Петр Дакийский (Датчанин) родился около 1235 года на острове Готланд и здесь же скончался в 1289 году, в городе Висбю. После вступления в Орден доминиканцев (незадолго до того образованная скандинавская провинция которого была названа Дакией) проходил в 1266—1269 годах обучение в Кёльне, а в 1269— 1270 годах — в Париже, где в то время преподавал Фома Аквинский. С 1271 года был лектором в городах Сконнинге и Вестерос (Швеция); затем стал духовным руководителем доминиканской обители Св. Николая в Висбю, где и скончался в должности приора. Вместе с августинцем Жаком де Витри и доминиканцем Фомой Шантимпре стал создателем благодатного жития, новой разновидности агиографического жанра, с характерным для нее интересом к внутренней жизни, а не только чудесам святого и его мистическому опыту.

Впервые Петр встретил Кристину в декабре 1267 года. В период своего ученичества в Кёльне он посещал ее тринадцать раз. После его переезда в Париж началась их многолетняя переписка, причем письма Петра переводил для Кристины, как и писал ее ответы ему, штоммельнский приходской священник (плебан). В 1270 году Петр посещает Кристину дважды; затем навещает ее только в 1279 году. Последняя их встреча состоялась в 1287 году, когда Петр возвращался с генерального капитула доминиканцев в Бордо. Наряду с Э. Штагель и Г. Сузо, М. Эбнер и Генрихом из Нёрдлингена, возможно, сестрой Катрай и И. Экхартом, Петр Датчанин и Кристина Штоммельнская являются одной из знаменитых пар немецкой мистики Средневековья.

За краткими биографическими данными угадывается общий силуэт жизни Кристины, подробные и красочные свидетельства о которой содержатся в ее жизнеописании. С детства она многократно лицезрела Христа; начиная с кёльнского времени имела видения демонов. Родители обращались с ней скверно: иногда она едва получала от них кусок хлеба. Местные бегинки считали Кристину святошей и шутили над ее аскезой. Когда в церкви Кристина без чувств рухнула на пол, их реакция — брезгливое отторжение — была не похожа на ту, что в подобных случаях демонстрировали южнонемецкие доминиканки из откровений и сестринских книг. Ее считали больной. В родной деревне она, по возвращении из Кёльна, жила не в родной семье, а у плебана, и относилась к его домочадцам. Поначалу мать плебана гордилась присутствием в своем доме святой, затем начались ссоры. Свидетелем одной из них поневоле стал Петр во время восьмого визита к Кристине. Он был вынужден увезти ее в Кёльн, куда за ней приехал отец; сама же Кристина на долгое время слегла. Причину ссоры мы узнаем из письма за 1278 год: святая расточала добро и деньги плебана (содержащего, к слову сказать, у себя дома группу бегинок) так щедро, что ничего не оставалось ни матери, ни сестре.

С 1268 года Кристина вновь поселяется в доме родителей и занимается обыч ной женской работой: шитьем и прядением. Меж тем дела в родительском доме плохи. Отец, поручитель при займе одного из друзей у еврея, скрывается после невыплаты долга. Мать, навещая его, тяжело ранит руку и лечит ее у кёльнских врачей, долго и дорого. В 1278 году умирает отец, и хозяйство приходит в упадок. Вместе со своим братом Зигвином Кристина пытается наладить дела, но отказывается от намерений после того, как во время эпидемии 1281 года одна за другой околевают пять их лошадей. За год до кончины отца умирает плебан, и ее, полуграмотную, с 1279 года, по просьбе Петра, окормляет магистр Иоанн, который со временем рукополагается во дьякона и священника. В 1280-е годы Кристину несколько раз приглашают в Швецию, но она остается на родине. Особенно тяжелым для нее оказывается 1288 год — из-за затяжного и сильного кровотечения (климакса), избавившись от которого она утрачивает сверхъестественные созерцания. Без них она проживет еще 24 года.

Все материалы, связанные с Кристиной Штоммельнской, собраны в так называемом «Юлихском кодексе» (Codex Juliacensis), в рукописи № 559 Епископского епархиального архива в Ахене (Handschrift Nr. 559 des Bischöflichen Diözesanarchivs Aachen). Рукопись 3 состоит из трех частей:

Указанные части были сведены воедино уже после смерти Кристины, около 1340 года.

