— Эй, — заметила её состояние Аглая. — Это даже к лучшему, такое объяснение ваших отношений с Дэниелом многих успокоило.

— Нет у нас никаких отношений! — Несса закрыла лицо руками и глубоко вздохнула. Если так считают девочки, то что уж думать про остальных?.. — Мы просто…

— Ну да, ну да, — не расслышав бормотания подруги, достаточно громко проговорила Аглая и наложила гору салата из общей миски. — А то мы не знаем, отчего у тебя губы были припухшие, — равнодушно добавила она, накалывая помидор на вилку и не глядя ни на кого.

Несса густо покраснела и опустила глаза. Нонна подняла голову, покосилась на блондинку и едва заметно покачала головой, дёрнув бровью и поджав губы.

Главе поселения большую часть времени было абсолютно всё равно, чем занимается каждый по отдельности обитатель посёлка. Он и ещё около ста переселенцев жили в полном уединении в домах на островке и были скрыты от посторонних глаз крепостью с одной стороны и широкой полосой реки с другой. Главой мужчину никто не провозглашал, он сам себя объявил руководителем и ради этого, будучи совершенно нерелигиозным человеком, сумел выстроить доброжелательные отношения с местным волхвом. Последний даже позволил проводить собрания в стенах храма за неимением другого подходящего места.

Собрания каждое утро в храме напоминали политическую проповедь. Аглае и Нонне было достаточно один раз поприсутствовать на них, чтобы никогда больше не появляться. Нонна пропадала на соседних заброшенных участках, ворожа растения на богатый урожай. Ей удалось заставить плодоносить две яблони, вишню, сливу и грушу, какие–то ягодные кусты, овощи и травы. С заготовками Аглая прекрасно справлялась сама. Глава поселения предпочитал закрывать глаза на странное появление из ниоткуда овощей и фруктов.

Несса исправно продолжала ходить на собрания в храм небесников. Для этого ей приходилось вставать на час раньше, чтобы успевать выскальзывать на пробежки, пока в баки заливается вода. У девушки возникло подозрение, что мужчина мог быть лично знаком с Баронессой. Несса давно не пыталась выполнить свою миссию или добыть информацию для Магистра (откровенно говоря, она напрочь забыла об этом), но считала своим долгом знать больше о таинственной женщине, поднявшей на бунт целую республику. В конце концов восстание затрагивало интересы её семьи — родовое поместье Ланцев вместе с родовыми землями располагалось на территории Соснопеня.

Ранним утром, когда все собирались в сумрачном помещении, Глава появлялся самым последним и вызывал бурные приветственные аплодисменты.

— Я хочу прочитать Вам одно писание небесников, которое нас заставит сегодня задуматься, не зависимо от того, верите Вы в небесного бога или не верите, — разнёсся под сводами храма шелестящий голос Главы. Он специально говорил тихо, чтобы в небольшом душном помещении царила тишина. — «Вы не войдете в новую жизнь, если вы не будете держать разум на небе, не важно, где Вы — Ваш разум должен быть там.» О чём нам это всем говорит? Важно не только верить, но и помнить! Помнить о высшей светлой цели, о благе общества. То, для чего мы здесь ежедневно собираемся и работаем. Вы не войдете в новую жизнь, Вы не достигнете нашей высшей светлой цели, если не будете держать это в разуме. Вы всегда должны помнить, что всё, что Вы делаете, делается во благо нашего общества и для достижения высоких целей, обозначенных нашей великой благодетельницей, госпожой Баронессой. Не важно где Вы, Ваш разум должен быть с ней! Это самая мощная, самая действенная демонстрация единства цели и дум нашего общества.

Несса подавила зевок. Глава поселения возводил Баронессу в лик святой наравне с небесными богами. Странно, что это не вызывало никакого неудовольствия со стороны волхва. Несса пыталась слушать, но с каждым днём речи Главы всё больше походили на религиозные проповеди, и имя этой новой религии — Баронесса. Глава не говорил ничего конкретного, лишь ежедневно повторял о «высоких светлый целях», «идеалах нового общества» и «благодетельнице Баронессе».

Несса всерьёз обдумывала начать пропускать собрания.

