Руку Баронессы украшал перстень с огромным красным гранатом. Дэниел никогда прежде не видел такого огромного и прозрачного камня.

Воспользовавшись спутанными объяснениями Тремса, которыми он надеялся задобрить Баронессу, Дэниел подтянулся и осторожно высунулся в лаз. Распластавшись по крыше, он взглянул вниз. Кащ всегда был идиотом и не додумался поставить кого-то снаружи.

Мягкая почва поглотила возможный шум от прыжка с крыши.

Нужно было убираться отсюда и придумать вескую причину отсутствия в лагере. Дэниел поморщился. К двум парам вездесущих глаз Аглаи и Нонны добавилась третья. Как бы ему не хотелось отправить Эрнестину в безопасное место, разумная часть сознания твердила, что под опекающим крылом главных заноз лагеря ей будет надёжнее.

Наседки!

Несса дышала слишком громко и часто. Дэниел опустился на пол между паллетами и прижал дрожащую девушку к себе. Пальцы правой руки сами собой запутались в густых каштановых волосах. Необходимо было её успокоить, иначе их услышат.

Когда с грохотом распахнулась дверь из соседнего помещения, Дэниел успел зажать рот Нессы рукой. По потолку задрожали тени фонаря. Сектанты осматривали склад, тихо переговариваясь и пиная пустые ящики. Кажется, их было двое.

Свет пробивался сквозь щели заколоченных полуокон под потолком тусклыми полосами, и в этом полумраке Вронежский видел распахнутые глаза девушки, полные страха. С трудом поймав её взгляд, он одними губами произнёс: «Всё будет хорошо». То ли Несса поняла его, то ли её внимание переключилось, но девушка медленно вздохнула и перестала трястись.

Знаком показав, что нужно пригнуться ещё ниже, Дэниел осторожно разжал руки. Несса послушно согнулась, положив голову на колени и обхватив себя руками. Дэниел аккуратно сдвинулся ближе.

— Всё, баста! — донёсся до них голос одного из сектантов. Тот что был постарше, стянул с лысеющей головы капюшон балахона, подвинул ящик и сел на него сверху. — Умотал граф с девчонкой в лес, не найдешь их. Давай покурим, задолбало уже бегать по лагерю.

— Зачем Предводителю девчонка? — спросил тот, что был моложе, нерешительно перевернув пустой ящик днищем вверх. Садиться он не решался.

— Предводитель он это… — старший покрутил рукой в воздухе, — в общем, откровение ему было, что твари не просто так появились. Они ищут избранную, что родилась в нашем мире, но принадлежит их миру. Найдут — заберут её в свой и исчезнут. Ты, чай, не слушал Предводителя?

— Слушал, но… он так заковыристо выражается, — пробормотал младший, продолжая крутить в руках ящик и переминаясь с ноги на ногу.

— Да ты сядь, набегался небось по лагерю, — вытащив из-за пазухи табак, старший быстро скрутил его в трубочку и закопался в карманах в поисках спичек. Младший сел, резким дёрганным движением стянул капюшон и зажал ладони между острыми коленями в потёртых штанах. Глаза его неуверенно бегали по подвалу.

— Нас не хватятся?

— А если и хватятся, что с того? Предводителю надо, вот пусть и бегает по лесам за девчонкой. А я ночью в лес не сунусь, не. Ночью в лес соваться — на верную смерть себя обрекать, — высказал старший мудрость, подняв указательный палец свободной руки вверх, и затянулся. Младший сглотнул, глядя на тлеющую красную точку.

— Твари?

Одутловатое лицо с жёсткой щетиной погрузилось в замысловатые узоры табачного дыма.

— А?.. Не, не твари. Тут леса дикие. Волки, кабаны, медведи водятся, да и если лося повстречаешь — приятного мало. Ты не местный, чай? Зачем в Соснопень подался-то?

— Родители отсюда, — тихо откликнулся юнец, опустив голову. — А я в городе родился, как всё началось, решили — сюда.

В ответ раздалось хмыканье.

— После Кровавого восстания, как графьев порезали, все местные разбрелись по Империи. А-а… Баронесса, считай, собрала всех под своим крылом, как матушка.

