Одну сестру из мирянок звали Осанна. Сия пришла к нам уже в преклонных годах и была добрым человеком. Когда она лежала на смертном одре, то рассказывала, что слышала пение ангелов, оно было столь дивным, что слушать его не хватало никаких человеческих сил, что рядом с ней стояли Господь наш и наша Владычица и даровали ей обетование вечной жизни. К ней также приходил святой Мартин в епископском облачении и подал ей тело нашего Господа. На том она и сподобилась блаженной кончины.

Прежде упомянутая сестра Кунигунта Айхштетская (та, что видела дерево)[445] как-то раз пребывала в печали. Она пошла к нашему Господу, дабы излить Ему свою скорбь. Он же ей ответил, сказав: «Мужайся, Я сделаю так, что ты забудешь о горе своем благодаря Мне». Однажды ей явилась наша Владычица, а на руках у нее был Младенец. Кунигунта спросила Младенца: «Милое чадо, как тебе имя?» Он отвечал: «Иисус Сладенький»[446]. Ей же захотелось взять Младенца из рук Его Матери, но Он не захотел идти к ней и ухватился за материнскую шею. Тогда она спросила Его: «Миленький Господик, а что Ты мне тогда дашь?» Он сказал: «Чтобы быть тебе чадом Царства Небесного».

Лежа на смертном одре, сия изрекла: «Ах, каких прекрасных ребятишек я вижу!» Сестры спросили ее: «Как думаешь, кто это?» Она отвечала: «Это души, и они ждут мою душу». Потом она узрела святого Доминика и святого Петра. А затем ей явилась Пресвятая Троица в славе. И она сказала: «Меня хочет забрать к Себе Пресвятая Троица» — и принялась читать «Salve regina»[447]. На слове «Jesum» душа изошла из нее[448].

Одну сестру звали Элсбет из Райхнека[449]. Сия была человеком, дивно украшенным всякими добродетелями, и верной служительницей нашего Господа. Когда она лежала при смерти за день до того, как преставиться, ей стало так худо, что все поняли, что ей недолго осталось. А она громким голосом воспела стих «Trinitati lux perhenni»[450][451]. После этого ночью она почила блаженной кончиной.

Одну сестру звали Берхт. Сия была из Нюрнберга и была преуспевшим в послушании человеком. Как бы глубоко ни погружалась в молитву, она из нее выходила, если нужно было сотворить послушание. На молитве она горела, как факел, и нельзя было припомнить ни единого дня, когда бы она не рыдала. Почти всякий день сия предавалась покаянному деланию[452], если только могла подняться с постели. В день, когда читают Евангелие, как наша Владычица обрела своего Сына[453], Он явился ей, каким был двенадцати лет, имея на Себе зеленое одеяние и зеленый венец. А на восьмой день после того Он явился ей, каким был при рождении. Сие видение так воспламенило ее, что она долгое время, денно и нощно, была в ликовании.

Она была хлебопеком, и многие жены нередко видели, что после того, как конвент отобедал, она собирала [оставшегося после трапезы] хлеба больше, чем давала женам[454].

Как-то раз, в пасхальную ночь, ей было так скверно, что думали, что она умирает. Она же встала и воспела: «Христос воскресе». То же случилось еще один раз. И тогда божественный голос сказал ей: «Встань и дай конвенту хлебов!» Она так и сделала, поднялась и сделалась здравой. Сия почила блаженной кончиной. Аминь.

In nomine patris et filii et spiritus sancti[455] хочу я начать сию речь о некой монахине: как Господь являл на ней с юности чудеса и как Святый Дух почивал на ней с ее детских лет. Что приличествовало и что подобало, в божественном или в духовном, того отроковица придерживалась и все-таки оставалась радостной перед людьми, хотя и без всякой распущенности. Когда ходила вместе с матерью к проповеди, то, что бы ни слышала, заключала крепко-накрепко в ларце своего сердца. Когда же возвращалась домой и оставалась одна, размышляла над проповеданным, и особенно над страстями Господа нашего — их она созерцала весьма охотно, где б ни была. На сие в скором времени обратили внимание люди, бывшие подле отроковицы и ходившие за ней, и нередко говорили ее родительнице: «Быть сему дитяти в монастырской обители».

