Наконец, она была нежданно-негаданно втянута в своем сокровенном в удивительный свет, воспламенена от огня Божия и в нем полностью восхищена в Бога, так что не помнила ни себя самоё, ни воспринимала чего-либо другого, разве что только бесконечную мягкость, благость, сладостность Божью, посредством которых наслаждалась Богом, созерцая Его. Она так опьянела от Бога, что если бы даже должна была возвратиться в свое бытие или имела какое-нибудь бытие, отличное от того, что было у нее в восхищении, то она бы сего не заметила. Она чувствовала себя Богом, единым в Боге. И чего бы ни желала, ни домогалась, ни хотела узнать, перед нею всё открывалось. Она также сказала, что то, что ею испытано там, нельзя выразить словом и изъяснить ни само по себе, ни посредством подобий, хотя и с некоторыми исключениями, которые записаны ниже.

В год Господень MCCLXXXXI, в день Всех святых[1019], когда она хотела причаститься и слушала мессу, явился ей в гостии, когда священник поднял тело Господне, человеческий лик удивительной красоты. Сперва он обратился к народу, стоящему по правую руку служащего мессу священника, и, давая увидеть свою левую сторону, смотрел некоторое время туда. Затем он обратился оттуда, бросив один краткий взгляд по левую руку священника и явив свою правую сторону. Сама она стояла от священника слева и ужаснулась, полагая, что Господь отвернул от нее так внезапно Свой лик, может статься, из-за неудовольствия ею. Получив от оного священника причастие, она почувствовала обычное утешение и услышала сокровенный голос, говоривший к ней, то есть уразумела по вдохновению Божию, что Господь смотрел дольше по правую руку священника, позволяя узреть Свою левую сторону, из-за некоторых грешников, коих привлекает к Себе одним взором. Ибо надобно чаще бросать на них свои взоры. То, что Он смотрел [на нее] совсем мало и вскоре отвратил Свой лик от нее, означает, что праведников Он легче держит возле Себя и привлекает к Себе. То же, что, как показалось, Он отвратил [от нее] лик Свой с некоторым неудовольствием, означает, что Бог несколько недоволен этою девой и братом, ее сотаинником, ибо каждый из них был нерадив в доставшейся ему благодати посещения Божия и по беспечности теплохладен в устремлении к Богу. Посему впали оба, по произволению Божию, в различные прегрешения. Она пришла в чрезмерное нетерпение, а он немного спустился со своей ступени смирения и избыточно обратился к мирской суете, из-за чего у него в сокровенном осталось менее утешения[1020].

Проснувшись в ночь Рождества Господа до полуночи, она ощутила, что застигнута во сне посещением Божиим, и, удивляясь благостыне Божьей, подумала, что не приготовила себя к столь великой благодати. Но внутренний голос сказал ей, как бы укоряя ее: «Несчастная, отчего полагаешь, что Господь посещает тебя благодаря твоей подготовленности? Господь дарует Свою благодать добровольно, кому пожелает, когда пожелает и как пожелает». С этих-то слов в ней начало умножаться утешение Божие.

Тогда молилась она в сердце своем, чтобы Господь отпустил ей известное время, дабы ей вознести Богу причитающиеся Ему молитвословия. Ибо всякий раз, будучи пронизана утешением Божьим, она не могла ничего иного, как быть совершенно свободной для Бога, и для нее было мучительно, если, не желая лишиться утешения духа, она была вынуждена опускать череду своих молитв. И Господь исполнил ее пожелание. А когда молитвы этого часа были прочитаны, стала она еще сильней насыщаться утешением Божьим.

