— Делал это исключительно из благих намерений.

Дэниел ещё раз попытался разжать её пальцы на воротнике рубахи и хоть немного отстраниться. Он задыхался. От неё пахло сладким молоком и жасмином. И этот запах сводил его с ума. Он вот–вот потеряет самообладание. И сорвется.

— Тогда ложись рядом из благих намерений, — настаивала Несса, балансируя на хрупкой грани сна и усталости.

Дэниел едва не взвыл. Такой невинный голос! Девчонка издевается над ним?

— Слышала бы ты, как это неприлично звучит, — усмехнулся мужчина. Несса приоткрыла тяжелые веки и кинула в него убийственный взгляд. В темноте Дэниел увидел лишь, как её глаза сверкнули. И сдался. Он осторожно лёг на краю на бок, подложив под голову левую руку. Успокоившись, девушка отвернулась к стене и уже сомкнула глаза, когда вновь услышала его голос: — Хорошо, я побуду рядом, пока ты не заснешь. По лагерю и так поползут слухи, что я провёл ночь в твоей комнате.

— Тогда какая разница, где ты будешь находиться ночью, на кровати или возле неё? — пробормотала Несса, из последних сил сражаясь со сном. Дэниел вздохнул ей в затылок и обхватил рукой, немного притянув к себе. И почувствовал, как расслабилось тело девушки. Действительно, какая разница.

Невыносимая. Настоящее сумасшествие.

— И правда, — он ещё раз вдохнул и внезапно беззвучно рассмеялся, — так ты действительно моешься каждый день!

Несса собрала остаток сил и повернулась к нему лицом. Их носы едва не соприкасались.

— Полностью использую своё право на одно ведро в день, — зевая, прошептала девушка. Она пыталась вложить в эту фразу как можно больше язвительности, но от усталости у неё ничего не вышло.

Ее обдало его горячим дыханием — Дэниел усмехнулся. И вдруг поцеловал в лоб.

— Какая же Вы язва, сударыня — сбежавшая невеста. А теперь постарайтесь уснуть.

Несса отвернулась к стене и, когда наконец позволила векам сомкнуться, моментально заснула. Впервые за всё время в лагере беженцев она заснула так быстро. Набитый соломой, хвоей и высушенным мхом матрас казался ей невероятно жестким, кровать с пружинным дном — слишком продавленной, солома внутри подушки колола лицо, а грубый хлопок простыни и ватного одеяла были чрезмерно жёсткими и терли кожу. Несса подозревала, что такая постель — было лучшим, что можно было найти в лагере, но тосковала по своей привычной постели. Даже в школе простыни были из мягкого варёного окрашенного хлопка.

Дэниел приподнялся на локте и скользнул взглядом по её темным дрожащим во сне ресницам. Ему с трудом верилось, что она смогла вырваться. Её сознание, напрочь лишённое защиты, полное отсутствие силы, слишком яркий калейдоскоп мыслей — это всё играло против неё. Она должна была стать лёгкой жертвой. Однако она боролась. Его хрупкая фарфоровая девочка боролась. Даже тогда, когда он отчаялся и едва не отпустил её на растерзание тварям, она не сдалась.

Откинувшись затылком на подушку, граф смежил веки. Эрнестина Рэй. Он усмехнулся. Девочка без силы, но очень сильная. Что ж, возможно пророчество сбудется.

Гибель Баронессы действительно пришла с востока.

Проснулась Несса от того, что Дэниел осторожно убрал её руку с себя и собирался встать. Девушка поймала его за рукав рубашки из грубого хлопка и едва не скривилась от неприятного покалывания в кончиках пальцев. Как-то не вязался образ графа с грубой тканью. Наверное, он привык к более изящным тканям.

Граф присел у кровати и потрепал Нессу по волосам:

— Тише, тише. Спи. Мне нужно вернуться к себе, иначе по лагерю поползут ненужные разговоры.

— Боишься за свою репутацию? — усмехнулась Несса, сонно зевая.

— За твою, — граф наклонился и поцеловал её в лоб. — Теперь спи, твари не должны вернуться. А если вернутся или с тобой что–то случится, я услышу.

— Как? — пробормотала девушка, глаза её закрывались.

Ты сама меня позовёшь.

Несса улыбнулась. Когда она слышала в голове его голос, где–то в груди становилось тепло. Мужчина повернул ручку двери и уже практически вышел за порог.

— Дэниел, — позвала Несса.

Он остановился.

