Будучи в восхищении, сестра была приглашена к родам чистой и целомудренной Девы Марии. Ей был послан привет от Матери Чада такими словами: «Приветствуй Его от меня со всею любовью во имя тех благ, каковые мне с моим Чадом были даны без всякого горя небесным Отцом». — «Госпожа, у меня слишком много <...>»[618]. А Владычица наша сказала: «И добавь к сему вот что: [приветствуй] с благом, какое струится ко мне изо всех чистых сердец, и со всем, что струится в меня из Святой Троицы». — «Привет мне был дан, и я его посылаю тебе. Душе было также явлено некое древо с цветами такой красоты, что более красивых никому и не доводилось увидеть. Древо несет на себе столько цветов, сколько может иметься. И на нем обретаются столькие блага, сколько можно сыскать. Сие древо передается одним другому при родах: Матерью — Чаду, Чадом же — Матери вспять в качестве наставления. Оное древо послала мне наша Владычица в дар к Рождеству и повелела мне его переправить тебе. Богу слава».

[Послание приора.] «Родящая сила — сия проистекает из Божия естества, обретаясь в сердце Отцовом, в каковой силе и каковой силой оная Дева Мария зачала вечное Слово от мощи, воздействия и осенения Духа Святаго, из этой же силы взята и поныне берется ее плодовитость — сия сила послана Вам, дабы оплодотворить Ваши помыслы, словеса и деяния. Оную силу Вы должны сообщать всем человекам. Особенно же Вам надлежит погружать в сию силу все погибшие сердца, дабы в сей силе они воскресали, все увядшие сердца, дабы они приободрились, все иссохшие сердца, дабы они зеленели, все цветущие сердца, дабы они вызревали в плод совершенный, и все зеленеющие сердца, дабы они расцветали. Вы должны так воспринять оную силу, чтобы Вам от каждого Лица [Святой Троицы] сообщалась в ней особая добродетель. Сие послано Вам вот с какой целью. Каков до сих пор был ход Вашей жизни, когда одно прегрешение порождало другое, так ныне одна добродетель должна порождать в Вас другую. Из сего должны Вы извлечь познание себя самой (оно таково, чтобы Вам стало известно, что прежде Вы поступали против Бога, сие же знание сумеет Вас возвести к божественному познанию, более глубокому, нежели Вы имели доныне), затем кротость, терпение во всяких превратностях, твердое противостояние, неизменное мужество во всём, что встретится Вам, ревностную, горячую любовь (в каковой исчезнут все Ваши пороки и Вам будет дарована новая жизнь и сладостное собеседование души Вашей с Богом в большей мере, нежели прежде, в каковом собеседовании Вы обретете больше божественной сладости из основания совершенного смирения, чем когда-либо прежде), а равно неизменное усердие, в котором осуществите все эти дела, и сердце, исполненное любви ко всякому человеку. Также Вам следует знать, что деятельная сила есть предшественница силы плодоносящей, и Вы должны себя готовить к тому, чтобы стать пригодной и восприимчивой для радостной силы. Богу слава».

Я[619] не уразумела этого как подобает. И вот явился Господь наш и растолковал сие так: «Я, вечный Отец Царства Небесного, родил Моего единородного Сына. Об этом рождении никто не сумеет поведать, и никто его не сможет уразуметь, ни ангел, ни человек. Посредством Сына Я сделал чреватой и плодоносной всякую вещь. До сих пор не было ни одного такого великого грешника, — если Я отпущу ему прегрешения, то отпущу их столь полно, словно он не совершал когда-либо грехов, если только он совершенно исправится и впредь не станет грешить. Как телесно Меня родила Моя любезная Матерь, так духовно рождает Меня в подлинной любви такой человек. Посредством Меня отведает он Моей божественной благодати и сладости Моего божественного утешения. Сердце, прежде бывшее сокрушенным, будет воздвигнуто, и сердце, бывшее доныне засохшим, станет зеленым. Сердце, некогда прозябавшее в неприязни, обретет любовь, расцветет, и Я приведу его в плод совершенный. Тогда сей человек должен молить Меня о других грешниках, пребывающих во грехах, и должен нести их грехи ради Меня, словно сам пребывает в грехах. Ибо никто не сотворит для Меня более угодного дела, чем если станет молить Меня за [всех] согрешающих. AMEN».