Затем зазвонили к заутрене, и она пошла в церковь братьев[1021]. Там простерлась над ней рука Господа и ей, восхищенной в чудный свет, явился крошечный Мальчуган, который лежал у нее в животе головой, обращенной в правую сторону. Всякий раз, когда Мальчик двигался, она исполнялась новым откровением. С того самого часа, по-другому сказать от полуночи и до позднего вечера ближайшего дня, она удостаивалась таких откровений и находилась в таком утешении, что не могла изречь ни единого слова и не вкушала пищи, разве что только вечером выпила одно яйцо. Откровения же были такими:

В свете, в который она вовлеклась, ей явилась блаженная Дева, еще до того, как та родила, в тот самый час, когда была на сносях. Вид у блаженной Девы был благоговейный и весьма благодатный. И хотя незадолго до родов Дева была светла и лучиста, в самый час родов была она намного светлей. Она была одна, когда рожала, если не считать бесконечного множества ангелов, обступивших вместо повивальных бабок ее и Младенца. Некоторые пели славословие Богу, другие служили Младенцу и Матери. И, хотя все ангелы сияли в сверкающем свете, иные из них светились так ярко, что изгоняли тьму ночи. Все ангелы обращались к Младенцу с молитвой. Поскольку приближался час родов, блаженную посетила такая сладостность утешения Божия, превышающая силу ее восприятия, что, в невозможности перенести нежность сей сладости, она поникла от наслаждения и потеряла способность владеть своими телесными силами — не от боли, но от сладостности восхищения. И Богу было угодно, чтобы при Своем рождении Младенец, как и все другие младенцы, был положен на землю, чего отнюдь не случилось бы, если бы благословенная Дева властвовала над своими силами.

Ясли были большими. Девственная Матерь возлежала вместе с ребенком в яслях на соломе. Когда наконец явился Иосиф и увидел Младенца, то он надолго пал на лице свое на землю и молился Ему.

В этом же откровении узрела она, как грядут с Востока волхвы на «удивительных», как она сказала, конях, каких она еще никогда не видала. Посему полагают, что то были дромедары[1022]. Каждый из волхвов имел за спиной на коне большую и полную переметную сумку и держал при себе все необходимое для пропитания. А перед ними двигалась в воздухе большая звезда довольно близко к земле. Они шествовали в коронах и находились в тринадцати днях пути от того места, где обретался Младенец. Первый, престарелый король, был облачен в белоснежные одеяния, а именно: тунику, накидку поверх нее и хламиду, каковую обвил вокруг себя так, как рисуется у апостолов. Не иначе были одеты и другие волхвы, если не считать, что второй, средний, имел двухцветные одеяния, вперемежку гиацинтовые и черные, а на последнем были одежды красных тонов.

Еще же она увидела пастырей, примерно сотню числом, пасших стада свои. Они не были поденщиками, но выпасали стада, принадлежавшие им. Многие из них пришли в Вифлеем по случаю переписи, чтобы, согласно эдикту Кесаря Августа, подать сведения о себе. Они привели также с собою стада, ибо всё их добро и богатство состояло в мелкой скотине. Многие из них оставались в эту ночь на полях, дабы избежать суеты и толкотни людей, явившихся в город. Все пастыри были мужами благочестивыми и боящимися Бога. Явилось также множество ангелов в образе круга или короны над пастырями и поющих на воздусях: «Gloria in excelsis Deo etc.»[1023][1024].

Она также сказала, что всякая тварь, то есть их большая часть, чувствовала рождение Спасителя, кроме творения, ради которого Он сделался человеком. Оно-то Его и не чувствовало. Сие следует разуметь о неуверовавших иудеях, не пожелавших Его признавать, по свидетельству [Святого] Писания. Вода признала Его, претворившись в сладостность масла. Земля ощутила Его, став плодоносней от луча явившейся [на небе] звезды в тех краях, где звезда воссияла. Огонь Его признавал, ибо дал свет, осветивший ту ночь. Признал и воздух Его, наполнившись в час Рождества сладостным ароматом. Оную сладостность не выносили самые скверные из людей. Это суть те, что некогда погибли в Содоме из-за зловония серы и пламени. Все они, я говорю, ныне умерщвлялись сладостью оного запаха. То было первое Божие чудо при рождении Спасителя. Тотчас, как родился Христос, все они померли и лежали, уткнувшись лицами в землю, как бы пытаясь укрыть их от невыносимости сладости.