обо мне, потому что мне трудно подбирать слова. Слегка наклоняясь к нему всем телом, я подкладываю подушку под голову с той стороны сиденья, которая ближе к середине, устраиваясь поудобнее.

На его губах снова появляется довольная улыбка, на щеках появляются ямочки, и я не думаю, что видела что-либо более прекрасное.

Рио выезжает со стоянки, и я, не теряя времени, тянусь к экрану грузовика и нахожу его музыкальное приложение. Потому что впервые за Бог знает сколько лет я хочу запомнить этот момент. Я хочу слушать музыку и позволять ей вселять в меня надежду. Я хочу, чтобы песня ассоциировалась с воспоминанием.

— Что мы слушаем? — Спрашиваю я.

Эта гордая улыбка становится мягкой, может быть, даже сентиментальной. — Все, что ты захочешь, Хэл. Я согласен на все.

Я выбираю что-нибудь наугад, и следующие двадцать минут мы едем, не говоря ни слова, просто слушая музыку вместе.

Точь-в-точь как мы привыкли.

Слишком скоро мы приближаемся к выезду на скоростную автомагистраль, и Рио перестраивается на правую полосу, готовясь ехать по ней.

Я набираюсь смелости и спрашиваю, о чем я думал всю дорогу. — Я знаю, что это твоя единственная ночь дома, и ты просто ждал меня несколько часов, но есть ли какой-нибудь шанс, что ты захочешь продолжить вести машину?

Я не осмеливаюсь взглянуть на него. Я знаю, то, о чем я прошу, эгоистично, но впервые за долгое время между нами все хорошо, и я хочу прожить в этом немного дольше. Он собирается уехать на две недели. Кто знает, образумится ли он за это время? Кто знает, образумлюсь ли я?

В машине тишина между песнями и без ответа Рио, пока, наконец, спустя, кажется, целую вечность, не начинает щелкать его поворотник.

Я поднимаю глаза и вижу, что он откидывает голову на подголовник, мягко улыбается и снова выезжает на скоростную автомагистраль.

Он действительно демонстрирует это предплечье с закатанным рукавом и одной рукой на руле, когда выезжает за пределы города. Проезжает мимо любого места, где я когда-либо был. Он просто ведет машину, никуда конкретно не направляясь.

— Ты помнишь эту песню? — Спрашивает Рио, когда из динамиков начинает звучать старая песня TLC.

— Конечно, я помню эту песню. Я особенно помню, как однажды вечером мы слушали ее в моей спальне и я сказала тебе, что она играла, когда какой-то парень впервые сказал мне, что я ему нравлюсь.

— Кевин Гросс, — бормочет Рио себе под нос. — Между прочим, я ненавидел этого парня.

— Почему? — Я рассмеялась. — Он был милым ребенком. Невероятно странный, но приятный.

— Ты ему понравилась раньше меня. Эту песню следовало посвятить мне.

Я все еще посмеиваюсь, потому что это смешно и мелочно, и было это почти тринадцать лет назад. — Что ж, если тебе от этого станет легче, единственное воспоминание, которое у меня осталось об этой песне в моем ежегодном плейлисте, — это слушать ее с тобой.

Рио сдерживает улыбку. — Думаю, это немного помогает.

Когда песня заканчивается, я активно выбираю следующую.

Его голова запрокидывается от смеха, как только она начинает играть. — Я до сих пор помню, какое облегчение я почувствовал, когда ты включила эту песню прямо перед тем, как я поцеловал тебя в первый раз.

Я включаю музыку погромче, и из динамиков доносится песня "kiss me" за шесть пенсов, не дороже.

— Это был подсознательный обмен сообщениями.

— В выборе песни не было никакого тайного смысла, Хэлли. Это была наименее утонченная вещь, которую ты когда-либо делала, и я был так чертовски благодарен за это.

Мы едем еще два часа, смеясь над глупыми детскими воспоминаниями, играя старые песни, которыми мы когда-то были одержимы. Он сворачивает на несколько проселочных дорог, курсирует по неосвещенным переулкам, пока, в конце концов, не заезжает на заправку, чтобы пополнить бак.

