— Ты мне не доверяешь… а я думал, мы — друзья, — хмуро отозвался Эдгар, пнул пятками бока своего тяжеловоза и двинулся за повозкой.

Подняв голову, Дэниел про себя выругался и покачал головой. Эдгар поймёт, должен понять.

Всю оставшуюся дорогу до станции они не разговаривали. Эдгар оттаял лишь тогда, когда они добрались до дальних помещений, где располагался кабинет слизняка Зигениа. Почувствовав удушающее действие Силы, Дэниел на секунду остановился. Это промедление не скрылось от Эдгара, который подсвечивал им дорогу фонарём. Обогнув графа, он двинулся первым, но через полдесятка шагов замедлился и закашлялся.

— Это что за дрянь? — проворчал Эдгар, закрывая нос огромным носовым платком. — Наши не зачистили тут и оставили чьё-то тело разлагаться?

— Это стихийный выплеск Силы, — просипел Дэниел, он практически задыхался.

— Ну и вонь, — Эдгар приподнял фонарь и оглядел позеленевшего Вронежского. — Э, да тебе совсем дурно, иди-ка ты на свежий воздух, я сам. Давай-давай, иди, что стоишь? Не хочу тебя выносить отсюда как барышню на руках.

— Записи со стола Зигениа забери, — отступая на шаг проговорил Дэниел.

— Будьте спокойны, граф, сделаем всё в лучшем виде, — хмыкнул Эдгар, отворачиваясь. — Боги, ну и вонища. Сравнять бы поскорее это гнилое местечко с землёй.

Отойдя ровно настолько, чтобы дышать без рвотных позывов, Дэниел сполз по стене и остался в полнейшей темноте. Он явственно ощущал излучаемые трещиной в стене отголоски Силы, но то, что осталось в кабинете словно законсервировалось и отравляло воздух.

Эдгара долго не было. Забеспокоившись, Дэниел встал и на ощупь двинулся в темноту. Усилием он подавлял подступающую тошноту. Густой воздух давил на виски и выедал лёгкие. Слабый свет фонаря едва освещал половину кабинета. Эдгар ворчал под нос и копошился возле стола, пытаясь собрать все разбросанные бумаги в одну папку. Заметив Вронежского, он грязно выругался и недовольно прорычал:

— Я же сказал, что сам всё сделаю!

— Мне нужно убедиться, что здесь… нет… какого-нибудь… противоядия, — выдавил Дэниел, морщась от терзающей голову боли и невыносимой тошноты. Его мутило, и он чудом стоял на ногах.

Приподняв фонарь, Эдгар осмотрелся и мрачно изрёк:

— Если здесь и было что-то, то всё разрушено и разбито, а теперь — проваливай, без тебя дурно.

На непослушных ногах Дэниел шёл по коридору, пока не выбрался наружу из давящих стен лаборатории. Вместо долгожданного облегчения при первом же вдохе свежего воздуха лёгкие скрутил спазм и начался надрывный кашель. Вронежский согнулся пополам. Тяжёлая рука хлопнула его по спине, выбив весь воздух из груди вместе с каким-то склизким сгустком. Вронежский перестал задыхаться и смог вдохнуть, но головокружение и слабость всё ещё преследовали его.

— А я говорил подождать меня на свежем воздухе, — пробормотал Эдгар, поднимая графа за ворот куртки сзади как щенка за шкирку и закидывая себе на плечо. У Дэниела не было сил сопротивляться, поэтому он смиренно повис за спиной товарища. — В общем, я прошарил каждый угол и собрал все записи Зигениа, — пройдя десяток метров, Эдгар довольно грубо сбросил графа у колеса телеги и кинул ему перевязанную кожаную папку на колени. — Отдохни пока, мы без тебя закончим.

Отдышавшись, Дэниел вытер пот со лба и развязал тесёмки папки. Бумаги были сложены в беспорядке, местами текст поплыл, но оставался вполне читаем. Кивнув самому себе, Вронежский захлопнул папку, затянул тесёмки и спрятал за пазуху. Он разберётся с этим позже.

Поднявшись, Дэниел осмотрел в телеге собранные ящики с документами, уцелевшими пробирками и небольшими колбами с непонятными субстанциями и откровенными уродцами внутри. Отвратительно. После он приблизился к входу в лабораторию и принялся наблюдать за приготовлениями к подрыву станции.