Так обстояли дела, когда отроковице исполнилось тринадцать годков и родственники обручили ее одному юноше. А тот смертельно заболел. И вот, когда оба должны были сочетаться браком и она уже воссела на свадебном троне[456], юноша слег и оставался в постели всякий день. Так он болел всё сильней и сильней, пока на следующий год не скончался.

После этого родственники решили ее снова посватать. Но Господь наш сказал одному человеку: «Хотя бы ее отдали тридцати [женихам], все они перемрут, а ей быть Моею!» И просила она добрых людей, да молят они Бога о знамении: в чем состоит Его дражайшая воля? Один благой человек просил о ней в пылу благоговейного воздыхания, чтобы, если будет на то Божия воля, ей уйти в монастырь. И наш Господь изрек: «Да, такова Моя воля. Хочу иметь ее там, где она останется со Мною наедине». Тогда тот человек Его и спросил: «Господи, где же сия будет едина с Тобою?» А Господь наш сказал: «Там, где она не принадлежит никому».

Немного спустя, в день апостолов Филиппа и Иакова[457], тот человек просил о ней сих от двенадцати, говоря: «Возлюбленные святые, ныне прошу вас, чтобы вы помолились пред Господом нашим об оной особе: не будет ли Его воли на то, чтобы ей уйти в монастырь?» И святые сказали: «Подлинно, такова Его воля, чтобы она последовала за нами, святыми, и чтобы, как мы, отреклась от собственной воли». А человек стал выспрашивать дальше: «Господи, что за это Ты даруешь ей?» И Господь наш ответил: «За всякое деяние пожалую ей Царство Небесное».

Сия молодая вдовица привыкла к тому, чтобы всякий день подвизаться в семи строгих упражнениях, насколько ей позволяли заботы и дневные дела.

Однажды на Рождество, когда в день Христов сия приняла нашего Господа и держала Его у себя во устах, Господь наш так крепко прилепился ей к нёбу, что она никак не могла Его проглотить. Пригубила воды, ей это не помогло. Тогда она подумала про себя: «Милостивый Господи, что я сотворила против Твоей благостыни?» И вот из уст ее к ней заговорил сам Господь: «Ничего против Меня ты не сделала, но должна Мне клятвенно обещать, что уйдешь в монастырь Энгельталь, и тогда проглотишь Меня». Она же сказала: «Господи, я не сделаю этого, ибо слишком слаба и не сумею вынести жизни, полной лишений». Господь наш ответил: «Тогда не проглотишь Меня». Она размыслила в себе: надо бы рассказать об этом священнику, не поможет ли он. Но на ее помышления наш Господь отвечал и сказал: «Ни священнослужитель, ни один человек из собравшихся в храме не поможет тебе Меня проглотить без сего обещания». Тогда ей пришло в голову пообещать Ему это, а священник потом пусть разрешит ее от обета как принесенного по принуждению. И опять на ее помыслы Господь отвечал и сказал: «Так Я не хочу, а хочу, чтобы ты Мне поклялась и хоть умерла, но исполнила клятву свою». Ну, она и решилась: «Господи, клянусь Тебе в этом, если даже мне предстоит умереть», и тотчас проглотила Его. Она изрекла: «Нынче, Господи, я вручила Тебе волю мою и мое юное тело. Буду ли блаженна в обители сей?» Он отвечал: «Да, ибо Я никогда не оставлю тебя и избавлю тебя от всяких напастей, выпавших на долю тебе, сотворю тебе благо, как и всем, возлюбленным Мною, и ни за что не отступлю от тебя». С этих-то пор наш Господь отнял у нее всё преходящее, и ей было воистину радостно уйти в монастырь. Лишь горевала она от всего сердца о присных своих, что их придется оставить.