— Ты ведь сама написала ему.

Несса невообразимым образом вывернулась и подняла лицо, уткнувшись острым подбородком в грудную клетку Вронежского.

— Я писала отцу, — в её ответе слишком явно проскальзывало нарастающее раздражение.

— Значит, Магистр — твой отец?

— Нет, — слишком быстро отозвалась Несса и, упёршись ладошками в грудь графа, все-таки смогла отстраниться. — Отец не счёл нужным мне ответить, однако по неизвестной мне причине показал послание Магистру и тот растолковал всё на свой лад. И… Это низко, — закончила она.

Не став уточнять, что именно было охарактеризовано как «низко», — из-за близкого контакта её мысли читались непроизвольно — Дэниел притянул Нессу обратно к себе. Её заметно знобило от холода.

— Давай договоримся, — прошептал Вронежский в макушку дрожащей девушки, — больше никаких шпионских игр.

Несса задумалась над его предложением и после минуты колебаний кивнула. Первым её порывом было рассказать Вронежскому о своем истинном происхождении, но здраво рассудила, что реакция на раскрытие этой тайны будет пострашнее её связи с Магистром.

Некоторое время Дэниел ждал, что Эрнестина решится назвать свое настоящее имя и он наконец приблизится к разгадке полнейшего отсутствия силы у девушки. По какой-то причине Вронежский не считывал ни одного имени в её мыслях, даже образы её родственников были неясными размытыми пятнами. И как он начал подозревать — чем дольше девушка находилась на территории Соснопеня под действием царящей здесь аномалии, тем хуже распознавались её мысли. Но её сознание не закрывалось, стены оставались прозрачными и непроницаемыми, затемнялось лишь содержание.

Несса молчала, вырисовывая кончиками пальцев узоры на его рубашке. Её клонило в сон.

Дэниел опёрся изрядно затёкшей спиной на битком набитые ящики с крупами и позволил Нессе удобно устроиться на его груди, запахнув плотнее куртку и запоздало вспомнив о крысах в подвале. Надо будет напомнить Эдгару, а хотя… Вронежский с тоской вспомнил, что до окончания перемирия осталось менее десяти суток, а он так и не добрался до заброшенного городишки в глубине леса. Да и в розысках графини Ланц он не слишком преуспел.

А ещё следовало разобраться с текущими делами и приступить к эвакуации. Поморщившись, граф запоздало вспомнил, что нынешней ночью должны были загружать пожитки, чтобы первые грузовики с беженцами отправились уже на рассвете. Из-за так не вовремя случившегося бунта сектантов под руководством Каща Тремса всё задерживалось.

Сжавшиеся челюсти заныли. Дэниел со злостью обдумывал способы публично наказать Тремса. Он перешёл всякие границы! Перед глазами всплыл фрагмент вчерашнего вечера. Кто-то упал со смотровой вышки. Кащ ответит и за это. Он ответит и за испорченный прощальный вечер, и за каждого раненого в результате бунта. Вронежский отчаянно гнал мысли о том, что кто-то из отряда мог погибнуть.

Погружаясь в тревожный сон, Дэниел вспомнил, что на рассвете ожидается нападение тварей. Он пытался скорректировать графики и расчёты, так как появление тумана и расширение зоны аномалии не всегда означало появление тварей. Но проще оказалось ожидать их каждый раз, когда сгущался туман. Твари словно копили силы и временно не совались в лагерь.

Очнувшись от сна, Дэниел раскрыл глаза и едва не вскочил на ноги, если бы не затёкшее тело и тяжесть на груди. В подвале лениво клубился густой туман. Светало и узкие прорези окон пропускали тусклый свет. Вронежский попытался выпрямиться или хотя бы размять плечи, после чего прислушался.

Внутреннее чутьё не сообщало о близости тварей. Кажется, в этот раз существа вновь решили придерживаться тактики залегания на дне и накапливания сил.

Мысленно обругав себя за то, что считает тварей существом разумным, Дэниел подтянул ногу и согнул её в колене. Одеревеневшие мышцы протестовали и разбрасывали миллиарды острых игл. Граф стиснул зубы и втянул воздух. Демоны…

Послышались шаги.

Вронежский напрягся и тут же облегчённо выдохнул, распознав Эдгара.