Большую часть отряда отобрал Эдгар лично, и почти половина из них были в прошлом отъявленными головорезами и уголовниками, но его товарищ смог убедить, что это самые надёжные люди во всей Империи. Иногда Вронежский и сам удивлялся тому, что умеют эти бывшие каторжники. Но никто и никогда не предавал его. Более того, над всеми ними словно невидимо существовало благословение Богов. Иного объяснения, как через столько лет и такое количество передряг, в которые он регулярно влипал со своим немногочисленным отрядом, его первоначальный состав оставался цел и невредим. Все, кого Дэниел или Эдгар нанимали позднее либо покинули отряд добровольно, либо погибли.

— Граф, Вам лучше отойти подальше, скоро рванёт, — окликнули Вронежского. Кивнув, Дэниел отошёл к телеге, обошёл её и проверил крепко ли привязаны кони. Иногда он чувствовал себя бесполезным. Как сейчас.

Рвануло неожиданно. Вопреки ожиданиям, в воздух не взметнулся столб пыли и не раздался оглушительный взрыв. Глухо бухнуло и по земле прокатилась дрожь, а станция разом осела на землю, подняв в воздух лишь грязное облако.

Эдгар похлопал Вронежского по плечу. Дэниел кинул на того взгляд и забрался в седло, сделал он это не с привычной лёгкостью, а с некоторым усилием.

Проигнорировав недовольное цоканье за спиной, граф Вронежский выехал на проложенную через кусты дорожку для телеги и пустил коня шагом. Эдгар вскоре нагнал его, обогнув телегу. До дороги к поселению они ехали молча, но едва копыта коней ступили на твёрдую почву, не сговариваясь пустили лошадей рысью, оторвавшись от телеги.

— Ты клялся, что расторгнешь помолвку с графиней Плевако, как только найдёшь родовое гнездо, — заговорил Эдгар, возвращаясь к начатому разговору. — Ты ни на шаг не приблизился к этому.

Вронежскому пришлось придержать коня, чтобы ответить. Эдгар едва ли не встал посреди дороги, всем своим видом показывая, что не тронется с места, если они не поговорят.

— Мне начинает казаться, что затея с поиском родового гнезда провальна, — покачал головой Дэниел. — Все следы ведут в земли Орефица, словно усадьба там. Но выданный матерью маятник постоянно колеблется и меняет направление. Я словно гоняюсь за призраком. А касаемо помолвки… думается мне, тётушка вскоре прознает о том, что плевать я хотел на эту помолвку.

— Поговаривают, что шайка Каща использует туман для перемещения, — Эдгар явно оттаял. Он поравнялся с графом, и их лошади медленно шагали по дороге.

— Я не собираюсь обращаться за помощью к этому мерзавцу! — тряхнул головой Вронежский. — Вообще не хочу иметь с ним ничего общего!

— Да подожди ты… может туман перемещает не только людей?

Дэниел задумался на минуту, а после ответил:

— Я не знаю, какие способы использовала мама для сокрытия усадьбы. Да и проклятого тумана тогда не было, — он приподнялся в седле, уже отсюда был виден заветный холм с лиственницей. Пустое место вместо родового дома терзало сердце Дэниела не хуже, чем воздух в проклятой лаборатории разъедал его лёгкие. — У меня нет ни единой зацепки, кроме маятника.

— Может туман зацепил дом и тащит его за собой? Как морское течение разбитый корабль?.. — не сдавался Эдгар.

— Тогда бы кто-нибудь, — да тот же Тремс, — рано или поздно наткнулись бы на усадьбу. Поползли бы слухи о блуждающем доме… — угрюмо пустился в убеждения Дэниел, — но никто ничего не слышал и не видел. Ты же сам опрашивал местных. Пора признать, что родовое гнездо Вронежских утеряно навсегда.

— Мда…

Молчание затянулось. Они уже обогнули холм и приближались к воротам поселения. Отряд на телеге наконец нагнал их и теперь неспешно ехал за спиной. Пора было заканчивать этот разговор.

— Да и времени заниматься тщательными поисками не было из-за бесконечных поручений Баронессы… — Дэниел вгляделся в смутно знакомую фигуру, мнущуюся возле ворот. — Профессор Корнелиус? Что вы?..

Встретившая её на пороге дома Вронежского фигуристая русоволосая девица заметно поменялась в лице, когда Августина представилась. Тётушка отправила её сразу в дом к Дэниелу, сообщив, что у неё есть некие неотложные дела перед встречей с нерадивым племянником. После некоторого промедления графиню Плевако пригласили войти. Русоволосая скрылась за дверями прямо под лестницей.