На последней неделе он притащил ободранную кошку, засунул мне ее в рот и оставил торчать, а на следующий день запихнул в уста кошачью голову. Сии стали так кровоточить, что стоявшие кругом увидали, как из них капает кровь. Он засовывал в рот мне и куски мяса павших животных. Своими ногами вдавил меня в кресло, и никто не мог его с меня снять. В присутствии братии подпалил на спине верхнее платье и оставил лишь малый лоскут вокруг шеи. Да и нательное платье тоже сжег и порвал. Мою лучшую нижнюю рубашку[966], едва я с себя ее совлекла, он у меня отобрал. И это в присутствии посторонних! Залил мне в уста незримую серу, так что кроме ее вкуса я ничего другого не чувствовала. Всю ночь напролет он являлся в образе пламени и словно метал мне его в рот. Являлся и в прочих обличьях: с чудовищными зубами, делая вид, что собирается меня вот-вот проглотить. Сие нагнало на меня великого страха. Было слышно, как раздаются какие-то звуки, то ли мычание быка, то ли блеяние барана. Нередко он заводил разговоры о возвышенных предметах веры и приводил при этом места из Писания. У меня, однако, нет времени, чтобы Вам про всё написать.

Любезнейший, Вы едва ли сможете представить себе, сколь для меня всё это было мучительным. К тому же в сих испытаниях при мне не было Вас, неизменно мне преданного. Сердце мое истекает слезами, и нет им числа, когда я подумаю, каким добрым, милосердным, полезным помощником были Вы для меня. Еще и еще раз приходится мне жаловаться Вам на отдаленность Возлюбленного моего. Вот горесть, и меня в ней не понимает ни один человек, как разумеете Вы. Впрочем, теперь снова начинает брезжить ясный день[967].

Благодарю Вас за присланное платье[968], оно мне весьма дорого, а равно и за другие дары. Прислав их, Вы дали понять, что исполняете всё, что мне во благо. Благодарю Вас не только за то, что Вы сделали для меня, но также за то, что делаете всем моим близким. Пишу сие Вам как преданному мне человеку. Блага Вам, возлюбленный в Господе! Молитесь об отце моем и о матери! Что на сердце у меня, о том я Вам не могу написать, по причине стыдливости, которую Вы за мной знаете.

[Приписано священником Иоанном.] Плебан просит Вас принять к сведению следующее. Брат Петр, Вам следует знать, что дочь Ваша Кристина благополучно освободилась [от искушений] в канун Рождества. В присутствии и воушию многих — брата Герхарда из Грайфа и брата его, далее, приора из Браувайлера, его присных и прочих — демон выкрикнул, что Бог благ, а сам он-де лгал и что зовут его Трясуном[969]. Сия была освобождена и от других искушений, и благодать Божья вновь почила на ней в былом изобилии.

Славлю, Отче, Тебя, Владыко небес и земли, ибо Ты утаил сие от разумных и мудрых и открыл сие малым[970], потому что так Тебе, Отче, было угодно.

Воистину, Господи, свидетельства Твои весьма достоверны, ведь речь Твоя обращена к простецам, и Ты говорил: «Я увлеку ее в пустыню и буду говорить к ее сердцу»[971]. Ибо Ты изволишь открывать тайны Своим сирым и кротким. И когда многообразно и разными способами прорекаешь Своим простецам, уведенным в пустыню внутреннего созерцания, сокровенное тайн Твоих, как некогда отцам в пророческих [книгах], то обнаруживаешь неведомое и потаенное Твоей мудрости ради воспитания и утешения верующих. И вот, вознося благодарность Твоей почитаемой, достохвальной, любезной величественности, истине и благостыне, о преблаженная Троица, вознамерился я, наименьший и недостойный брат из Ордена миноритов, Тебе во славу, честь и хвалу, ради воспитания верующих, насыщения благочестия и возбуждения любви к Богу записывать то, что я уже узнал и узнаю еще от святых и достойных доверия лиц, коим Ты открыл Себя, Господи, призывая Тебя, Отца светов, от него же всякое даяние доброе и всяк дар совершенный[972], да соизволишь мне даровать в помощь мудрость царствия Твоего, чтобы сия со мною была, со мною трудилась и со мною записывала, дабы и мне записывать то, что воспринято от Тебя, и не переступать рубежей [Твоей] истины. Аминь.

А затем, в том же видении, ей явился Христос, облаченный, как сказано, в епископские одеяния, за исключением ризы. Покровы были небесного цвета, инфула[973] сверкала золотом и драгоценным каменьем. Подле Себя имел Он три места и огромную людскую толпу, как бы весь мир. На одном месте у Него имелась поварня, где Он Сам приготавливал яства. На другом месте имелась аптека с благовонными пряностями, где Он Сам изготавливал врачебные снадобья. На третьем же месте была лавка, где Он, подобно торговцу, разложил разнообразный товар. К каждому из сих мест подходили люди, дабы получить от того, что там было в наличии: к кухне они подходили ради еды, к аптеке ради лекарств, а к лавке ради товаров. Но одни тотчас отгонялись оттуда, ибо заповедано было сим ничего не давать. Иные, коим были установлены сроки, получали, что пожелали, хотя и не тотчас. Другим же доставалось без промедления и затруднения всё, в чем они имели нужду. Уразумения того, что узрела, она достигла сама.

В поварне Христос приготавливал яства.

Первое блюдо конечно же состояло из жарких и ароматных пряностей и означало благочестивое памятование о Христовых страстях вкупе с пламенным состраданием. Душа в них, как сказала она, воспламеняется и возгорается и в оном воспламенении сострадания стяжает известное подобие Богу[974].

Второе блюдо было из молока, именно из миндального, и означало скорбь из-за грехов ближнего и состраданье ему. Ибо молоко означает некую сладостность сострадания.

Третье блюдо состояло из животного масла, каковое само по себе есть сладкая пища, облагораживает прочие яства и делает их приятней на вкус. Масло означает молитву, сладостную саму по себе и сообщающую благо всему.

Господь приготавливал также рассол, состоявший из уксуса, что означает страх Божий, душистых трав, означающих многообразное обновление благодати в благочестивой душе, и пряностей, растертых в порошок; сии означают божественное утешение.

На втором месте у Него была аптека, в которой Он имел снадобья, приготовленные Им же Самим. Оных было две разновидности.

Иные споспешествуют духовному здравию — их имеется три. Ибо Он делал и кому-то подавал снотворный напиток, каковой означает благодать Духа Святаго. Когда какой-нибудь человек отведает от него, то засыпает для мира по причине пренебрежения [им], ибо уже не заботится о том, что относится к миру, подобно тому, как спящий ничего не ощущает приглушенными чувствами.

Во-вторых, у Него были укрепляющие лекарства. Сии означают цветение доброй воли и исполнение трудов благочестия, заповеданных Господом.

В-третьих, Он имел и давал некий сладостный и приятный на вкус порошок, каковой мог приниматься во всякое время. Сие означает дегустацию и испытание на вкус благочестия, посредством которого всегда можно полакомиться Богом[975].