— Дэн? — тихо позвал его верный соратник.

— Мы тут, — шёпотом откликнулся Дэниел. Эдгар сориентировался и обошёл ряды ящиков. — Как обстановка в лагере?

— Ночка выдалась непростой, — помявшись, ответил Эдгар и медленно начал разбирать баррикаду. — Подавить бунтовщиков удалось, хоть и с некоторыми потерями.

— Сколько человек пострадало?

Эдгар молча работал, и Дэниел нахмурился. Ему известен был непростой характер своего соратника и как тот ревностно относился к своей работе. Молчание Эдгара не сулило ничего хорошего. Скорее всего потери были огромны.

— Двадцать три человека пострадали и размещены в госпитале, из них двенадцать детей, — сухо начал Эдгар. — Восемь сектантов пришлось ликвидировать, часть скрылась в лесу. Тремса нигде не можем найти, мерзкий гад спрятался. Из отряда пять ранены, один погиб. Скинули с вышки в начале бунта.

Дэниел подсчитывал в уме. Эдгар добрался до графа и отставил последние ящики в сторону, полностью освободив путь.

— Раненых необходимо вывезти. Погибших похоронить, — Дэниел убедился, что Несса крепко спит и передал её в руки Эдгару, затем с трудом поднялся сам. Затёкшие за ночь от неудобной позы на холодном полу мышцы нещадно ныли. С тихим стоном граф размялся и встряхнул ногами.

— Я распорядился перенести время отъезда на полдень, — тихо прогудел Эдгар, двинувшись к выходу. И резко остановился. — Эти уроды взорвали кухню и вход на продовольственный склад завалило.

— То есть, мы остались без кухни?

— Функционирует только полевая.

Дэниел выругался себе под нос. Это было плохо. Очень плохо. Без нормальной кухни они не смогут обеспечить полноценным питанием лагерь с населением почти в тысячу человек.

Они медленно двигались по подвалу под полуразрушенным заводом почти наощупь. Впереди зиял голый проем. Дверь с другой стороны строения была раскурочена и валялась в руинах.

Эдгар ускорил шаг и направился прямо к административному зданию. На пороге, обхватив себя руками и зябко поеживаясь, стояла Нонна в легкой кофточке поверх праздничного платья. Она выглядела так, как будто даже не ложилась. Дэниел посмотрел на её темные круги под глазами, растрёпанную прическу и придержал дверь, пропуская и Эдгара с Нессой на руках, и Нонну.

Обеих девушек уложили спать на кровати Нонны, которая ещё некоторое время сопротивлялась и порывалась пойти помогать. Лишь после появления на пороге комнаты Аглаи, санитарку удалось убедить поспать хотя бы пару часов. Аглая выглядела бледной и измученной, но утверждала, что успела выспаться в госпитале.

Подозрения Дэниела, что никому из сотрудников лагеря не удалось поспать ночью только усилились, когда они втроём вышли из административного здания и приблизились к палаткам отряда. На тренировочной площадке лежали тела, прикрытые отрезами мешковины. Граф начал ощущать гнетущее чувство вины, что был в относительной безопасности и даже смог подремать несколько часов, когда остальные разгребали последствия вчерашнего бунта.

Дэниел дал команду всему отряду разойтись и отдохнуть несколько часов, встав в караул. Многие начали роптать в полголоса, однако разбрелись по палаткам. Эдгар молча остался, и Вронежский не стал с ним спорить, заранее зная, что это бесполезно.

Аглая проверила обстановку в госпитале и вернулась, доложив, что всё спокойно. Они втроём сели на бревне у тренировочной площадки. Эдгар закурил.

На другой стороне лагеря у палаток беженцев зашевелились. Это проснулись те, кто должны были уехать сегодня на рассвете и их разбуженные суетой соседи. На фоне светлых шатров чётко выделялись тёмные балахоны возвращавшихся из леса сектантов. Несколько фигур отделились от общей массы и двинулись в сторону административного здания.

Эдгар выпустил струю табачного дыма, с прищуром наблюдая за приближающейся делегацией в тёмных балахонах. Практически все шли с непокрытой капюшоном головой, что было непривычно. И хотя всех участников культа Тремса знали поимённо, сектантам было не свойственно показывать свои лица.