При упоминании Баронессы скривилась Несса, которая давно успокоилась и приподняла голову, прислушиваясь к каждому слову. Лично ей политика «матушки Соснопеня», как её называли многие, была не по душе. Под красивыми громкими лозунгами объединения коренного населения и восстановления суверенитета республики скрывались законы, попирающие основу общества. Баронесса собиралась уравнять в правах имеющих привилегированное положение Вечных и якобы униженный, веками притесняемый простой народ, но по какой-то причине умалчивая, что две эти части общества невозможно привести к общему знаменателю. Ловко играясь фактами, самозванка лишь обостряла ситуацию и собственноручно раскалывала общество.

Соснопень был болотистой колыбелью Вечных сорока трёх родов. Из крохотного государства, испещрённого озёрами и топями, прижатого с запада и севера суровыми скалистыми горами, а с юга — широкой и бурной рекой впадающей в море, он вырос в великую Империю. Именно семьи Вечных способствовали расширению и установлению величества страны.

Именно в глубине непроходимых болот зародилась Сила. Сила стала особым даром для семей на бесплодных землях. Сначала таких семей было пять: Рассоха, Орефица, Залессные, Вронежские и Ланц. Отпрыски пяти родов возводили новые города, осушали болота и приручали непокорную природу Соснопеня. Вечные всегда использовали свою силу, свой дар на благо общества, но никогда не поддавались тщеславию: среди семей негласно существовало правило не применять силу в присутствии или против простых людей.

Своими сомнительными решениями Баронесса устроила внутри Соснопеня гонения на древние семьи. Их презирали за обладание силой, их боялись, их ненавидели, им поклонялись.

— Касаемо неприменения силы к простым людям, весьма спорный момент, — прошептал Дэниел на ухо погрузившейся в раздумья Нессе, мысли которой читались беспрепятственно. Двое сектантов попинали для видимости ящики и осмотрелись вокруг. Он, в отличие от Нессы, ни на секунду не терял бдительности. К счастью, прочесывающие лагерь сектанты оказались далеки от фанатичных наклонностей Тремса, чей каркающий голос то и дело доносился из-за толстой стены.

Несса недовольно взглянула на Дэниела в последних отблесках фонаря. Уходя, сектанты забрали его с собой.

— Извини, ты действительно слишком громко думаешь, — улыбнулся Вронежский. И Несса скорее догадалась о существовании этой улыбки, чем разглядела её в кромешной темноте.

— Ничего от тебя не скроешь, — вздохнула она. — Они ушли?

Дэниел на ощупь потянулся к ней и обнял. Дни стояли по-летнему жаркие и душные, но к ночи от сырой земли становилось холодно. А Несса была в лишь лёгком платье с открытыми плечами…

Дэниел стиснул зубы. Стоило предусмотреть, что вечер пойдёт не по плану и все планы полетят к демонам. Настоять на одежде потеплее, самому взять куртку…

Опуская подбородок на макушку девушки, он вспомнил о своих недавних подозрениях. Первым порывом было втиснуться в голову Нессы и как следует покопаться в ней, но граф нахмурился и отмёл этот способ, мысленно обругав себя за несоответствие высоким идеалам Вечных. На мгновение он воззвел глаза к неразличному в темноте потолку. «Высокие идеалы Вечных». Где Несса успела начитаться этих сказок? Или… Кто мог в подробностях рассказать о них?

Ответ пришёл сам. Магистр. Ренольд Иблис, Второй заместитель по наследным делам в Совете. Напыщенный индюк, кичащийся своим происхождением, считающий критически важным всем упомянуть о своём родстве с древней правящей династией.

Дэниел медленно выдохнул. Потенциал силы Иблиса едва позволил ему пройти испытание. Отрицать вырождение Вечных было невозможно. Как и отрицать связи Нессы и Магистра.

— Почему ты не ответила на письмо Магистра?

Несса напряглась и попыталась отстраниться, чтобы заглянуть графу в глаза, но тот не позволил. В попытке не было никакого смысла: в подвальном помещении царила тьма, а через узкие заколоченные окошки под потолком не пробивалось ни единого луча света.

— А зачем мне нужно было на него отвечать? — уклонилась от прямого ответа Несса. Дэниел хмыкнул, разобрав в её нарочито невинном тоне нотки волнения.