Перевод послания VII Кристины Штоммельнской к Петру Дакийскому выполнен по изд.: Paulson 1985: 82—88, в соответствии с рукописью: Hs. № 559 des Bischöflichen Diözesanarchivs Aachen.

Единственная среди визионерок, чьи произведения публикуются в настоящем томе, Агнес Бланнбекин избежала непосредственного влияния Ордена проповедников. Согласно дополнительной приписке к ранней, ныне утерянной, Нересхаймской рукописи (Neresheimer Hs.) XIV века, она происходила из крестьянской среды. Как наиболее вероятное место ее рождения называется нижнеавстрийская деревня Пламбах (отсюда Бланнбекин) диоцеза Санкт-Пёльтен. Год рождения неизвестен. О жизни Агнес мы узнаём из ее «Откровений», преимущественно из главы 39. Семи лет от роду она уже предается строгому посту, испытывает особое благоговение к таинству Евхаристии. Чтобы иметь возможность чаще причащаться, Агнес становится бегинкой (терциаркой францисканского Ордена) и в 1290-х годах поселяется в Вене. Согласно упомянутой приписке, А. Бланнбекин скончалась 10 мая 1315 года.

Религиозная жизнь позднесредневековой Вены отличалась большим разнообразием. Наряду с институциональными, имелись неорганизованные формы женского благочестия. Кроме принадлежавших разным орденам женских монастырей: Св. Николая (1200), Св. Магдалины (1230), Небесных Врат (1230), Св. Иакова (1236), Св. Лаврентия (1301/1302), Св. Клары (1303/1304), Св. Теобальда (1354) и Св. Иеронима (1384), имелись «дома душ» («domus animarum»), «плакальщиц по правилам св. Франциска», «госпитали», «лазареты», община Св. Иеронима кающихся из числа падших женщин и, наконец, неформальные кружки бегинок и благочестивых жен. Оставаясь одна, А. Бланнбекин ни в одно из этих объединений не входила. Она свободно посещала различные церкви (см. с. 327 наст. изд.), чего не могли позволить себе члены бегинажей, ее же «друзья» («amici», «sodales») упоминаются лишь время от времени (см. с. 335 наст. изд.). Неизвестно даже, была ли она в собственном смысле бегинкой или этот статус был ей присвоен писцом, ради сугубой убедительности. Проанализировав «Откровения» А. Бланнбекин, А. Штокальска приходит к выводу, что она, не имея достаточно средств, чтобы поступить в монастырь, поселилась в частном доме, рядом с конвентом миноритов, получив комнату и «молельню» («oratorium»). Ее образование, как следует из главы 127, было выше среднего уровня. Единственная известная нам представительница женского благочестия средневековой Вены, она пользовалась известностью лишь в узком кругу своих современников (см.: Stoklaska 1988).

Нересхаймская рукопись оканчивается словами: «Тот, кто сие написал, имел имя Ерменрих» (с. 335 наст. изд.). Является ли Ерменрих писцом или составителем «Откровений» А. Бланнбекин, идентичным с упомянутым в предисловии и заключении братом миноритом — предположительно из венского францисканского конвента Св. Креста, — которому она диктовала свои видения и исповедовалась, остается невыясненным. Так или иначе, некий босоногий брат из Вены, он же духовник Агнес, записал на кухонной латыни надиктованные ею на народном языке откровения, аудиции и чудеса, из которых, по-видимому, сразу после ее смерти составил «Жизнь и откровения достопочтенной Агнес Бланнбекин» («Vita et revelationes venerabilis Agnetis Blannbekin»). Из того факта, что в изложении не заметно какой-либо систематизации (исключения составляют лишь главы 8—23, посвященные ангелам и святым), делается вывод о достоверности книги, отсутствии значительной дистанции между устной диктовкой и записью, мистическим опытом и его окончательным закреплением в литературной форме. Воля редактора ощутима разве что в не слишком пространных рассуждениях богословского толка, введении в текст цитат-резюме из сочинений Августина, Иеронима, Григория Великого, Бернарда Клервоского. Как и у многих визионерок ее времени, знание латыни у Агнес ограничивалось церковной службой, хотя, как следует из главы 127, она умела читать по-немецки.