Уже почти три часа ночи, когда он возвращается в кабину и заводит грузовик.

— Нам пора домой? — Спрашиваю я.

Он выезжает обратно на дорогу. — Если ты готова, мы можем.

— Уже почти три часа ночи. Что ты собираешься делать? Продолжай возить меня по округе, пока тебе не придет время отправляться в аэропорт для своей поездки?

— Я бы не возражал.

Я хихикаю. — Мне нужно немного поспать. Через несколько часов мне на работу.

На этот раз, когда Рио едет по скоростной автомагистрали, он поворачивает у нашего съезда. Повороты, которые он делает, чтобы въехать в наш район, он делает медленно, примерно на пять миль ниже разрешенной скорости, растягивая эту поездку как можно дольше. И хотя я знаю, что завтра буду стоять на ногах от усталости, я также не хочу, чтобы это заканчивалось.

Он паркуется на подъездной дорожке и глушит двигатель, но нам обоим требуется некоторое время, чтобы сдвинуться с места. Я делаю это первой, складываю одеяло и кладу его вместе с подушкой на приборную панель.

— Спасибо, — говорю я ему. — Это…

— Почувствовала именно то, что должна, — заканчивает он.

Я не прошу его уточнять, должно ли это предложение заканчиваться на "между нами", потому что у нас действительно так много хорошего в прошлом, когда мы игнорируем плохое, или если он имеет в виду в целом. Что это было именно так, как и должно быть с "твоим человеком".

Затем в моей голове звучит голос той, кто когда-то была влюблена в него, который задается вопросом, есть ли между ними какая-то разница.

— Это было самое веселое, что у меня было за долгое время, — добавляю я, не соглашаясь с его заявлением.

Я ожидаю, что будет немного неловко, когда мы выйдем из машины и он пойдет к своему дому, а я через лужайку к своему. Но, что удивительно, Рио не поднимается по ступенькам крыльца к своему дому. Вместо этого он огибает капот своего грузовика и направляется ко мне.

— Что ты делаешь? — Спрашиваю я, все еще застыв рядом с его грузовиком.

— Как ты думаешь, Харт, что я делаю? Он поворачивается ко мне лицом, пятясь. — Я провожу тебя домой. Ты идешь?

Все те причины, которые вертелись у меня в голове относительно того, почему я не могла поцеловать его в прошлые выходные, прямо здесь, на этом самом месте, внезапно исчезли.

Я догоняю его, и мы медленно поднимаемся по ступенькам на мое крыльцо, но только подойдя к входной двери, я понимаю, что он остановился на второй ступеньке сверху.

Мы оба знаем, что он пытается держаться на безопасном расстоянии, но я здесь, желая быть безрассудной.

— Что случилось с тем, что ты проводил меня домой? Дразню я, поворачивая ключ в замке. — Ты собираешься заканчивать работу или как, ДеЛука?

Он тихонько посмеивается, прежде чем медленно, неуверенно поднимается по ступенькам и пересекает крыльцо, чтобы встретить меня у двери. Опершись плечом о дверной косяк, он кивает в сторону не повернутого ключа.

— Тебе следует зайти в дом, Хэлли.

Это почти испытание в том, как он произносит это хрипловатым голосом в сочетании с легким изгибом челюсти. Его руки снова засунуты в карманы, как физическое проявление сдержанности, которой он пытается обладать.

Я смотрю вниз на замок, затем на него, и это похоже на отражение моей собственной внутренней битвы. Я могла бы зайти внутрь, чтобы сохранить дружелюбие и профессионализм, потому что я еще не до конца оправилась от его ухода много лет назад, когда я больше всего в нем нуждалась. Не говоря уже о том, что он не знает всей истории. Или я могла бы наклониться и прижаться губами к его губам, потому что он единственный человек, которого я когда-либо любила, и он стоит передо мной все эти годы спустя.