Глава заканчивал с чтением проповеди, которая состояла из одинаковых конструкций и фраз, произносимых в случайном порядке и не имеющих никакого тайного смысла, кроме промывки мозгов. Несса пошевелилась, собираясь выдохнуть и покинуть душное мрачное помещение, пропитанное смрадом десятков тел. По какой-то причине многие переселенцы мылись лишь раз в неделю в реке, а некоторые не мылись вовсе.

Откашлявшись, Глава приподнял руку, призывая к тишине и заговорил снова:

— Как все мы знаем, время перемирия закончилось две недели назад. Сегодня, в пятнадцатый день седьмого месяца, наша благодетельница попросила меня донести до всех Вас важную, но печальную новость: войска Императора-захватчика выдвинулись на наши земли! — в голосе Главы зазвучали истерические нотки. — Нашей армии требуются добровольцы!

Пока Глава в красках описывал будущие зверства Имперской армии, Несса ошарашенно уставилась на кончики своих ботинок. Она совершенно не заметила из-за обилия дел и забот, как пронеслись три недели. Полностью похожие друг на друга дни слились в неразличимый невзрачный поток, в котором не было ничего, за что могло бы зацепиться сознание, кроме одного — Дэниел так и не вернулся, растворившись в густом тумане. Горечь подступила к горлу девушки, она с усилием проглотила её, но та упала на дно желудка и начала распространять отравляющие волны страха и ужаса.

Вокруг все зашевелились и медленной, ленивой струйкой устремились к выходу, но оцепеневшая Несса не замечала ничего. Уставившись немигающим взглядом вниз, она поверхностно дышала и в отчаянии сжимала заледеневшие кончики пальцев. Почему Дэниел не вернулся? Почему никто из отряда так и не доехал до них, несмотря на заверения Аглаи? Что случилось в лагере? Почему никто ничего не говорит, что случилось с двумя эвакуационными лагерями на границе Соснопеня? Почему все вокруг молчат?

Бессознательно она стиснула зелёный камушек. Тот успокаивающе отозвался теплом. Очнувшись, Несса порывисто поднялась и выбежала из храма. Глава поселения проводил её изумлёнными глазами. Он только хотел подойти к одиноко сидящей девушке, как та вскочила и исчезла в лучах утреннего, но уже палящего солнца.

Несса бежала по пыльной дороге, подобрав юбки и задыхаясь от жары. Несмотря на пробежки каждое утро, сейчас девушка хватала ртом воздух, то и дело сбивалась с ритма и ощущала болезненное покалывание в боку. Едва не врезавшись в ворота, Несса перепрыгнула через ступеньки крыльца и распахнула дверь в кухню.

Аглаи не было. Несса непонимающе моргнула, а затем торопливо поднялась по лестнице в комнату над кухней. Никого. Не было даже обычно играющей в углу с камушками Томиры.

— Аглая? Нонна? Томира? — позвала Несса, отчётливо слыша в своём голосе нотки отчаяния. — Где вы?

Девушка спустилась вниз и толкнула двустворчатые двери, которые вели во вторую часть дома. Хозяйская гостиная не использовалась, вся мебель стояла накрытая простынями. Несса с Нонной заняли себе две почти одинаковые небольшие комнаты на втором этаже сразу возле лестницы.

— Нонна? — позвала из-за двери Несса, постучала и заглянула внутрь. Комната встретила её тишиной и мерным кружением пылинок в потоке солнечного света. Девушка некоторое время смотрела на слабое мерцание в танце, пока не почувствовала, что её снова начинает трясти. Где все? — Девочки⁈ Куда вы подевались?

Несса медленно спустилась по лестнице и вышла через заднюю дверь, без особой надежды оглядывая участок. Колени её подогнулись, и она собиралась обессилено упасть на крыльцо и расплакаться, когда глаз выцепил лёгкое шевеление за бочками с водой.

— Томира, — с облегчением просипела Несса, в последний момент остановив себя от порывистого желания обнять девочку. Кажется, Аглая предупреждала, что её дочь не очень любит излишние прикосновения. — Томира, солнышко, почему ты не отозвалась? Где мама?