— Спасибо…

Всегда к Вашим услугам, сударыня.

И он вышел.

Второй раз Нессу разбудило движение рядом, она протёрла глаза и приподнялась. К её разочарованию, это была Аглая.

— Как ты? — спросила санитарка, поставила поднос на столик и присела на край кровати, тряхнув головой. Коса слетела с одного плеча и хлестко скользнула на другое. — Выглядишь не очень. Дэниел рассказал, что твари атаковали вчера вечером. Тебе надо поесть.

— Долго я спала?

— Уже полдень. Я заглядывала к тебе пару раз, но ты не просыпалась. Поешь. Я позже забегу, сейчас дел много. Заканчиваются запасы круп, нужно провести инвентаризацию и распределить остатки.

Аглая направилась к двери. Несса проводила её взглядом и потянулась к подносу. Но едва за санитаркой закрылась дверь, Несса нахмурилась своим мыслям и медленно потянула за цепочку на шее. На одной стороне серебряного медальона был изображён раскинувший крылья готовый к нападению сокол. Символ рода. На другой стороне были выгравированы три буквы: ВИЛ — Ванесса Изабель Ланц. Отец верил в защитные свойства медальона, но кажется он совершенно не помогал Нессе.

Кроме того, девушке казалось, что как только она начала вживаться в роль Эрнестины Рэй, род и вовсе отрёкся от неё.

Убрав медальон за ворот платья, Несса принялась за еду на подносе. Аглая принесла гораздо больше, чем она могла в себя впихнуть.

А ещё хотелось освежиться, но до вечерней очереди за ведром было несколько часов. Поэтому Несса решила переодеть хотя бы нижнюю сорочку.

В углу напротив кровати стоял шкаф с зеркалом на внутренней створке, в этом же шкафу на полке лежали её скудные пожитки. Четыре шага до шкафа оказались трудной дистанцией. В глазах потемнело и уже заплясали искорки, когда девушка уткнулась ладонями в лакированное дерево. С тихим стоном Несса прижалась лбом к прохладной стене возле шкафа и поддела ногой створку. Силы кончились. Отдышавшись, девушка оттолкнулась от стены и открыла вторую створку, хмуро оглядывая содержимое шкафа.

За время пребывания здесь девушка — не без покровительства Аглаи — обзавелась тремя комплектами нижних платьев, которые одновременно служили и нижним бельём и ночной сорочкой. Верхних платьев у Нессы было всего два: серое из хлопка и зелёное из тяжелого бархата.

Девушка не любила носить платья со времён школы, а когда тётушка Аннабет начала выводить её на домашние балы и вовсе их возненавидела. Особенно возмутительны были глубокие декольте. В платьях Несса чувствовала себя неловко, но в Соснопене не было иного выбора. Носки также ушли в прошлое, пришлось осваивать науку наматывания портянок, иначе ноги в ботинках стирались до кровавых мозолей за пару часов.

Едва Несса сняла с себя оба платья, дверь открылась. Взвизгнув, девушка отшатнулась и с грохотом села прямо в шкаф, прижимая к груди серый хлопок. Дверь прикрылась.

— Если я не вовремя, извини, — послышался из-за двери голос Дэниела.

— Подожди, я оденусь.

Несса торопливо, насколько позволяли дрожащие от слабости пальцы, натянула на себя свежее нижнее платье. И на цыпочках подбежала к двери.

— Входи.

Дэниел вошёл, окинул её взглядом и на мгновение замер, глядя на силуэт в просвечивающей тонкой ткани. Вернув самообладание, граф отвернулся:

— Оденься!

Несса оторопело посмотрела ему в затылок и отошла за дверцу шкафа за верхним платьем. Она одета! Она не понимала, что сделала не так, но ощущала себя виноватой. Она не встретила его голой, нижнее платье было достаточно закрытым, длинным и плотным. Как ей казалось.

Наматывать портянки она села на кровать. Пальцы по–прежнему отказывались слушаться.

Дэниел услышал скрип пружин за спиной, но только крепче стиснул челюсть. Она оделась или нет? Под простым хлопковым платьем легко угадывались изгибы её хрупкого тела, которое он однажды уже видел, когда выкидывал её кричаще чужеродную одежду и нацеплял жалкие лохмотья, прежде чем завернуть в одеяло и принести в лагерь. Желваки загуляли, когда граф вспомнил очертания её сияюще–бледного тела в сгущающихся сумерках и… пьянящий запах жасмина. Он едва сдержался даже тогда.