Ради сладостного имени Господа нашего Иисуса Христа, ради праведного Его жития и Его любезных словес, каковые Он изрек на земле, чтобы нам спастись во веки веков, ради Его священных деяний любви, их же Он столь милосердно для нас сотворил и исполнил в крепкой любви, помышляя о нашем спасении, — да завершит сие с помощью сокровенной благостыни совершеннейшей благодати оный предпринятый труд.

Когда наступил тысяча триста двенадцатый год по рождестве Христовом, Бог явил мне Свою великую отчую верность в день Vedasti и Amandi[620] незадолго до масленицы, даровав тяжелую и прежде неизвестную хворь. Но уже и за год до сего мне слышался постоянно от Бога внутренний зов — чтобы мне вручить себя во всём моем житии Его воле. А как я жила целых двадцать лет до того, не могу написать, ибо не внимала себе, хотя и знала наверное, что Бог меня во всякое время хранит Своею заботой и отеческим попечением.

Болезнь моя начиналась очень чудно. Невыносимо сильная скорбь пронзила мне сердце — да так, что я едва сумела перевести дух, и издалека слышалось, как я задыхаюсь. Потом стрельнуло в глаза, и, пока сие продолжалось, я не могла видеть. Затем вступило в руки, и у меня не получалось пошевелить ими. Боль поразила всё мое тело, лишь слух не оставил меня. Такую-то муку я терпела три года и вовсе не владела собой. А когда вступало мне в голову, то я бурно смеялась либо рыдала четыре дня кряду, а то и дольше того.

В первый год я искала исцеления у людей, но заболевала сильней и сильней, особенно Великим постом. В последние недели [поста] боли мои доходили до крайности. Во время первых постов случалось и так, что я не могла изречь ни единого слова — так у меня был скован язык. Впрочем, поначалу мне было тяжелее всего, изнутри и снаружи, и всё оттого, что я не предалась еще полностью Богу, а домогалась лишь здравия. В обители жила одна блаженная женщина. Я особенно ей доверяла, и она была мне очень мила. Она-то сказала: мне надлежит вручить себя Богу и молиться, когда только сумею, ибо терпеть ради Бога сугубые скорби — всё равно что исполнить здесь, на земле, долгие лета[621]. К тому же меня увещал бег сего мира, ибо я замечала, что те покидают меня, что прежде были со мною. И впрямь, когда мне бывало особенно худо, они покидали меня и говорили, что у них-де нет более сил находиться рядом со мною. И вот подумалось мне, что Бог, и лишь Он, является подлинной верностью, уж Он-то меня никогда не оставит. Я вручила себя в Божию волю и возжелала, чтобы Бог не исцелял меня никогда, если только не сразу душою и телом... Ну, предалась я молитвам, вознося их за [несчастные] души[622], молилась за них, сколько могла, всякий день и во всём имела великое попечение о том, что мне было ближе всего, а особо о здравии[623].

Когда я вошла в следующий год, внутренняя скорбь была у меня отнята. Я хворала не без охоты и вполне могла выносить всякую боль ради Бога и подвизалась в молитве. Как бы мне ни бывало скверно сначала, когда я молилась, мне становилось вольготней.

Так я вступила в год третий, но сама собой не могла сделать ни единого шага, и всякий полагал, что я стала расслабленной. Тогда же у меня объявилась и другая болезнь, которая продолжалась тринадцать недель. Каждое утро, едва начинало светать, до самой ночи я не владела собой и лежала как мертвая, так что не ела и не пила. А потом испытала изрядную ломоту во всех моих членах, и болезнь отошла от меня. Затем целых двадцать недель меня пробивал сильный пот, по разу каждый день и всякую ночь. Пот был настолько обильным, что в это было просто невозможно поверить. С меня его сгребали пригоршнями и доверху наполняли им немалые тазики. Вскоре мне стало лучше, так что я уже сумела пойти, хотя еще и не очень уверенно.